Узы крови (СИ)

– Ах, милая, вы представить себе не можете, что я вам скажу…

– Не может быть!

– Именно-именно.

– Однако же…

– О, леди Малфой, вы очаровательны.

– Я бы сказал, как всегда, но вы же умудряетесь превосходить самое себя! Вы настоящая вейла, леди Малфой, настоящая.

Маска Нарциссы почти не скрывает черты лица, и все ее узнают. Она благосклонно улыбается в ответ на комплименты: ей никогда не было жаль улыбок и сияющих взглядов для поклонников. Может, и поэтому тоже ей не суждено быть похожей на Вальпургу? Да что она заладила, Вальпурга да Вальпурга! Ей бы только чуть больше… храбрости, Гриффиндор побери!

Шепотки усилились и стали значительно возбужденнее: верный признак того, что, наконец, объявилась хозяйка бала. Нарцисса окинула ее придирчивым взглядом. Гермиона спускалась по лестнице под руку со Снейпом. Выглядела она превосходно. Хорошенькая. Скромная. Такая непохожая на других, что интригует. А состояние ее папочки, чьей единственной наследницей она является, интригует еще больше.

– Люциус, здравствуй. Ты, случаем, не считаешь, что поспешил с помолвкой сына? – раздался низкий голос чуть позади.

Рука Нарциссы дрогнула так, что она чуть не пролила вино на свое серебристое платье с высоким воротом, но поворачиваться она не стала, притворяясь внимательно изучающей туалет юной Снейп. Макнейр, опять он! Нарцисса его на дух не переносила, а он, как назло, вечно околачивается где-нибудь рядом. Мужлан неотесанный. И стрижка у него на редкость идиотская: ни дать ни взять индеец из диких прерий. И голос уж чересчур низкий, от него щеки краснеют и по телу бегут совершенно неприятные мурашки. И в любом обществе он выглядит неуместно: здоровенная детина (даже Нарциссе с ее на редкость высоким ростом и на каблуках приходится смотреть снизу вверх), косая сажень в плечах и лапы огромные и мозолистые, будто он дровосек какой, а не лорд, с явственно проступающими венами на крепких предплечьях. Люциус не раз говорил, что это от меча, но Нарцисса и не думала смилостивиться. Мужлан, он и есть мужлан.

– Здравствуйте, Нарцисса, – с подчеркнутой вежливостью поздоровался Макнейр.

И главное: он постоянно задевал Нарциссу. Вот уж кто ни разу в жизни не сделал ей хоть маленького, самого скупого комплимента. Он, ко всему, еще и невоспитанный хам. Неудивительно, что он так и не женился – какая дура за такого пойдет? Хотя ее подруги что-то там себе нафантазировали насчет его мужественности, но все это чушь, он просто деревенщина немыслимая.

– Добрый вечер, лорд Макнейр, – в тон ему ответила Нарцисса и хотела было тут же найти повод удалиться, но Макнейр имел еще одну неприятную особенность: от него исходил какой-то загадочный невидимый ток, который неизменно заставлял Нарциссу топтаться рядом и выслушивать колкости в свой адрес. Благодаря Макнейру она точно знала, что чувствовали бы пойманные чужим притяжением спутники планет, будь они одушевленными: когда летишь себе, вся такая красивая, и вдруг волей неволей начинаешь вертеться вокруг совершенно недостойного объекта.

– Вы в плохом настроении? – криво усмехнулся Макнейр. – Как-то не соответствует количеству выпитого вами, вроде, должны повеселеть.

Нарцисса потеряла дар речи от негодования. Да как он смеет… ррр… уфф… следить, сколько она пьет?!

– Мне не десять лет, в родительском присмотре не нуждаюсь! – огрызнулась она и с досадой отметила, что Люциус пригласил на танец леди Нотт. На танго. На этот танец он никогда не приглашал саму Нарциссу. Но главное вовсе не это, а то, что ее благоверный завел интрижку с этой черноглазой румынской цыганкой. Нарцисса точно знала. Нет, Люциуса она, конечно, не любила – а любила ли кого-нибудь вообще? – но сам факт ее оскорблял. Мало того, что она всю жизнь ему – покорная жена и надежная поддержка, отлученная от всех дел и принятия решений, так он еще и подругу у нее отобрал! Единственную, с кем она могла поговорить не только о фасонах пеленок. И еще одно обстоятельство – она была жгучей брюнеткой: а Нарцисса, благодаря насмешкам Беллы, болезненно воспринимала, когда ей предпочитали брюнеток (сама при этом находила темноволосых мужчин более привлекательными). В голове у нее шумело от выпитого, и ее охватило мрачное веселье.

