Букет белых роз (СИ)

Митчелл взял мою руку и вложил в нее крест, и от этого прикосновения, сам того не зная, разметал в моей душе вихри смущения и непонимания.

— Сохраните его у себя: он приведет вас к свету, который вы ищите. Если не я, то вы…

— Почему я? - с первых же его слов, пораженная, заморгала глазами.

— Не знаю… — нервно выдохнул Фрэнс, согнав с лица усмешку. — Ваша удача, милая. Мое счастье забирают, поэтому я хочу передать его вам. — Он зажал пальцы моей руки, в которой лежал крест на черной веревке. — Берегите его.

После этих слов он отдалился от меня, покинул сад, вскользь трогая белые розы пальцами. Я вздохнула, глядя ему вслед, и перевела внимание на крест, сжав его еще сильнее.

Здесь ничем и не для кого жить. Этот век не для меня - я человек другого времени.

Как ни правдиво, но в своей бывшей жизни Грелль был другим, и я не могла оправдать его надежды - завет в виде странного предмета так и остался сжатым в моей руке.

Туман, означающий возвращение в свою реальность, теперь поднимался над землей, и в нем тонуло все.

Я сжала ладонью глаза.

Зачеркнула себя всю.

***

Я поняла, что лежу на диване в той же одежде; с теми же проблемами; в том же теле; просыпаюсь той же Юлией.

Себастьян склонился, наблюдая за тем, как я прихожу в сознание.

Над головой от ветра заколебались его отставшие от хвоста волосы, а на губах значилась улыбка.

— Госпожа. Ровно сутки прошли. Теперь вы дома.

— Себастьян… — непроизвольно вышло из меня. Я помогла встать себе локтями. В секунду отбросила фальшивую гордость - она не красит меня, а только вырывает мое сердце. Я с теплотой посмотрела демону в глаза: — Спасибо тебе.

— Я всегда буду рад вам помочь.

— Ты лжешь… — с иронией улыбнулась я, отсекая лишние чувства и опуская ноги на пол. — Ты просто пустота, вышедшая из тени.

— Вы правы, — его голос сквозил той же бессменной улыбкой. — Но таковы все демоны. Сущность, в которую мы облачаемся, должна быть идеальной во всем.

— Вам это легко удается, — заметила я.

Потом встала. Я не знала, что мне было нужно - прочесть книгу, провалиться в сон или послушать музыку, - и поэтому только остановилась посередине комнаты.

— Вы удовлетворены этим перемещением? - сзади. - Не жалеете?

— Почти… Из него я ничего не извлекла. — Я подняла руку, разжав ладонь: украденный из прошлого крест удобно помещался в ней. — Кроме этого.

Я потянула за давящий воротник, сглотнула, отстегивая пальцами пуговицу.

— Мне мало воздуха… Пройдемся по городу?

— Ночные прогулки полны романтики, госпожа. — Себастьян искоса посмотрел на меня: — У вас свидание?

— Да… — Мои глаза стали тяжелыми, без искры, когда иронично-холодный ответ нашелся сам собой, — свидание с одиночеством.

Не включая света, я прошла на кухню и взяла стакан, но губы, как ни странно, отказывались от воды. Поставила обратно. Пальцы все еще лежали на краях стеклянного стакана. Печаль сворачивалась комком.

Я словно жила в половину дыхания. Опять растратила, изжила всю себя…

— Вас так и не отпустила тревога, - сказал Себастьян, когда зашел на кухню с плащом и обувью в руках. - Я вижу — вы хотите, чтобы вам стало легко.

Жизнь ставила новый спектакль, но в нем все слишком спутанно и необъяснимо.

Не было ни драмы, ни комедии… Все смысловые цепочки развеяны, лежат по углам, и мне не собрать их в правильную линию.

Я села, пристроив ослабшие руки на скрещенных коленях. Себастьян опустился передо мной на колени.

— Может, передумайте? — вздыхая, спросил мужчина, когда застёгивал на моей ноге сапог. Рука, случайно коснувшись щиколотки, была нежной и холодной. — На улице идет дождь.

Не внимая этим словам, я ласково прошептала ему сквозь полумрак:

— Не страшно.

