Пересекая границу (СИ)

– Не хочу, – отрезал Маркус. Я тихо захихикала на эту попытку меня заткнуть резким ответом.

– Ты одновременно любишь и не любишь причесываться? Ты лысеешь только правой половиной головы? Ты хотел побриться налысо, но на полпути сломалась бритва? О, знаю, я буду называть тебя Недобритыш. Мне нравится. Да, Недобритыш? Почему ты не отзываешься? – я демонстративно надула губы и подергала за трос. Маркус упрямо молчал, и я начала по-детски хныкать и дергать его за наручник просто, чтобы вывести из себя.

– Прекрати! – в конце концов, рявкнул Маркус.

– О, сразу видно, с маленькими детьми ты дела никогда не имел, – рассмеялась я. – Тебя так просто вывести из себя, что даже не интересно.

– Я вырастил свою младшую сестру. Мне было 16, а ей – 9, когда мы остались одни, – ответил Маркус. Его лицо ожесточилось, и он нахмурился.

Я едва не сглупила, собравшись ляпнуть, что наверняка его родители не выдержали его характер и сбежали, куда глаза глядят. Я клацнула зубами и на всякий случай промолчала. Мало ли, какая ситуация могла случиться в жизни Маркуса, язвить по поводу его родных было не по-человечески с моей стороны. Но он решил продолжить разговор.

– Мне кажется, я так и слышу твои мысли. Наверняка хочешь сказать, что мои родные не выдержали такого, как я, и решили свалить от нас подальше, да? Можешь пошутить, вперед, это однозначно будет в твоем духе! – Его лицо перекосила гримаса ненависти, но его слова разозлили меня не меньше, чем это предположение. Я встала столбом посреди дороги, останавливая и его, и ответила ему в спину:

– Да, именно так я и подумала! – Я увидела, как он вздрогнул и напрягся, но так и не обернулся ко мне. – Но вот, понимаешь, я же, как ты выразился, магик-дикарка, а у нас, к несчастью, есть чувство такта, и мы умеем фильтровать, что можно произносить вслух, а что нельзя, поскольку что бы ты со мной ни собирался сделать, и каким бы ублюдком ни был, я не имею права язвить о твоей семье! Вот такая я бескультурная и жестокая!

Я скрестила руки на груди и пошла по дороге дальше. Незачем было ему вовсе заводить эту тему, если она его так беспокоит, но зачем было опускать меня до уровня какого-то морального урода, для которого нет совершенно ничего неприкосновенного? Пройдя несколько шагов, я остановилась, удерживаемая наручником. Маркус все еще стоял на дороге, не следуя за мной, но мне не хотелось даже оглядываться на него.

– Чего встал? – буркнула я.

– Если так интересно, могу рассказать, почему я выбрит только наполовину, – глухо ответил Маркус у меня за спиной. На самом деле, мне уже было плевать, но я пожала плечами.

– Как решишь, – я постаралась звучать как можно холоднее, чтобы он понял, насколько меня оскорбило его мнение обо мне. Маркус подошел ко мне, и мы продолжили свой путь.

– Это символ того, что я принадлежу себе лишь наполовину. Вторая половина принадлежит стране, которой я служу, и чьи порядки я защищаю. И я никогда не должен об этом забывать, какое бы решение я ни принимал и в какой ситуации бы ни был.

– А какое полушарие у тебя за что отвечает? – съехидничала я.

– То, что с татуировкой – это мои личные решения, – усмехнулся Маркус.

– Она значит что-то конкретное? – полюбопытствовала я.

– Нет, просто классический узор, который мне понравился, – мужчина пожал плечами. – Пришлось остановить рост волос на этой половине, чтобы ее всегда было видно. Первое время на работе шарахались, но потом привыкли, и девушкам, на удивление, нравится.

– Это ж насколько плохая у тебя память, что надо было себя так уродовать, чтобы запомнить, что у тебя есть какие-то личные принципы? – я демонстративно закатила глаза.

Глава 6. У каждого свои секреты.

– Я устала, давай передохнем? – я тяжело вздохнула, изображая на лице смертельную усталость.

– Мы не так долго идем, – возразил Маркус. – Но путь неблизкий, я не хочу терять время на привалы.

– Я уста-а-ала! – я начала ныть и хныкать, выводя Маркуса из себя.

