Судьба изменчива, как ветер (СИ)

- Ах, если бы ты мог меня простить, за все те муки, что выпали на твою долю, - с тоской в голосе прошептал Марлин, - я больше ничего бы и не ждал от жизни. Всё отдал бы за то, чтобы услышать от тебя одно единственное ласковое слово, но слишком хорошо понимаю, что не заслужил этого…

Стоны лежащего рядом человека прервали его покаянную речь. Марлин оглянулся на несчастных, собранных в храме одной общей бедой. Умирающие, больные, здоровые, целые семьи, одетые в лохмотья - все лежали вповалку на плитах возле алтаря. Шёл третий день, как они жили здесь - полуголодные, измученные неизвестностью. Город был занят, сожжён и разграблен.

Правда, карейцы не чинили над несчастными никаких расправ - напротив, раз в день открывалась тяжёлая кованая дверь, впуская офицера и нескольких солдат, и начиналась скудная раздача пищи. В первый раз при приближении врагов все дрожали и пятились, потом привыкли. Одни брали пищу равнодушно, другие жадно набрасывались, давясь кусками. В остальное время все просто сидели, почти не разговаривая друг с другом, даже раненые молчали, словно стыдясь собственных стонов.

Ольгер тоже посмотрел на это всеобщее человеческое страдание, и странные чувства, вовсе не свойственные ему ранее, рождались в его уставшей измученной душе. «Вряд ли мы выживем здесь, в этом ужасном месте, - равнодушно подумал он, - так стоит ли мне на пороге вечности отказывать этому человеку в последнем утешении?»

- Отец, - неожиданно для себя он легко произнес дотоле неведомое ему слово, - я прощаю вас, прощаю от всего сердца. Вы не виноваты в моей судьбе, на все была воля небес. Они судят нас своим судом, они выбирают нам жизненный путь, они все решают за нас. Нам же должно не роптать, но покоряться.

- Спасибо тебе, милый, - князь даже не пытался сдерживать свое волнение, - теперь, после стольких лет снимется проклятие с нашей семьи, теперь и Тефи будет счастлив. Могу ли я обнять тебя …Ольгер, сыночек мой?

Солдат бережно обнял хрупкие плечи пожилого омеги и прижал к своей могучей груди. Так они побыли немного времени, потом князь Марлин отстранился и взглянул ему в лицо.

- Ты же ведь вольный, правда? – задал он неожиданный вопрос. – И грамотный?

- Да, - подтвердил Ольгер, не понимая, к чему он клонит, - в военной школе обучают наукам. А для чего…

- Обещай мне, - горячо зашептал князь, - если переживем войну, ты обязательно приедешь к нам в поместье. Племянник знает о тебе, он не оставит своего кузена без помощи. Управляющий наш уже стар, ты вполне сможешь занять его место!

- Ну что вы такое говорите! Я ничего не умею, кроме военной службы, я не смогу…

- Обещай! Ты мой сын, и Лилиас-Миду по праву принадлежит и тебе тоже!

- Хорошо, отец, я обещаю. Но прежде нам надо выжить в этом аду. Эх, зажила бы нога! Хоть город и сдан, но война не окончена…

Глава 11

- Нет никакой возможности пробиться до своих, командир, - доложил Изиль, один из посланных на разведку солдат. - Матару сдали, наши отступили, теперь по всем дорогам прут карейцы, словно саранча. Правда, в окрестностях поместья никого, они в леса пока предпочитают не соваться. Что будем делать, командир? Сидеть в бездействии и ждать, куда повернет война?

- В бездействии сидеть негоже, - задумчиво произнес Илай, расхаживая по комнате. - Но что мы можем, оказавшись у врага в тылу? Разве только партизанить?

- Но с кем? - засомневался Изиль. - Народ здесь хоть и смелый, но крестьянский, никто ни разу ружей не видал. Чтоб обучить, да так, чтоб можно было воевать, понадобится время, а у нас нет даже...

- А ты-то сам до призыва кем был? - с усмешкой перебил Илай. - Вот видишь! А теперь и думать про крестьянский труд забыл. И местные не дураки, любого можно обучить. А как - надо подумать. Сначала проведем собрание, узнаем, что крестьяне сами думают на этот счет. Сколько в деревне альф?

- Точно не знаю, командир. Надо у графа Тефана спросить. Но так навскидку тридцать-сорок человек, а остальные в ополчение ушли.

Крестьяне воевать не отказались.

- Веди нас, князь, все встанем под твое начало! - одобрительно зашумела сходка. - Вот только ружей бы добыть да обучиться попадать. Устроили б тогда захватчикам веселую житуху!

- Устроим, дайте время! - одобрительно улыбнулся Илай. - Ну а пока подыщем место для военной школы и будем проходить науку воевать. А на тебе, Изиль, остается разведка, это для нас сейчас, пожалуй, самое важное. Отбери несколько альф, кто умеет ездить верхом, и пристально следите за окрестностями. Если война уходит на восток, тыловым полкам скоро придется ездить по деревням в поисках фуража и провианта. Подкараулим такой отряд и отнимем оружие!

***

Для большинства крестьян лошадь была лишь тягловой силой, чтобы пахать, возить телегу или сани. Почти никто не умел ездить верхом, а между тем быстрота и маневренность передвижений были залогом успешного действия партизан.

Илай начал занятия в школе с элементов кавалерийской верховой езды и простейших команд. Одновременно под его наблюдением деревенский кузнец сковал несколько самодельных пик, и князь научил крестьян ими пользоваться. Потом двадцать лучше всего обученных альф верхом на лошадях, вооружённые пиками, под покровом ночи совершили свой первый пробный рейд по лесам и проселочным дорогам, тренируя на практике полученные навыки.

Вскоре пришло и донесение от разведки - группа карейцев из двенадцати человек отклонилась от большой дороги в поисках продовольствия и корма для лошадей и углубилась в лес.

Партизаны среагировали мгновенно. Отлично зная местность, они намного опередили осторожничающих врагов и устроили ловушку. Только фуражиры въехали в условленное место, как спереди и сзади путь им преградили упавшие со страшным шумом разлапистые ели. Не успели карейцы опомниться, как со всех сторон на них налетели бородатые мужики с пиками и вилами. Бой был коротким – никто из врагов не остался в живых. Партизанам досталось двенадцать отличных лошадей, двенадцать ружей и двадцать четыре пистолета с запасом зарядов к ним.

Князь не спешил – ведь никто из его солдат никогда не держал в руках огнестрельного оружия. Сначала надо было обучить их владеть им – заряжать, стрелять с лошади, с земли, стоя и лежа, да не просто палить в божий свет, как в копеечку, а прицельно, поэтому он отвел свой отряд назад, в лес возле Выселок, где открыл второй класс своей школы. Времени было в обрез, да и зарядов мало, поэтому обучение шло ускоренными темпами.