========== Глава 12 ==========

Ты не касаешься. Но ты касаешься через меня. Ты не чувствуешь. Но ты чувствуешь через меня. © Дикая орхидея (Wild Orchid)

Покой не собирался снисходить в душу с благодатных небес. Да и они сами сейчас не являлись таковыми…

Вымытый дождями наступающий вечер светился разноцветными, словно такими же размытыми огнями, утонул в омуте столичной прохлады.

Я не знаю, как мы долго шли с демоном по мокрым улицам.

Себастьян телохранитель целиком, но никто больше. Даже если рядом ним не была одна, то все равно чувствовала — как без никого…

С собой не брала ни телефона, ни денег, ни паспорта.

Сбился счет шагов, когда я с личной охраной направлялась по улицам пешком. Я редко так делала, мне это нравилось больше, чем ходить под солнцем.

Желтые круги фонарей отражались в лужах зыбкими огнями. Темная от вечера вода бешено неслась под ногами, но не проникала в подошвы.

Одиноко сердцем. Одиноко всем существом…

Как единица среди нулей, но и не без никого…

У Себастьяна за мной и вовсе не останавливается дозор. Его неистощимая бдительность и мое неослабное желание проникнуться в иную жизнь города вели нас по улицам, бросали, ныряя, в редкую толпу, уводили подальше от квартиры, где сейчас живу.

Куда идти дальше — не важно. Лишь бы идти…

Закаленная всем, чем только можно, я искала забытья в этом холоде, в этой падающей воде. Но саднящее ощущение в горле никак не проходило, а всевозможные чувства когтями раздирали меня изнутри.

Мы шли так долго, что впереди, показавшись, засветился международный аэропорт. На секунду в голову пробилась странная мысль: а если улететь домой? или все-таки остаться?

Не знаю.

Дождь, неторопливо плывущий над засыпающим миром, окружил двоих идущих к нам мужчин плотной пеленой, делал их издалека неопознанными. Два незнакомца громко шутили о чем-то, иногда поглядывая вперед.

Мы не успели пройти мимо — один из них, слишком нежданно, остановился прямо передо мной. Себастьян, увидев это, настораживающе приготовился заслонить меня от него рукой, но я приостановила этот жест своей рукой. Взгляд демона будто спрашивал: но зачем? И я отвечала так же молча: затем, пойми.

Тихо дыша в поднятый воротник, я повернула на появившегося мужчину голову, не замечая холодных струй, больно секущих щеки, губы и веки.

От неожиданности воздух залетел глубоко в глотку.

Еще раз, словно не веря себе, вгляделась в лицо, как на картину, но между тем несколько испуганно.

— Отец…

Не ошибка, нет. Видение было неопровержимым — мне это не снится. Мне не мерещится…

Рядом, здесь, перед глазами. Удивленный не меньше.

— Папа! — как маленькая, я кинулась к нему на шею. Точно бы родитель вернулся с работы.

Когда он тоже обнял меня, радость растеклась рекой, наполнила теплом, согрела. Прижимаясь в его мокрой куртке, было безразлично теперь все — мне так не хватало его…

— Господи, живая… — Отец задышал на мое лицо охлаждающим ментолом, а я, разгибая голову, падала в его темно-медную пропасть заботливых, нежных глаз. — Солнышко мое… родная… — прошептал он в улыбке и крепче, одновременно со мной, сжал в своих руках.

***

Мы не виделись не так долго, но я сильно скучала по отцу. Мне казалось, что прошло не три месяца, а больше. За такой срок отец изменился — теперь, в связи с его ухудшенным зрением, он начал носить очки. Он заметно похудел, как от болезни, стал таким же, а пара стекол только приукрасила его внешность.

Но возраст родителя, почти дошедший до рубежа пятидесяти, указывали едва видные сероватые виски, оттеняющие темные волосы с седым прочерком, и неглубокие морщины, что пролегли от крыльев носа к уголкам губ. Но только душа оставалось юной и тянущейся к радости, несмотря на с годами привитую серьезность и предприимчивость.

— Господи, промерзла вся, родная… — Он подошел сзади, кротко сжимая за плечи, и поцеловал меня в висок, когда я с грустью в глазах помешивала чай в стакане.

Изнеженный такой неожиданной встречей, отец меня ни грамма не смутил. Немного беспокоила проступающая, неестественная бледнота его лица.

Себастьян поймал на себе наши взгляды, когда сказал: