Вместо неё (СИ)

– Это ведь был ваш друг.

– Кто?

– Человек, бросившийся вам на машину.

Антон остановился, так и не открыв дверь кафе, потом обернулся и внимательно посмотрел на Германа.

– Откуда вы это знаете?

– Видел его в вашем доме.

Антон вздохнул.

– Герман, пойдемте выпьем кофе…

Усевшись в самый темный угол небольшой забегаловки, пропахшей дешевым кофе и гамбургерами, Герман долго смотрел как Антон медленно и педантично намазывает масло на тост, потом размешивает сахар в кофе, выпивает глоток и…

– Я знал этого человека. И да, он БЫЛ моим другом. Пока я не решил повзрослеть, а он…бедный Павел так и смог бросить дурные привычки.

– А вы, значит, смогли?

– Конечно. Мне невероятно повезло, что я встретил Анну.

– Да уж…

– Герман, – очень мягко, словно с ребенком, сказал Антон, – Вы должны понять, что я вырос в золотой среде. Звучит смешно, но это так. Молодежь моего круга привыкла проводить свое время не иначе как в наркотическом дурмане. Я завязал, Павел – не смог. По старой памяти я принимал его и бедняжку Антонину у себя в доме, но в основном это были нежеланные визиты. Прошлой ночью моей жене позвонила Антонина, она была совсем не в себе и Анна сказала…

– Анна?

– Да, она ведь очень добрая. Так вот, по просьбе Анны я поехал проведать старушку Тоню, но, как видите, не успел.

– Еще я вижу, что вас это не слишком-то беспокоит.

Антон пожал плечами.

– Такого конца следовало ожидать.

– И почему же вы сразу не сказали мне о благородной цели вашего визита?

– О да, надо было начать “Доброе утро, Герман, я приехал навестить старую подругу-наркоманку”, – Антон засмеялся.

Герману было не смешно.

– И, между тем, вы не открыли дверь бывшему другу, не поддержали его…

– Павел – спетый человек. К тому же, ему всегда казалось, будто между мной и Тоней что-то есть. Будто я мог польститься на такую…хм…но вы же слышали, как Павел на меня орал…

– Да, кричал, что вы – убийца.

– Это не так.

В этот момент Герману почему-то показалось, что Антон честен с ним, и тем не менее…

– Надеюсь, мы все прояснили?

– Да, – мрачно ответил Герман.

Антон заплатил по счету, и они вышли на улицу.

– Я подброшу вас до тетушки, – сказал Антон.

– А сами?

– У меня дела на здешнем филиале завода.

– Я желаю вам удачи в делах. Я пройдусь.

Герман откланялся, но еще долго чувствовал на себе ледяной провожающий взгляд Антона.

Расклад дела был великолепен – все известные Герману люди, которые могли подтвердить, что Анна, это на самом деле Кристина, были мертвы. Или, как это чувствовал Герман, скоро будут признаны недееспособными. Антон холодно и расчетливо подчищал улики. Возможно, Герман был следующим. Или Герман просто сходил с ума. Он снова и снова прокручивал в своей голове известные ему факты. Все сходилось: Анна это Кристина, это так. Анна это Кристина…Как это доказать?

Герман сел на скамейку в парке и обхватил голову руками.

Все известные факты – снова и еще раз: анна встретила Антона на вокзале, в тот день, когда она провожала его. Анне очень нужны были деньги. Антон предложил ей фиктивный брак – он показывает ее семье, женится и получает семейный бизнес. Потом Анна рассказывает Кристине все о себе, и та притворяется ею. Анна получает деньги. Но потом – что-то пошло не так. Осталась только одна девушка. Никто не может подтвердить, что это не Кристина – друзья Кристины считали ее женившейся на Антоне. Никто не может подтвердить, что это – не Анна. Отец анны слишком эгоистичен, а ее мать – запугана. Но осталась только одна. Анна это Кристина или же…по телу Германа пробежал холодок…Кристина это Анна?

