Игра: Дочки-матери (СИ)

Я целый день кричала, звала на помощь. Думала - может дровосек или охотник услышит. А никого не было...»

«А чего же они тебе рот не завязали?»

«Хотели завязать, да передумали - лицо, говорят, не так перекошено будет, как если сама замёрзла!

Вот ты меня расспрашиваешь, а лучше бы отправила кого, меня в лесу найти! Ты даже и не спрашиваешь - где я!»

«Незачем, Алёна, мне это знать! Я сама в плену, взаперти у врагов. Потому не в силах тебя спасти!»

«А я уже даже заплакать не могу, - помолчав, сказала девушка, - Зачем тогда я тебя слышу? Я думала, мне Господь так помощь посылает. Ты услышишь меня и помощников пошлёшь... А если не найдешь живой, то хотя бы расскажешь обо мне правду, чтобы им эти злодейства с рук не сошли!»

«Зачем меня слышишь? Не знаю, Алёнушка. Может тебе предстоит переселение души, и я должна тебя подготовить?»

Остаток ночи я блоками предавала свои знания умирающей в лесу девушке. А то и правда, очнётся в чужом теле и начнёт рассказывать о себе и своей страшной участи. Её или в психушку упекут, или бесноватой объявят.

Рассказала коротко и свою прежнюю жизнь и приключения в этой. Рассказывать было удобно - мысленно передавались не только события, но и лица людей. Особенно её впечатлили картинки моих полётов на дельтаплане.

«Какая ты счастливая, Анна-Люба! - выдохнула она, столько увлекательных приключений в твоих жизнях было! А у меня ничего интересного. Дом, слуги, няньки, потом замужество мамы... и то, что я рассказала. Ну, ещё - книги. Читать я люблю... Любила».

«Дай Бог тебе в будущей жизни узнать настоящее счастье доченька, а не такие горькие и зачастую очень мучительные “увлекательные приключения”, как у меня!» - от всей души пожелала я. Потом со всей материнской любовью и болью за одинокую, по сути, уже умершую девушку, мысленно обняла её...

Наши души сплелись, моё тело - тело Аннушки выгнуло дугой на кровати, и сознание моё померкло.

***

Алёна очнулась в относительно тёплом помещении. Всё тело болело. Особенно невыносимой была боль в ногах... Она оглянулась вокруг - узнавая «камеру», в которой прежде лежала Анна-Люба, девочка, которая умеет летать под небесами.

«Как я сюда попала?» - она оглядела себя и замерла - это было тело девочки Аннушки, с перебинтованными нечистыми тряпками ногами. Девочки, с которой она разговаривала в бреду.

Девушка заплакала: Получается, что меня будут пытать, как Аннушку, а я ведь не знаю ничего, кроме тех приключений, что она рассказала! Меня снова убьют! За что же, Господи, ты продлил мои муки? Лучше бы я сейчас уснула в том лесу навсегда!

Поплакав, она задремала. Слишком много всего произошло за эти дни. Измученная её душа и это чужое израненное тело жаждали покоя.

Прибежал в столовую Артур и показал князю Сергею «стойку». Тот иронично приподнял брови:

- Ты нашёл дичь? Какую? Где?

- Сережа, он Аню нашёл! Да, Артур? Где Аннушка? - в предчувствии сжала руки Наталья.

Пёс повернулся к двери, и, ожидающе оглянувшись на князя, гавкнул.

Сергей, ошалев от внезапно свалившейся надежды, сорвался из-за стола:

- Натали, жди дома! Пошли в полицию сообщение...

Позвав с собой Егора и других охранников, князь вскочил на коня. Через весь город мчались за псом, который звал куда-то к порту, в сторону складов.

Люди шарахались в сторону, дворники громко возмущались нарушителям порядка в городе, встречные коляски притормаживали лошадей, но Артур вел их, не сворачивая с намеченного пути.

Возле старого купеческого дома он остановился. Охранники, было, кинулись к воротам, но он рыкнул и повёл их в сторону кустарника у забора. Раздвинув кусты, князь Сергей увидел, что пёс, тихо поскуливая, скребётся в небольшую калитку, явно специально закамуфлированную кустарником. Видимо, у этого купеческого дома возле порта уже давно были свои секреты, скорее всего, контрабандные. Толкнув её, они просочились во двор. Пес подбежал и уткнулся носом в разбитое окно. Оглянувшись, всем своим видом, явно сообщил: тут!

