Знак королевы вампиров

И у мертвого были бы такие мысли, моя госпожа, если бы ему была оказана честь принять с вами ванну.

Он очень хорошо знал, что возможность наказать его за то, что он не до конца соблюдал правила ее игры, только обостряла ее желание.

Даже сейчас она показала ему несколько своих фантазий о том, как бы она его наказала, привязав его за руки и за ноги, пока она наказывала его языком и клыками. Сначала использовала кнут, а затем кончиками пальцев и губами успокаивала боль.

В эту игру могли играть оба. Он поднял ее, чтобы вымыть те части ее тела, которые раньше находились под водой. Стоя позади нее, он руками взял ее груди, словно чаши, пальцами потирая соски. От его прикосновений Лисса выгнулась, а он прижался к ней, так что его член, который вовсе не был похож на член евнуха, упирался ей в ягодицы. С таким количеством мыла ему не составляло труда выполнить задуманное. Он показал ей свое желание схватить ее и довести себя этим до оргазма.

Но вместо этого повернул ее к себе лицом, опустился на колени и провел скользкими от мыла руками по изгибам ее грудей, по животу, вниз по бедрам и лодыжкам. Подобрав кувшин, она полила водой ему на голову, а затем, отбросив кувшин прочь, начала пропускать его волосы сквозь пальцы. Когда он в ответ на ее касания поднял голову, она пальцами провела по его глазам, смахивая капли воды, чтобы он смог открыть глаза.

Странно, Джейкоб. Я чувствую себя так, как будто я уже делала это раньше… словно у меня дежавю.

Она снова провела пальцами по его глазам, чуть медленнее, но очевидно, воспоминание было слишком хрупким, и желание просто прикасаться пересилило остальные мысли.

Итак, он продолжал свое служение: одна его рука лежала у нее на бедрах, а второй он мыл у нее между ног. Чуть раздвинув ноги в ответ, она закусила губу, когда он мыл и одновременно стимулировал чуткими пальцами ее клитор.

Ее разум был открыт ему, и он мог видеть, насколько она устала, однако тело ее находилось в приятном томлении. Она хотела освобождения и одновременно хотела, чтобы все оставалось как есть, чтобы он вечно касался и дразнил ее. Ее слуга. Три знака. Ее навеки. Она хотела вздремнуть. Но она также хотела, чтобы он переспал с ней. Обычно она думала об этом по-другому, но первобытность леса все еще была слишком близко. Она покачнулась.

— Ну вот, моя госпожа. — Стоя он положил руки ей на плечи, чтобы она снова легла в ванне. На этот раз он вытянулся под ней. Она лежала, словно в колыбели его тела, голова ее склонилась к нему на плечо. Он выловил кувшин и водой поливал ей на грудь, руками замедляя поток, заставляя его тонкой струйкой стекать по телу. Вода стекала по его изгибам, а затем присоединялась к водоворотам мыльной пены и обрывкам лепестков роз и лаванды, которые плавали в ванне и липли к ее телу. Одна его нога была согнута в колене, позволяя ей развернуться вполоборота и прикоснуться розовым лепестком, который она сняла с его бедра, к его верхней губе. Он спокойно позволил ей это сделать. Внимание его было сосредоточено на ее лице, на губах, на подбородке. Он открыл свой разум, чтобы она могла увидеть все желания его тела.

Со своей стороны она показала ему, насколько он красив, внутренне и внешне. В первый раз за такой долгий срок она не чувствовала себя одиноко. Она доверяла ему.

Все это переполняло его эмоциями, но он продолжал поливать ее водой, заставляя воду течь еще медленнее по ее грудям. Особое внимание он уделял соскам, что заставляло ее тело напрягаться в ожидании наслаждения. Развернув, он посадил ее к себе на колени и поднял ее ноги таким образом, что ее лодыжки оказались на скользкой поверхности стены, возле которой стояла ванна. Удобно устроив ее возле стенки ванны, из желания, которое проскользнуло в выражении ее лица, он понял, что она разгадала его план за мгновение до того, как он посадил ее перед одной из подводных струй.

Позвольте вашему евнуху удостовериться, что вы достаточно влажны и готовы принять вашего любовника.

