Игра: Дочки-матери (СИ)

Та было собралась что-то рассказать, но он шепнул:

- Потом, всё потом! - и утащил жену в спальню.

Я про себя хмыкнула: хорошо, что меня пока не мучают такие проблемы. Тельце Аннушки было хрупким, взросление его задерживалось. И слава Богу!

Со следующего утра отчим развил бурную деятельность по поискам моего двойника, или что-то вроде того.

Я была слаба и занятия в фехтовальном клубе, полеты на дельтапланах и другие подвижные занятия были мне запрещены. Я читала, но даже чтение в конце концов надоедает, если время от времени не отвлекаться на более активные действия.

С постоялого двора приехал охранник и привел в поводу мою Златовласку.

Я спустилась в конюшню.

- Здравствуй, красавица моя! - лошадка, похудевшая после ранения, всхрапнула и потянулась ко мне. Я дала ей приготовленную морковь и стала гладить золотистую, почти белую гриву, - мы с тобой странно связаны, даже раны у нас с тобой похожие. Тебя не было со мною в небе, чтобы снова прикрыть собою, - бормотала я ей в ухо. Лошадь прядала ушами, шумно дышала, потом притихла, положив голову мне на плечо.

Я обняла её обеими руками за шею, и мы долго стояли так, слушая дыхание друг друга.

***

Зима наступила как-то быстро. Снег выпал сразу и обильно. Морозов сильных пока не было, и заснеженный парк манил, как запах родника уставшего путника. Но тут доктор воспротивился:

- Знаю я вас, барышня! Вас, непоседу, только погулять в парк выпусти - вы на лошадь сядете и начнёте кругами по парку гонять! Нет, запрещаю!

- Андрей Павлович, миленький, но свежий воздух мне только на пользу пойдёт! Я же так быстрее окрепну. Я обещаю - на Златовласку не садиться! Можно, она просто со мной рядом бегать будет? Она ведь тоже раненая и ей легкие прогулки полезны. А всадника ей пока носить на себе не желательно - пусть сначала окрепнет.

Он смотрел с подозрением. И конечно был прав - трудно представить меня чинно гуляющей по дорожкам парка.

- Не садиться на Златовласку? - догадался он, - Нет, обещайте не садиться ни на какого коня!

- Обещаю, - вздохнула я.

Поискав выход из сложившейся ситуации, я его отыскала.

«Артур, ты хотел бы на время стать для меня конём?»

«Конь - хорошо. Но трудно. Я ещё не вырос!» - показал он прежнюю картинку, как растёт, растёт...

«Не надо расти так много, - успокоила я его, - я запрягу тебя в маленькие сани, и ты сможешь стать конём уже завтра!»

Я видела в конюшне старые детские санки, видимо ещё князь мальчиком играл с ними. Попросила конюха сделать упряжь на Артура, чтобы запрячь его в эти санки. Тот засомневался:

- Пес не будет слушаться, это же не лошадь!

- Меня он слушается. Мы с ним поиграем.

На следующий день доктор бессильно смотрел из окна, как я с воплями и хохотом носилась на собачьей упряжке по парку, а рядом, то и дело обгоняя, радостно мчались Златовласка и, привезённая из Москвы, стая братьев и сестер Артура.

Встретилась, наконец с воплотителем моих идей - управляющим князя.

Артемий Никанорович рассказал, что деньги, потраченные на салон и его обстановку быстро вернулись - цены на товар держались, как прежде, высокие, а интерес к нашим изделиям всё возрастал.

Другие мастерские попытались было копировать наши новинки, но управляющий через суд предъявил им такую сумму компенсации за подделку и снижение некачественной продукцией престижа салона «Женский уют», что они долго не могли оправиться.

Конкуренты пытались продавать подделки втихую, но даже за качественно выполненные, они получали одни слезы, а не выручку. Купить изделия в модном благотворительном салоне для богатых дам было престижно, потому клиентки и платили бешеные деньги. А купить с рук подделку могли только бедные или жадные, а с них много не заработаешь.

Столовая тоже стала давать неплохой доход, потому он скупил разорившиеся питейные заведения с хорошими зданиями и устроил подобные приличные столовые и ресторанчики по всей столице.

