Узы крови (СИ)

– Что-то не так? – строго осведомился Снейп, скрестив руки на груди.

Гермиона секунду поколебалась, но все же отрицательно покачала головой. Потом тихо спросила:

– Не могу понять, почему в тот день в поместье Марволо моя сила будто исчезла?

Снейп фыркнул.

– Это Темный Лорд. Его талант заключается в умении подавлять чужие таланты, когда маги находятся в непосредственной близости к нему. Если ему того хочется, конечно.

Гермиона опять кивнула.

– Он в зале? – глухо спросила она.

– В моем кабинете, – без всякого выражения ответил Снейп и после паузы добавил: – Забудь на время про все это. Иногда нужно отвлечься, иначе сойдешь с ума.

Гермиона сделала глубокий вдох и с усилием улыбнулась.

– Постараюсь последовать твоему совету.

Снейп помолчал с таким видом, будто решал, стоит ли говорить, или вообще заставлял себя сказать:

– Уверен, у тебя получится.

Личико Гермионы просветлело. Регулус понимал ее: Орион тоже был скуп на похвалы, и Регулус испытывал непередаваемое чувство гордости, когда удавалось сполна оправдать надежды требовательного отца.

– Спускайся, все ждут, – тихо распорядился Снейп и вышел.

Гермиона еще некоторое время улыбалась своим мыслям, затем с совсем другим настроением взглянула в зеркало, крутнулась в одну сторону, в другую, любуясь собой: это был тот самый взгляд, который так нравился Регулусу – когда женщина остается наедине со своей красотой и уверена в ее особой силе. Когда она взглянула на Регулуса своими черными жаркими, как южная ночь глазами, у него даже шерсть на спине зашевелилась.

– Ну как, я красивая? – кокетливо поинтересовалась она.

Регулус согласно мяукнул и попытался кивнуть, что получилось не очень-то внятно. Гермиона хихикнула и закатила глаза, прижав ладонь к груди.

– О, благодарю вас, мистер Черный Кот, вы так любезны, – чуть иронично произнесла она.

Регулус насторожился. Ему показалось, или она как-то многозначительно подчеркнула слово «черный»? «С чего бы вдруг ей подозревать такую очаровательную кису, как я?» – с нервным весельем подумал Регулус.

– Умный кот, – Гермиона легонько провела рукой по его голове и назидательно подняла палец: – У каждой приличной злой колдуньи должен непременно быть умный черный кот. Верно? – она наклонилась к нему, ее личико оказалось в нескольких дюймах от кошачьей морды, и, если бы Регулус себя не знал, то решил бы, что чувствует легкую щекотливую неловкость. Что у нее за взгляд такой? Обжигающий и, в то же время, странно прохладный…

Гермиона заговорщически прошептала:

– Но мы с тобой знаем, что я не совсем злая, потому что у тебя белые лапки. Это наш маленький секрет, – она не в первый уже раз нажала пальцем ему на нос, а затем какое-то время молча смотрела на него, и черные глаза стали непроницаемыми, как мрак за окном. Странный такой взгляд… Можно даже подумать, будто его в чем-то подозревают…

Наконец, Гермиона как-то разочарованно хмыкнула, и направилась к выходу. Регулус выдохнул. Почему-то его охватила уверенность, что она… догадалась. Но тогда почему не применила разоблачающее заклятье? Сегодня, в виду некоторых своих планов, он, конечно, позаботился об иммунитете против контрзаклятья, но Гермиона этого никак знать не могла – кроме Блэков вообще, кажется, никто не знал таких чар. Тогда почему не проверила? Не могла же она догадаться, кто именно является анимагом, и с какой стороны баррикад пришел? А если смогла, значит, он ее сильно недооценил. И будет действительно невыносимо досадно, что сегодня ее улыбки и танцы достанутся кому-то другому.

***

Все мы бражники здесь, блудницы,

Как невесело вместе нам!

На стенах цветы и птицы

Томятся по облакам.

Ты куришь черную трубку,

Так странен дымок над ней.

Я надела узкую юбку,

Чтоб казаться еще стройней.

Навсегда забиты окошки:

Что там, изморозь или гроза?

На глаза осторожной кошки

Похожи твои глаза.

