Гарем.Танцующая в лунном свете (СИ)

— Ховур, слушай внимательно. Другого шанса может и не быть. Постарайся понравиться Нилиме, ей ищут подругу. Пусть доверится тебе.

Через Нилиму они быстрее смогут добраться до принца. А зная ее секреты, даже управлять фавориткой.

Ховур обрадовалась: Нилима пришла в баню. Не нужно даже притворяться. От трепетного предвкушения лицо Ховур и так выглядит смущенным, как у настоящей скромницы.

Служанка раздела Нилиму, её начали купать. И тут подошла Ховур в сопровождении своей покровительницы и умоляла принять ее услуги. Все были уверены, что Нилима по природной доброте не откажет. Так и произо­шло. Ховур наслаждалась вдвойне. Она получила ко всему возможность испытать свой профессионализм на достойном уровне. А впрочем, не удержалась от приемлемых для себя шалостей. Нилима только удивленно посмотрела, но ничего не сказала.

В баню пришла красавица Маллика. К которой принц также имел склонность. Девушка была очень умна и гра­циозна. Никто впрочем не догадывался, что наедине с Ахмадом она умудрялась играть с ним в шахматы и ве­сти возвышенные разговоры о поэзии, состязаясь в искусстве изящной словесности. Маллика была интерес­на и Нилиме своей необычностью. Чувственная и утонченная, она, в отличие от памятной Зейтун, была проще в общении. Но не как Нилима, у которой душа нараспашку. В Маллике чувствовалась некоторая от­страненность, избранность. Тем более она отличалась от других гаремных пленниц, чьи интересы составля­ли еда, красивая одежда, украшения.

На животе Маллики, пониже пупка, изображение раковины. Наверное, Нилима задержала взгляд дольше обычного. Так что Маллика улыбнулась ей. Отстранившись от Ховур, одев легкий халатик из рук Мехр, Нили­ма несмело подошла к Маллике. Не помешает она ей своим присутствием?

Индианка рассмеялась. Принцу есть от чего сходить с ума: эта соблазнительная девочка сама скромность!

— Ты вполне можешь посмотреть на меня вблизи, Нилима. Пожалуйста.

— Этот рисунок…для чего он?

— Я дэвадаси.

— Дэвадаси…девушка, которая танцует для бога?

— Не только. Дэвадаси становится его женой. Моя мама была дэвадаси. А отец очень знатным человеком. И поэтому она не хотела, чтобы я тоже стала дэвадаси. Быть простой девушкой, чтобы жить с любимым… Она считала, так будет лучше для меня.

С ранних лет, подражая, я училась танцу, пению, музыке. Пуджари говорил, что я делаю значительные успе­хи. И в какой-то момент пришло откровение. Моя жизнь здесь, в этом храме. До сих пор меня никто не взял замуж.

Я танцевала в канун праздника, когда прибыл большой человек, тхакур-сахиб. В деревне его считали чуть ли не божеством. Благодаря его деньгам удавалось поддерживать храм в надлежащем состоянии. По наивности я полагала, что олицетворения божеств на редкость благообразны. Но «сиятельный тхакур» был мерзок со всех сторон, гадок, словно опустившийся человек без касты. Я видела его мысли в бегающем взгляде, в каж­дом движении.

Тхакур явился для важного разговора. Времена изменились, говорил он. Чтобы прибавить храму славы и ве­личия (вернее увеличить пожертвования паломников и влиятельных особ) все должны усердно стараться. А дэвадаси — стать более ласковыми. И дарить свой высший экстаз не только статуе божества.

Я не могла считаться дэвадаси, пока не прошла ритуальный свадебный обряд. Пуджари почему-то отложил эти приготовления. И я не знаю, куда исчезли одна за другой девушки, жившие при храме. Перебирая тревож­ные мысли, вечером я спустилась к пруду для омовения.

Тхакур схватил меня сзади. Но мне удалось вырваться и отбежать.

Два всадника приближались. В какую сторону мне деться?

— Карим, придержи этого умника.

Под властью приятного голоса я остановилась и подняла глаза.

Это был принц Ахмад.

А тхакура оттеснил от меня другой всадник. Сахиб продолжал нагло утверждать, что я — его собственность. Принц усадил меня впереди себя. Мы направились к храму. Пуджари сам вышел навстречу.Он пританцовы­вал в экстазе.