– Проклятье, хорошо! Можем отдохнуть немного, только прекрати скулить!

Он подошел к поваленному у дороги дереву и уселся, позволив мне последовать его примеру, но на почтительном расстоянии. Я со вздохом вытянула ноги и уставилась на голубое безмятежное небо, исполосованное тонкими ветвями деревьев. В лесу было так тихо… Я обратила внимание на свою косу. Она совсем растрепалась, и волоски, выбившиеся из нее, сделали меня похожей на испуганную распушенную кошку.

– Отвернись, я хочу причесаться, – попросила я своего спутника, начав развязывать ленту, что не позволяла моей косе распуститься.

– В каком месте ты собралась причесываться, что я должен отвернуться? – Маркус согнулся пополам от громкого хохота. Я смерила его презрительным взглядом.

– Я приличная девушка, и не собираюсь распускать волосы перед кем не попадя! Особенно перед кем-то вроде тебя!

Маркус шумно вздохнул и вытер глаза от выступивших на них слез смеха.

– Не вижу проблемы в том, чтобы распускать волосы. Не понимаю, почему ты просишь меня отвернуться.

– Волосы хранят в себе энергетику, что женщина собирает годами, все воспоминания от произошедших событий. – Я вздохнула и решила посвятить Маркуса в обычаи моего народа. – Как только девушка достигает… кхм… половой зрелости, она заплетает волосы и не распускает их до самой свадьбы. Только ее мужчина может увидеть ее распущенные волосы. Расплести косы перед кем попало считается равноценным привселюдной потере девичьей чести, так что будь добр – посиди 10 минут посмотри в другую сторону!

– Ладно, ладно, – хмыкнул Маркус. – Ты все равно на привязи, так что мне не принципиально, куда смотреть, если для тебя это так важно. – Он перекинул ногу через ствол дерева и сел спиной ко мне, сложив руки на коленях. Я, наконец, успокоилась, и начала не спеша расплетать косу.

– Жаль, нет расчески, – пожаловалась я сама себе, распрямляя сиреневые волны пальцами, чтобы привести их хоть в какой-то вид.

– Как это глупо – придавать всего лишь волосам такое значение, – прокомментировала широкая спина Маркуса. – Странные у вас, варваров, предрассудки.

– И это говорит мне наполовину бритый человек? – напомнила я ему его собственноручно придуманный заскок.

– Это совершенно другое, данного решения придерживаюсь лишь я, а не огромная группа людей…

Я увидела, что Маркус бездумно решил оглянуться на меня, и взвизгнула:

– Не смотри, я еще не закончила!

– Ох, во имя Безыменных, словно ты там голая сидишь.

– Безымянных, – поправила я. – Это почти то же.

– Безыменных, – настойчиво ответил Маркус. – Создатели мира называются именно так, и никак иначе.

– Ты дурак, что ли? – не выдержала я. – Где это слыхано, чтобы их так называли?!

– У технеров, я полагаю! – воскликнул Маркус, разводя руками. – Вы, варвары, все искажаете, даже устои основания мира! Удивительно, что вы хотя бы не придумали собственную религию. Сложно, наверно, это сделать, когда граничишь с краем мира!

– Да в Бездну тебя, – пробормотала я проклятие в его адрес. Коса почти была готова, и я тщательно обмотала ее кончик лиловой лентой, завязав ее в бантик. – Я закончила, можешь поворачиваться.

– Наконец-то, – проворчал Маркус.

Он сел прямо и внимательно осмотрел мою косу. Я уже мысленно приготовилась к какой-нибудь словесной гадости, и Маркус заговорил:

– А знаешь, в тюрьме тебя побреют во-о-от на столько, – он показал крошечное пространство между указательным и большим пальцем, буквально в несколько миллиметров. – Интересно, тогда ты будешь считать, что твои волосы собраны или распущены?

Я фыркнула на этот вопрос и оглянулась на лес за своей спиной. Довольно густой, несмотря на то, что еще было лишь начало весны. Лысые густы и разнообразный валежник. Почему бы не попробовать рискнуть и сбежать? Если мне удастся отвязаться от Маркуса в лесу, я легко выйду к городу, идя вдоль магического потока. Магики основывали свои селения поближе к ним.