Мужчины побежали в привратницкую - охранники, скорее всего, сидели в ней. А князь с Егором проникли через чёрный ход в здание и стали искать дверь в полуподвальное помещение.

Открыв её, Сергей Петрович замер, задохнувшись от ярости. На топчане лежала тень от Аннушки, ноги её были забинтованы полосами ткани, которые явно использовались не впервые, и были в засохших пятнах крови.

Девочка смотрела на него с недоумением и отчуждённо, будто не узнавая. Он про себя выругался.

- Аннушка, родная, ты меня узнаёшь? Скажи - кто я?

- Вы - отчим Аннушки князь Сергей... - потом она что-то вспомнила и с усилием улыбнулась, - «папа»...

Князь осторожно взял руками её голову, поцеловал девочку в лоб и, вздрагивая плечами, по-мужски глухо, заплакал.

Алёна поражённо смотрела на мужчину с седыми висками - и это отчим? Счастливая эта Анна-Люба!

Но, вроде бы в посылаемых ею образах отчим не был седым...

Поседел, пока падчерицу искал?!

Все мысли о том, чтобы честно признаться, кто она на самом деле, вылетели у неё из головы. Позволить этому мужчине и матери Аннушки, и без того настрадавшимся, потерять родного человека ещё раз? Чтобы страдали, но терпели чужую девушку в теле их ребёнка? За что им такое?

Она вспомнила ту невыносимую тоску по отцу и матери, когда она выла, запертая в комнате, не имея возможности даже похоронить убитую матушку...

Нет, пусть их Аннушка останется живой. Изменившейся после пережитого, но всё-таки живой!

Что я буду делать? - думала она.

Потом собралась: что в видении объясняла Анна-Люба? Она сказала: «Если не знаешь, что говорить, притворись, что ударилась и потеряла память. Частично. Скорее всего, ты вселишься в человека, который или болен или сильно травмирован...»

Ну, да! Аннушку же пытали! И хоть сама она память не теряла, зато я могу сказать, что многое не помню. Я ведь действительно не помню! Мол, очень больно было! Старалась всё забыть, чтобы не проговориться, вот и забыла...

Связанных приспешников иезуита передали тайной полиции. Самого шпиона в доме не было.

Плотно, как в кокон, укутав девочку в покрывала и одеяла, найденные на втором этаже, её погрузили в пролётку. Алёне ещё предстояло познакомиться с новой мамой. Слёзы катились по её щекам.

В пролётку заскочил пес Аннушки, Артур. Он нюхнул её, завилял было хвостом... Но вдруг оскалил зубы и тихо, угрожающе, зарычал.

«Да, Артур, я не совсем та Аннушка, - мысленно проговорила Алёна, - прости! Я не причиню вреда её родным, обещаю. Я не виновата, я сама не ожидала, что стану ею».

Артур угрюмо встопорщив шерсть на загривке, обнюхивал её. Лизнул щеку, попробовав её слёзы.

Мысленно передал образы: «Вкус... запах... тело - дом, а внутри дома - дырка, в которой сидит чужая».

«Да, - согласилась, Алена, - Аннушка мой друг, она пустила меня в свой дом-тело. А сама куда-то ушла. Я уже тоже её люблю... И буду скучать по ней».

Пес фыркнул и выскочил из пролётки.

Аннотация второй книги.

Книга II

Игра: «Дама бубен в рукаве»

Глава I

Часть I

Я очнулась на земле от резкой боли в ноге. Голова гудела, как колокол, правая нога была неловко вывернута - толи перелом, толи вывих.

На мне были одеты шикарные тряпки, какие я бы в жизни на себя не надела! Сочетание: модное на модном, и модой погоняет. На безымянном пальце правой... о ужас, сверкал массивный золотой перстень с черно-красным камнем - рубином, похоже.

Не люблю крайностей, хороший вкус, он всегда где-то посередине.

Рядом стояла белая лошадь под дамским седлом.

Это что, я, как неуклюжая корова, свалилась с лошади?!

И почему это я упала с чужой лошади?..

Второй раз я пришла в себя в просторной, но душной комнате. Густые ароматы лекарств и духов тягуче вливались в лёгкие, как кисель.

До чего же образна русская речь! Мы говорим: «Пришла в себя!» И даже не задумываемся о самой фразе. О человеке, который обезумел, говорим: «Он не в себе!» или «Он вне себя!» Видимо, издревле путешествие души за пределы своего тела были более понятны и известны людям, чем Человечеству моего века. Потому и остались в речи такие точные определения состояния души не на своём месте.