История Гарнета (ЛП)

— О… о да, Ваша Милость. Очень даже, Ваша Милость. — Голова Корал кивает вверх-вниз, будто она на веревке.

— Можно ли мне выразить свое мнение по данному вопросу? — спрашиваю я.

— Нет, — отвечает Мать, даже не взглянув на меня. Она встает, а я запихиваю последний вкусный кусок фазана в рот, прежде чем она хватает меня за локоть и толкает к двери.

Она очень драматично останавливается и говорит, — Мы будем ждать ответа на наше предложение до 11 часов вечера этого дня. Опоздаете — предложение будет расторгнуто.

Я адресую Корал что-то вроде виноватого кивка, прежде чем Мать выталкивает меня за дверь.

— Ты и твоя проклятая репутация, — бормочет она, пока шофер открывает дверь автомобиля. Я знаю, что мы думаем об одном — все могло быть гораздо хуже. Все, что известно Жемчужине — это то, что я взбалмошный королевский тусовщик. Если бы кто-то из них наложил лапы на историю с Циан… мне пришел бы конец. Меня бы даже дочь Дома Пера не захотела.

— Люсьен сдержал слово, — отмечаю я, пока мы выезжаем на главную дорогу.

— Слава Курфюрсту. — Мимо проносятся дворцы; Мать достает пудреницу и припудривает немного под глазами. — Если Лапис на это не соглашается, нам придется пробовать второсортные Дома. Поэтому давай понадеемся, что ты произвел хорошее впечатление.

— Я почти ничего не сказал.

— Это я и имею в виду.

Этим вечером я решаю поужинать у себя в комнате.

За один день с меня достаточно приемов пищи с Матерью. Но, когда дверь моей гостиной открывается, поднос вносит не Джордж. Это снова Аннабель.

— Эй, — говорю я, чувствуя, как поднимается настроение. — Ты свободна от суррогата этим вечером?

Она кивает. Затем я вижу, что ее глаза немного слезятся.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Аннабель ставит поднос на мой столик для завтрака и передает мне плотный конверт кремового цвета. Печать сломана, но я без сомнения могу видеть изображенное на ней перо, символ Дома Пера.

Моя дорогая Перл, гласит письмо. Корал будет весьма рада принять предложение вашего сына. Спасибо еще раз за ваш визит. Я с нетерпением жду дня, когда наши дома объединит этот прекрасный союз. Искренне ваша, Лапис, Леди Пера.

Я опускаюсь на диван, едва осознавая, что Аннабель сидит рядом. Комната кружится. Мне не хватает воздуха. Этого не может быть.

Я частично надеялся, что это был какой-то план матери по наказанию меня. Я думал, что найти того, кто захочет меня, займет больше времени. Я думал…

Я не замечаю, что Аннабель держит меня за руку, пока не чувствую тепло на своей ладони. Ей не нужно использовать свою доску — я все могу прочитать по ее глазам, и они говорят мне, что ей очень жаль.

— Я… это все правда?

Аннабель кивает. Я читаю письмо еще раз. Оно даже не от Корал. Мы даже особенно друг с другом не общались. Я ничего о ней не знаю. И теперь мне предназначено провести с ней остаток жизни?

— Я этого не хочу, — признаюсь я слабым голосом, совсем непохожим на мой.

Аннабель кладет голову мне на плечо; она делала так, когда мне было десять — я порезал руку, и доктору пришлось ее зашивать.

— Я не могу жениться, — говорю я, внезапно вставая и начиная ходить взад-вперед по комнате. — Ни на ней. Ни на ком. Мне всего лишь девятнадцать! — Не то чтобы это имеет значение в Жемчужине — мать Джаспера пытается договориться о помолвке уже год, и я знаю, что Мать вышла замуж за Отца, когда ей было всего шестнадцать. Но есть разница между тем, когда ты знаешь о своем будущем, и тем, когда твое будущее смотрит тебе прямо в лицо. — Она не может заставить меня. Она не может.

Она может

Я знаю. Конечно, я знаю. Она может делать все, что захочет. Она Герцогиня Озера.

— Я могу притвориться, что у меня какая-то ужасная болезнь, — говорю я, пока в моей голове появляются всевозможные дикие идеи. — Что-то очень заразное. Может, тогда…

Но Аннабель сурово смотрит на меня.

Не сработает

— Мне нужно что-то сделать, — говорю я. — Она отнимает у меня свободу, Аннабель!

