Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ)

— Саймон, — сказала я, отогнав последнюю мысль. — Саймон принес шоколад.

И заскулила тихонько, ссутулившись и закусив рукав платья, теперь уже из-за Саймона.

Я же верила ему! Верила.

Сама все рассказывала, не прося о помощи, уверенная, что не в его силах что-либо изменить. Рассказывала, лишь бы только слушал.

И он слушал. Успокаивал. Подбадривал. Выбивал из меня дурь на ринге и носил пироги своей мамочки…

Терпел боль, когда я вырезала на его груди имена пропавших.

Зачем? Чтобы получить достоверное оправдание тому, что помнит прежнюю реальность, если вдруг проколется?

Сейчас бы вернуться в ту ночь, чтобы я сидела на нем с ножом в руке, я бы…

— Не Саймон, — новый голос заставил меня вздрогнуть и поднять заслезившиеся глаза на Оливера Райхона.

Да, он тоже был тут. Я даже огляделась, чтобы проверить, кого еще не заметила в комнатушке для отдыха, примыкавшей к кабинету леди Райс. Никого больше: я, наставница, Крейг и ректор.

— Это был не Саймон, — повторил он. — Специалисты сейчас проверяют, чтобы полностью исключить, но… — Ректор скривился и выплюнул шипящее эльфийское ругательство, стукнул со злостью кулаком по стене. — Не Саймон! — припечатал уверено. — Саймон с семи утра был на полигоне со мной и еще с тремя преподавателями. Готовили площадку для итогового экзамена. Этого не было в планах, декан некромантов попросил передвинуть зачеты своего факультета, и освободилось окно для боевиков. Я сам посылал к Вульфу рано утром, чтобы предупредить. Тот, кто выбрал его личину, чтобы подобраться к вам, Элизабет, не мог этого знать. Хотя для него это вряд ли имело значение. Целью ведь было не Саймона скомпрометировать, а дать вам яд. Вы сами взяли шоколад?

Я вспомнила лежащий на мужской ладони мешочек и то, как потянулась к нему.

— Сама.

Чуть отпустило зажатое в тиски сердце. Дышать стало легче.

Не Саймон.

Хорошо, что не Саймон.

Облегчение выплеснулось слезами.

Боже, за что? Почему не полосы даже, черные и белые, как у нормальных людей, а тонкие штрихи, распестрившие жизнь? Смех-слезы-радость-печаль, все чередуется так быстро, что нужно иметь канаты вместо нервов, чтобы остаться нормальной в этом безумии.

Мне почти предложение сделали, и я почти согласилась, а тут…

— Вы сможете показать место, где встретили того человека? — спросил ректор.

— Да.

Встала. Пошатнулась, но поднялась на ноги. Правое колено болело, и я не сразу вспомнила, как ударилась, стараясь удержать падающего мужчину. Колено — мелочи, сама потом вылечу, как он научил.

— Милорд, — я сделала вид, что не заметила протянутой мне руки, — Что с доктором Грином? Как… — обернулась на Крейга: — Вы же сказали, что защита сработала бы, что я не взяла бы яд? Или… не съела бы? А другой… Другой — да?

Полицейский и ректор хмуро переглянулись. Всхлипнула вдруг неожиданно громко леди Пенелопа.

— Защита основывается на распознающих яды заклинаниях, — проговорил Оливер медленно. — Базовое плетение сети включает информацию по большинству известных ядов и их компонентов. Но может не сработать, если речь идет об уникальной рецептуре или веществах, которые не включены в базу из-за их редкости. Мы не все проверили, и…

— Что там было?! — не выдержала я.

— Целители сейчас проводят тесты. Но по симптомам похоже на яд василиска.

— Яд василиска, — повторила я. Зашуршала страницами памяти. — Он же не смертельный? Только если запустить укус, да? Я читала…

— Не смертельный, — сдерживая рыдания, ответила мне леди Райс. — У тех тварей, что еще встречаются в природе. Но тут… тут использовали…

— Боюсь, тут использовали яд реликтового василиска, — закончил, сжалившись над целительницей, Оливер. — Настоящего василиска, обращавшего живое в камень.

— Но это… — показалось, что воздух превратился в удушливый горький дым. — Для него же…

Нет антидотов. Ни природа, ни люди, ни эльфы не смогли создать противоядия.

Этот яд, как и взгляд мистического змея, превращал отравленного в камень. Не мгновенно, но тоже быстро. Всего за несколько часов…

— Мне можно его увидеть?