– Скажи, Макнейр, почему ты меня терпеть не можешь? – вкрадчиво поинтересовалась она.

Он усмехнулся, впрочем, он усмехается постоянно; внимательно прищурил серые глаза, словно в ожидании подвоха.

– Это вы меня терпеть не можете, миледи, – взгляд Макнейра стал мягче, и он после мгновения молчания добавил: – Невозможно нравиться всем, Нарцисса.

Нарцисса фыркнула. Она и не хочет просто «нравиться», она достойна восхищения! Все, все, все, кроме Макнейра и Снейпа (но тому позволено) завидуют Люциусу, потому что у него такая жена. А Люциус своего счастья не ценит. И Макнейр ему почему-то не завидует. «Почему?» – этот вопрос преследовал ее годами.

– Не вижу в стремлении нравиться ничего зазорного, – не удержалась Нарцисса, а про себя добавила «Это единственное поприще, где я успешна». – И все же почему? – она покосилась на Макнейра, чувствуя, что умрет от любопытства, если не добьется вразумительного ответа. – Что плохого я тебе сделала?

Макнейр смотрел на нее неприятно прямым – или проницательным? – взглядом. Нарцисса сделала шумный и отвратительно неловкий глоток, чуть не поперхнувшись вином.

– Очевидно, меня задевает твое умение исцелять даже раны, нанесенные мной, – вдруг сказал он. – Я постоянно задаюсь вопросом: «Неужели Принцесса на горошине сильнее меня в магии?»

Нарцисса чуть не раскрыла рот от изумления, позабыв обидеться на «Принцессу на горошине». У нее никогда даже мысли не было, что… что о ней еще думают, как о волшебнице, а не просто бесполезной красавице.

– Я… – она не представляла, что ответить, и просто растерянно пожала плечами.

Макнейр опять усмехнулся.

– А для чего же тебе всем нравиться? – поинтересовался он. – Всегда находил такой способ самоутвердиться довольно сомнительным и… жалким.

Нарциссе словно пощечину дали. Она вздрогнула и почувствовала новую вспышку злости на этого наглого шотландца. Никакого чувства такта! Она уже открыла рот, чтобы произнести гневную тираду, но ее вдруг охватил жуткий, липкий озноб – будто сквозь нее прошло привидение. Спину обдало холодом. Она машинально оглянулась, и заметила, как пригибает огромные уши стоящий под стеной домовик. «Чертов Хэллоуин», – со злостью подумала Нарцисса. На нее волнами накатывал страх. Как же она ненавидела Хэллоуин! Если кто и чувствовал истончающиеся границы между мирами с особой остротой, то это она. Но самое страшное, что за этими границами всегда ощущались те, кто хотел ей зла. Они ненавидели ее и, наверно, Белла права – она Белый маг, самый настоящий, урожденный.

– Так что же? – Макнейр ждал от нее какой-нибудь реплики.

– Да, – невпопад брякнула Нарцисса и окинула пышный зал взглядом, стараясь хоть немного прийти в себя. Обыкновенно ей хватало яркого света, чтобы прогнать собственный страх (или тех, кто его вызывал), но сегодня, в ярко освещенном зале, в веселой толпе, ей было омерзительно худо. Что-то не так в замке Принц, происходит нечто из ряда вон выходящее.

Взгляд Нарциссы скользнул по стенам вверх… Сердце подскочило так, что ребра свело: с балкончика, выходящего в зал, прямо на нее смотрел желтоглазый черный кот. Она поспешно опустила голову. Как?! Неужели…

– Нарцисса, вам нехорошо? – наконец, догадался Макнейр.

– Терпимо, – она улыбнулась ему уголками рта, приняв вполне беспечный вид.

Макнейр испытующе смотрел на нее. Глаза у него немного недобрые, и всегда настороженные, словно у лесного зверя.

– Уолден, дружище, почему не танцуешь? – к ним очень вовремя подошел Кристиан Мальсибер, и Макнейр отвел цепкий взгляд от Нарциссы.

Она тут же незаметно покосилась на балкончик. Кот вытянул вперед лапу белого окраса на кончике. Нарцисса чуть не охнула вслух. Регулус! Жив, все-таки жив, она не верила даже после заявления мисс Снейп. И здесь! Оглянувшись на увлеченного беседой Макнейра, а затем – на пляшущего все с той же Нотт мужа, Нарцисса направилась к выходу из зала. Кот исчез с балкона, как только она сдвинулась с места. Неужели она сейчас увидит своего кузена? Нарцисса с трудом удержалась, чтобы не перейти на бег.