Аннабель вздыхает и склоняется над своей доской. Она яростно пишет несколько секунд, затем поднимает ее.

Какую свободу? Никогда не имел свободы. Твоя судьба — жениться

— Ну, по крайней мере у меня была иллюзия свободы, — ворчу я.

Она грустно мне улыбается.

— Хочешь поменяться местами? — предлагаю я.

Это заставляет ее рассмеяться, хотя по ее щеке катится слеза. Она смахивает ее, смутившись.

Ты ужасная фр-на

Я вынужден улыбнуться на это. Я сажусь рядом с ней и снова смотрю на конверт.

Следует долгое молчание.

— Так… — говорю я, вертя конверт в руках, — мы можем его сжечь?

Аннабель охотно идет разжигать камин. Она берет конверт, а я беру письмо. Когда пламя за решеткой высоко поднимается, мы бросаем в него дорогую бумагу и смотрим, как она съеживается и дымит.

Я вздыхаю. Сожжение письма не меняет его предназначения.

— Ты можешь остаться ненадолго? — спрашиваю я.

Она застенчиво улыбается и кивает. Затем ее глаза проясняются.

Халма?

Я испускаю тяжелый стон. — Хорошо, ладно. Но я клянусь, что побью тебя в этот раз. Поэтому берегись.

Аннабель ухмыляется.

Глава 7

Следующие несколько дней весь Дом в волнении готовится к вечеринке по случаю моей помолвки.

К счастью, Мать позволяет мне оставаться в комнате и не спрашивает мнения по поводу фарфора, цветочных композиций и того подобного. Она ждет эту вечеринку больше, чем я. Весь дворец стоит на ушах. Могу поспорить, что вся Жемчужина смакует эту новость.

Это единственный раз, когда я не хочу быть центром внимания.

Аннабель, должно быть, занята суррогатом, потому что больше я ее не вижу. Хотя я не так часто выхожу.

За день перед вечеринкой Джордж приносит мне ланч и нерешительно спрашивает, — Не хотели бы вы прогуляться в саду, сэр? Выйти на свежий воздух?

Я сердито смотрю на него, и он быстро ретируется, возвращаясь на безопасную кухню, где, я уверен, остальные слуги восхитительно проводят время, сплетничая обо мне.

После письма с Домом Пера не было никакого общения. Что я вообще должен говорить Корал? Обычно когда я с девушкой, она из Банка, и флирт происходит естественно, потому что я уже знаю, чего меня хотят. Корал должна меня хотеть, верно? Я Гарнет из Дома Озера. Я богат, хорошо выгляжу, у меня есть титул… И все равно я чувствую, как нервы в моем животе скручиваются, подобно маленьким гусеницам. Я брызгаю водой себе на лицо и смотрю на свое отражение в зеркале ванной.

— Ты сможешь это сделать, — говорю я себе. — Всего одна ночь.

Но это не всего одна ночь. Это вся моя жизнь.

Я наливаю себе немного виски, чтобы успокоить нервы. Это не очень помогает. К тому времени, как Джордж приходит помочь мне одеться, я весь вспотел.

Он без единого слова поправляет мне манжеты и одевает пиджак смокинга, стряхивая любой волосок или пушок. Я затягиваю галстук. Я признателен Джорджу за молчание, потому что я не очень хочу разговаривать в данный момент. Я вообще сегодня не хочу разговаривать. А мне придется идти вниз, улыбаться, смеяться и притворяться, что это лучшая вещь, которая когда-либо случалась со мной, в то время как все, чего я хочу — спрятаться на всю оставшуюся жизнь.

— Все готово, сэр, — говорит Джордж. Мы оба разглядываем мое отражение в зеркале в полный рост.

— Отлично, — говорю я. Чувствую, будто мне горло сдавило. — Спасибо, Джордж.

Он колеблется, а затем говорит, — Я дам вам минуту побыть наедине, сэр.

Я киваю. Как только он закрывает дверь, я делаю несколько глубоких, успокоительных вздохов.

— Не будь таким трусом, — говорю я вслух. Я надеваю на себя ослепительную улыбку и покидаю комнату.

Джордж ожидает меня, из чего я делаю вывод, что Мать поручила ему проводить меня в бальный зал, чтобы я не сбежал. Естественно, Лорд и Леди Пера уже здесь вместе с Корал. Ее светлые волосы сегодня завиты еще больше. Она моргает, глядя на меня своими большими голубыми глазами, и напоминает мне фарфоровую куклу.