— Кришна… Кришна…

В руках гирлянда. Как только принц подошел и почтительно поклонился, пуджари украсил его цветами. И сам упал на колени, повторяя:

— Кришна… Кришна…

Принц признался, что уважает другую религию, но сам ходит в мечеть, он — мусульманин.

Тхакур возвысил голос. Он орал, что даже сто раз богатый мусульманин не смеет принять на себя образ бо­жества. Пуджари его не слушал, Тем же вечером состоялся обряд моего венчания с божеством. Но ушла я с Кришной, который сам явился за мной. Он прекрасен так, что в нем нетрудно увидеть бога. А с тхакуром гово­рил на единственно понятном тому языке очень больших денег. Ахмад попросил пуджари не ставить мне клеймо дэвадаси. Этот рисунок я делаю хной.

— Маллика…почему ты добра ко мне, ты любишь Ахмада?

— Как много трудных вопросов. Дорогая, конечно, я могу постараться и стать его Рукмини. Но прекрасно знаю насколько Кришна любит свою Радху…

Индианка ласково целует Нилиму в губы. Так и есть. Притвора Ховур мгновенно разозлилась, приревновав. Маллика демонстративно повторяет свой поцелуй еще раз, на бис.

========== Часть 11 ==========

Ахмад не догадывался, зачем султан послал за ним. Но прояснилось все сразу.

Обнаженные испуганные девчонки. Их даже раздели заранее. Отец предложил ему выбор.

— Эта…эта… и эта, — сказал Ахмад, почти не глядя. — Трех будет достаточно?

— Не меньше пяти, сын мой. Иначе обидишь своего щедрого правителя. А впрочем, как хочешь. Тех, что тебе не понравятся, отдадут на потребу охране. Решено.

Ахмад вскинул глаза. Что-то новенькое, отец его шантажирует?!

На принца смотрели двенадцать пар испуганных умоляющих девичьих глаз…

Орхан, любуясь прекрасным даже в гневе сыном, требовательно коснулся его плеча.

— Итак?

— Я согласен на всех, — безразлично ответил Ахмад. — Надеюсь, мой султан не потребует, чтобы я взял их прямо здесь, по очереди?!

Сынок и впрямь разозлился. Орхан милостиво потрепал его по щеке.

— Будь счастлив, дорогой сын. Все только для тебя.

В числе юных прелестниц находилась весьма искушенная, специально обученная красавица. Хорошее лекар­ство от дерзкой Нилимы. Только подумать, принц словно нарочно в первый раз не выбрал ту соблазнительни­цу.

Султан ушел. А к Ахмаду бросились с благодарностями все эти девчонки. Чем даже смутили его. Принц бы­стро распорядился, чтобы Нарцисс прилежно занялся их устройством. А сам пошел искать Нилиму.

Поймать ее, эту стремительную обезьянку, стоит большого труда. Ахмад даже устал за ней гоняться по об­ширному саду. Хорошо, что никто не видит. Мало ему на сегодня проблем… Вдруг Нилима передумала и сама бросилась ему навстречу.

— Ахмад…распорядительница гарема…научила…как целовать тебя по-новому…хочешь покажу?

Он хотел. Чем эта девочка может удивить искушенного принца? Нилима, по обыкновению, сосредоточенно вздохнула. Поставила одну ножку на кончик его сапога и требовательно склонила Ахмада к себе.

От тщательных и внимательных прикосновений ее сладких губ принца в мгновение обдало жаром. Хорошо, что руки у Ахмада почти свободны и он быстро нашел им заманчивое применение.

— Нет, — закапризничала Нилима. Он снова за свое!

Ахмад отправил свою жаркую девочку в фонтан. Будет знать, как сопротивляться его высочеству. Не давая опомниться, он предупредил:

— Осторожно, Нилима…рыбка заплывет!

Она взвизгнула и вскочила. Сквозь голубой шальвар-камиз вовсю просвечивает тело.

— Ахмад, — чуть не плакала она.- Одежда опять испорчена.

И не замечает, как он вовсю разглядывает совсем не одежду.

— Хочешь новое платье?

— Очень хочу.

— Пойдем выбирать.

Принц подхватил ее на руки. Дождь собирается. Под звон капель приятно мечтать о самом удивительном.

Что за дела? Какой-то непонятный шум-визг… Конец света начался?