Удар прямо в центр, в клитор, который уже и так был переполнен кровью от его мыльных ласк. Когда она с выдохом попыталась свернуться, он держал ее, словно якорь, положив руку поверх груди, предплечьем нажимая на соски и делая их еще более чувствительными к: потокам воды. Другой рукой он поддерживал ее за ягодицы, приподнимая так, что ее тело становилось еще чувствительнее к струям воды.

— О боги… — Ее рука впилась ему в бедро. В ответ на боль он начал играть с ее анальным отверстием, продолжая подставлять ее под струи воды, сводя Лиссу с ума. Из воды торчали лишь соски ее грудей, твердые от настойчивого, почти болезненного наслаждения.

Давайте, моя госпожа, позвольте мне это увидеть,

Ее хрупкое тело содрогалось, словно она лежала на пляже на линии прилива. Он хотел, чтобы оргазм затронул каждый ее нерв. Она издавала мягкие, пронизывающие звуки удовольствия, вжимаясь лицом в его плечо, слегка его покусывая, держась за него. В такт ее движениям его член прижимался к ее бедру, готовый служить ей, и он видел, что это заводило ее еще больше. Это была своеобразная мощь отрицания, перемешанного со знанием того, что она может получить его, когда захочет.

Ее тело все еще сотрясалось, когда он позволил ей снова упасть в колыбель своего тела, убрав руку.

— Моя госпожа… — его шепот был хриплым. Он держал ее очень близко, почти так же близко, как их переплетающиеся разумы.

Он молился всем богам о том, чтобы никогда не подвести ее, женщину, которая была ответом на его жизнь, полную вопросов и терзаний. В ее разуме были образы тьмы и света, удивления и счастья, насилия и боли. Она была его судьбой. Он понял это в тот момент, когда ее увидел. И неважно, где, когда и как пройдет его жизнь. Все жизни.

Тем временем она соскользнула вниз, свернувшись у него на груди и вытянув ноги так, что они переплетались с его ногами. Она так и уснула, не зная о его желании. Или, напротив, прекрасно осознавая это, наслаждаясь его ожиданием. Однако он обнаружил, что вполне доволен своим положением. Ему нравилось быть ее кроватью, поддерживая ее над водой. Хотя ей не грозило утонуть, он не хотел потревожить ее сон.

Он не знал, в каком настроении она проснется, так как она была очень капризна. Он не питал иллюзий, что это волшебное единение будет длиться вечно. Та ночь, когда слуга получал третий знак, была словно медовый месяц. И даже если настроение его госпожи возьмет верх, из-за ее заболевания и тех трудностей, с которыми они сталкивались, этот медовый месяц будет гораздо короче, чем они оба хотели бы.

* * *

Возвращаясь к повседневным и гораздо менее приятным вещам, Джейкоб сосредоточился на том, что рассказала ему Дебра. Когда Лисса упорно отказывалась дать ему третий знак, он думал, что это горе или упрямое чувство вины. За два года она потеряла мужа Рекса и слугу Томаса. Она все еще не рассказала ему всю историю до конца, но Джейкоб знал, что из-за Рекса Томас смертельно заболел и каким-то образом заразил Лиссу. Благодаря Дебре ему в голову пришла идея, каким образом Рексу удалось это осуществить.

Лисса сама убила мужа, когда узнала, что именно он был ответствен за смерть Томаса. Затем ей пришлось заставить вампирское сообщество поверить, что благородный и верный Томас отравил Рекса, а она в наказание убила слугу.

Несмотря на свое вероломство, она была женщиной. Эта сеть лжи и обмана могла разбить сердце любой женщине. В конце концов, Джейкоб понял, что она не хотела давать ему третий знак потому, что он умер бы вместе с ней. Она его защищала. Поэтому он запугивал ее, упрашивал, ныл и всячески умасливал. В том, что она считала своей слабостью, он ее убедил. Это был его выбор. Он не боялся смерти. Он боялся оказаться там, где он не сможет защитить ее. Любить ее. Дав ему третий знак, она могла забирать его энергию, продлевая собственную жизнь. Это дало бы ей больше драгоценного времени, которое было ей так необходимо.

Если бы Брайан и его друзья-ученые знали о Томасе, они могли бы изучать его перед смертью. Андреев родился вампиром, его родителями были смертный и вампир. Лисса родилась вампиршей, а Фэй, старейшая из живущих вампиров, обладающая уникальными способностями… возможно, для нее это будет по-другому. Если бы только им не надо было это скрывать.