Оливер с Крейгом снова переглянулись. Снова всхлипнула леди Райс.

— Увидишь, — пообещал мне инспектор, жалостливо погладив по плечу. — Только сперва покажи, где ты того человека встретила. Если следы остались, сама понимаешь, времени лучше не терять.

Я показала.

Ограда, куст сирени.

Пусть ищут. Каждый должен заниматься своим делом.

— Слепое пятно, — зло сплюнул полицейский. Поглядел на ректора, будто тот в чем-то виноват. — Слепое пятно, фон от портала, ты понял? Даже если бы она видела сквозь иллюзии, ничего не разглядела бы!

— А ваши люди? — спросил Оливер. Они переговаривались, как будто забыли обо мне.

— Мои говорят, что Вульф это был. Отклонений не заметили. Но время — не больше пяти минут. Если качественная маска: слепок ауры, кровь, личные вещи… Скажу, чтобы поработали с ним, как следует. Менталистов подключу, пусть вспоминает, где и с кем пересекался, что терял, царапины, кровь из носа…

Мне это было неинтересно. Промелькнула мысль, о том, как измучают Саймона полицейские спецы, выжимая нужную информацию, но в голове надолго не задержалась. Он же Стальной Волк, а ментальные щупы — это не больнее прямого в челюсть.

— Простите, если я уже не нужна, можно мне…

— Элизабет, мне кажется, вам не нужно…

— Вам кажется, милорд, — перебила я ректора, так же, как он не позволил договорить мне. Посмотрела на Крейга: — Инспектор, вы обещали.

Тот вздохнул по-стариковски, подставил руку:

— Раз обещал, пойдем. А ты, милорд, за старшего пока побудь.

— Я и так тут за старшего, — горько прозвучало в ответ. — К сожалению.

Пока шли, Крейг не проронил ни слова. Может, чувствовал все же свою вину за случившееся. Может, думал, пытаясь вычислить библиотекаря.

У меня думать не получалось.

— Там он, — полицейский кивнул на закрытую дверь, перед которой мы остановились. — Только ты уж не плачь, постарайся. При нем не надо, не любит он этого. А выйдешь, тогда уж…

Сам он не зашел. Сказал, что был уже и после еще заглянет, а слишком часто или постоянно там сидеть — тяжко.

Правильное слово.

Мне тоже было тяжко. И тем докторам и сестрам, что находились в хирургической палате, где на высокой кровати лежал, по плечи накрытый простыней их заведующий.

Дышал. Тяжело, редко, но дышал.

Грудь вздымалась неровно.

Глаза закрыты.

Лицо не бледное даже — серое, словно запыленное. Но не каменное. Пока еще…

— Мисс Аштон, — доктор Кленси, увидел меня, заступил дорогу. — Вам нельзя здесь находиться.

— Почему?

— Это…

— Кленси! — знакомый хриплый голос заставил вздрогнуть не только меня и любителя поить чаем мертвых котят, но и всех, кто был рядом. — Выйдите. И остальные… кроме Бет…

— Но, доктор Грин, я…

— Во-первых, я пока еще тут главный. Во-вторых… — он сипло закашлялся, но все же закончил: — Уважайте желание умирающего, что ли…

Не знаю, какой из доводов подействовал, но и минуты не прошло, как в палате не осталось никого, кроме нас с Эдвардом. С Эдом. Теперь я могла его так называть. Пусть пока еще и не вслух.

— Бет, вы здесь? — глаз он не открыл, возможно, не мог, но голову с трудом повернул.

— Здесь, — приблизилась. Провела пальцами по щеке, надеясь, что мое прикосновение сотрет пыльный налет, но чуда не произошло.

— Наверное, я вас… скомпрометировал, когда выгнал всех, чтобы остаться с вами наедине.

— Не страшно, — я погладила его по волосам, убирая упавшие на лоб пряди. — Вы — достойный человек, вам можно.

— Бэт, я… умираю, кажется…

— Нет! — я затрясла головой. Выполнить просьбу инспектора и не заплакать с каждой секундой становилось все сложнее.

— Да. Так иногда бывает…

— Нет! Даже не думайте! Слышите? Даже не думайте! Вы у меня еще поживете!

— У вас? — на посеревших губах появилась знакомая усмешка. — Нет, Бэт, нет… Кто мне позволит жить в женском общежитии?