О, как сердце мое тоскует!

Не смертного ль часа жду?

А та, что сейчас танцует,

Непременно будет в аду.

А. Ахматова

Нарцисса взяла бокал вина с проплывающего мимо серебряного подноса и пригубила. Ей было плохо, как всегда в ночь на Хэллоуин, но она все равно отметила, должно быть, по привычке, что вино великолепное. И зал украшен со вкусом и без лишней помпезности. Все выдержанно в едином, на неискушенный глаз, скромном стиле. Однако для тех, кто имел понятие о стоимости убранства зала, бал был поистине грандиозным.

Нарциссе понадобился один беглый взгляд, чтобы оценить вложенные в это мероприятие средства и труды, и она сосредоточилась на своей сестре. Отыскать Беллатрису было проще простого: она кружилась в танце со своим мужем, и, разумеется, на ней было кроваво-красное платье с открытыми плечами и низким вырезом на груди. Копна жгучих темных волос была уложена в высокую прическу, которая, как всегда, выглядела как-то растрепанно, с ниспадающими на плечи вьющимися прядями, напоминающими черных змей. На шее у нее сверкало витиеватое ожерелье из червонного золота и кровавых, в тон платью, опалов. Беллатриса всегда одевалась броско, по мнению сдержанной Нарциссы, даже излишне броско, на грани с вульгарностью. «Да чего там на грани, – раздраженно подумала Нарцисса, ставя опустевший бокал на проплывающий поднос, и мстительно решила: – Да, она и есть вульгарная! Самая вульгарная в этом зале! И, сколько бы ни отмечали ее схожести с Вальпургой, это лишь внешнее. Вальпурга никогда так не одевалась». Нарцисса взяла следующий бокал. Ух, как в свое время они с Андромедой завидовали Белле, которую все сравнивали с тетушкой Вальпургой, их общим идеалом. А Нарцисса, как назло, пошла во французских родственников. «Белокурая Блэк, вот умора!» – любила дразниться Белла.

Белла, мерзавка, всегда ее презирала, только Нарцисса наивно полагала, что все дело в ее постоянном стремлении соответствовать, а бунтарке Белле это было якобы противно. В общем, спутала ее с Сириусом. А причина была куда более оригинальной: Беллатрисе претил дар сестры к исцелению.

Каждый Блэк получал дар, связанный с его характером и склонностями. Из Сириуса энергия била ключом, дед Арктурус нередко повторял, что вокруг него «и предметы ходуном ходят» – вот и заходили. Плюс редкостное упрямство: гору сдвинуть готов, если не по вкусу, где стоит. Регулус пошел в деда: рассудительный, умеющий обуздать свои эмоции, мыслящий, что называется, «с холодным расчетом». И, одновременно, очень любил зиму с ее теплыми рождественскими праздниками. Вот и сила у него была зимняя, такая же, как у деда. Педантичная интеллектуалка Андромеда получила в свое распоряжение блестящую память: она помнила все прочитанные книги от корки до корки, все заклятья, когда-либо попадавшие в ее поле зрения, знала языков столько, сколько, должно быть, никто на свете не знал. Белла, Белле все как с гуся вода, даже злые колкости других Блэков, включая резкую тетушку Вальпургу, и сила получилась соответствующая: умения семейства ничего ей сделать не могли. А она, Нарцисса, сердобольная, значится, жалостливая и мягкотелая (по мнению Беллы), и – о, ужас! – чуть ли не «урожденный Белый маг», как презрительно бросил их общий Хозяин. Вот в чем была истинная причина неприязни Беллы: для нее Нарцисса была от природы «паршивой овцой», Белый маг в семье Темных! Но, в отличие от Андромеды, связалась с Пожирателями, и Белла решила, что, в свете таких обстоятельств, можно проявить к Нарциссе благосклонность, похвалить, так сказать, за правильное решение младшую сестрицу. А теперь этой благосклонности пришел конец.

«Ну и пусть!» – тряхнула светлыми кудрями Нарцисса. Она уже давно не та маленькая девочка, вечно нуждающаяся в одобрении старших. Она поставила на поднос то ли второй, то ли третий по счету бокал. Вокруг стоял праздный гомон.