Полиция была довольна - в этих столовых никогда не было скандалов, драк и, тем более, убийств. Крепостные и наёмные работники охраняли покой посетителей, как будто это личные гости князя. Отдельные кабинеты для деловых встреч, торговых сделок и посиделок влюблённых парочек приобрели особую моду. Подозрительных личностей, воров и проституток, которые желали воспользоваться уединёнными кабинетами, гнали от порога. Возмущение их разбивалось о спокойную невозмутимость охранников:

- У нас не бордель и не притон.

После первых удачных опытов помощи обманутым вдовам, управляющий организовал безработных стряпчих и полицейских в детективное агентство «Поклон» по восстановлению справедливости. Девизом которого на каждом судебном заседании звучало:

- Защита вдов и сирот, это наш глубокий поклон их мужьям и отцам, сложившим свои головы за Отечество. Если мы не защитим их близких - позор нам, оставшимся в живых!

Сначала шло туговато - продажные судьи действовали по старинке: кто больше дал на лапу, тот и прав. Но Артемий Никанорович организовал пропагандистскую кампанию.

В журналах «Мужские секреты» рисовали убийственные шаржи на продажных судей, писали фельетоны.

«Поклонники» подкупали конкурентов и «сливали» информацию во все газеты о точных суммах взятки, данной судье, который помог мошенникам ограбить вдову!

После того, как несколько таких скандалов лишило этих судейских должности, выигранные в пользу обиженных суды, стали в столице правилом. К «Поклонникам» стали обращаться за помощью из других городов России. Князь обратился к Государю за помощью. Тот издал приказ организовать такие детективные агентства и в других городах, под негласным патронажем секретной службы.

Нина Константиновна, получив назад в своё владение столичный особняк с крепостными, устроила в нём, своего рода общежитие для вдов и сирот. Тех, кто желали бездельничать, паразитировать за чужой счет, предупреждали, что выгонят на своё довольствие, если они не станут трудиться для своего содержания и помощи другим страдальцам.

Постепенно несколько возвращённых вдовам домов, превратились в филиалы швейной фабрики «Женский уют». Вдовы, получившие назад своё достояние, использовали своих крепостных, домочадцев и спасаемых от нищеты женщин для пошива заготовок, по чертежам салона. Заготовки всевозможной фурнитуры к изделиям, бантиков, и розочек из ткани облегчало работу салона. В нем самом занимались уже окончательной «сборкой» изделий и подгонкой по фигурам заказчиц.

В эти импровизированные общежития светские дамы отсылали и поношенную взрослую одежду, и одёжки и обувь своих детей. Посылали пироги, жареных гусей, уток и кроликов. А в пост на праздники отсылали рыбу и фрукты.

Филиалам позволили шить фасоны из салона в упрощенном виде из более дешёвых материалов. Даже за испорченные изделия, которые салон у них не принимал, вдовы ухитрялись заработать. Но продавали эти изделия с пометкой на ленточке-бирке «Уценён за недостатки».

Легкие платья, колготки-уютки и легкие лифчики вместо громоздких и жестких корсажей понравились всем слоям женского общества. Хорошо расходились сандалии и тапочки.

А высоко ценились, по прежнему только изделия салона. В нем Нина Константиновна строго следила за качеством, и только в отлично выполненные изделия разрешала вшивать наш «фирменный знак».

***

Комиссар полиции попросил Артемия Никаноровича посодействовать женщинам, которые не по своей воле вышли на панель.

- Дайте тем из них, кто готов зарабатывать честным трудом, возможность вернуться к нормальной жизни. А то у нас то и дело расследуются случаи самоубийства проституток, которые недавно вышли на панель. А что тут расследовать? И так понятно - попыталась сломать свою честную натуру, чтобы выжить или дать возможность выжить своим детям, да не смогла.

Полицейское управление помогло отписать у государственной казны и оформить на благотворительное общество «Защита сирот» несколько доходных домов, отнятых у владельца по суду. Там селили бедствующих женщин с детьми и давали им работу от разраставшейся швейной фабрики. У кого из них мужья были инвалидами, или просто безработными, тем предлагали работу по силам: сторожами, истопниками, или дворниками в тех же домах.