Вот уже три месяца, как Герман лежал в этом месте. Доме с мрачными стенами и окнами за решетками. Врачи говорили, что у него паранойя. Навязчивые мысли. Бред. Но он знал, он четко знал, что прав. Не Кристина стала Анной, это Анна стала Кристиной. Настоящая Кристина мертва. Возможно от передозировки, как бедняжка Антонина, возможно от руки Антона во время сильной ссоры. Труп Кристины сожжен и залит бетоном в фундаменте первого завода, открытого Антоном. Анна послушно заняла ее место. Вернее, свое законное место – жены господина Белого. Она была хорошей женой для семьи мужа, и Кристиной – для немногочисленных друзей той. Двойная жизнь. И то, что настоящей Кристны больше нет – не доказать. Как не доказать и того, что нет больше Анны…

Герман попал в больницу почти сразу после своего последнего разговора с Антоном. По правде говоря, врачи уже поджидали его, как только он вернулся в дом госпожи Белой.

– Герман, мне звонил мой племянник, и сказал, что видел вас сегодня утром и вы показались ему несколько …хм…больным. Он просил вызвать вам доктора.

И началось. Якобы врачебные вопросы, обследования, сначала вежливое “Пройдемте со мной”, потом принудительное заточение. Диагноз – шизофрения.

За время его пребывания в больнице, Германа посетила лишь Екатерина. Она не просила прощения, за то, что втянула его во всю историю, не плакала, а лишь хотела узнать, жива ли ее дочь.

Герман ответил отрицательно. Через некоторое время на его имя в больницу кто-то прислал конверт, а в нем газету, среди статей которой была заметка о женщине, покончившей жизнь, бросившись в реку.

Герман вырезал статью и попросил вложить ее в свое личное дело. Врачи отказались, поставив ему очередной шизофренический бред.

Герман долго смеялся. Он не знал, что лучше – плыть трупом по реке, или сидеть здесь. Все из-за нее. Кристина-Анна. Анна – Кристина.

Когда Герман наконец-то вышел из больницы, снова была весна. Прошло уже два года с момента его заключения. Он наконец-то перестал говорить об Анне, перестал нести свой бред.

Медленно, еще почти полгода, Герман пытался включиться в свою старую рабочую деятельность, но научные труды и умные книжки более не занимали его. Он бросил все и уехал. Работал то там, то здесь, и все искал чего-то.

Летним утром, еще через три года после своей выписки, Герман гулял по пляжу. Погода была чудесная, воздух свеж, и Герман впервые за долгое время был счастлив.

Навстречу ему, сначала издалека, а потом все ближе и ближе стали вырастать небольшие фигурки людей. Женщина в синем платье, и бегающие вокруг нее дети.

Когда женщина приблизилась настолько близко, что Гэрри смог различить ее черты, то он узнал Анну. К своему собственному удивлению эта встреча нисколько не разволновала его. Видимо, слишком сильно сидели в нем прописанные врачом антидепрессанты.

– Привет, – сказал он Анне, как только они поравнялись.

– Привет.

Внешне она почти не изменилась: осталась такой же свежей, стройной и ухоженной. Такой, какой ее хотел Антон. От миловидной пухленькой Анны, которую хотел Герман, не было более ни следа.

– Гуляешь с детьми? – спросил Герман, указывая на резвящуюся ребятню: двух мальчиков и девочку.

– Да. У нас здесь отпуск. Как твое здоровье?

Это был подкол. Герман улыбнулся.

– Отлично. Спасибо. Как твой отец.

– Умер месяц назад.

– Мне жаль.

– Врешь, – Анна тоже улыбнулась.

– Да. Вру. Профессор был дерьмом.

Бровь Анны слегка приподнялась.

– А кто им не был? – спросила она.

Герман понял вопрос. Он часто думал над ним еще в больнице. Все ведь началось ровно в тот момент, когда Анна провожала Германа на пироне. Тогда он был очарован ею, притворялся другом, но не предложил на деле ни капли помощи. Тогда он стремился начать свою жизнь, сделать свою карьеру. А Анна оставалась, с больным отцом, совсем одна. Все те люди, что окружали господина Хитрова и его дочь в моменты славы профессора, покинули их, едва его коснулась болезнь. И Герман не был исключением. Он обещал приезжать, но ни разу не позвонил за долгих пять лет. А ведь в свое время он даже воображал, что влюблен в милую профессорскую дочку. Антон – иное дело. У него было решение всех проблем Анны, он предлагал и кров и защиту. Неважно какими способами.