Космическая одиссея Инессы Журавлевой

— Измучилась наряжаться, — пококетничала бабушка. — Так что со свидетелем решила? Соблазняем?

— Чего его соблазнять, он и так весь соблазненный, — проворчала я и прикусила язык.

Бабушка разгладила платье на коленях и шлепнула по ним:

— Молодец, девка. Моя внучка!

Я покосилась на бабушку и вздохнула. Если бы бабулей поклонницы моих мужчин ограничились, я бы была сейчас в более радужном настроении. Но нет. С того момента, как я вернулась на Землю, обо мне вспомнили даже те подруги, с которыми рассорилась еще в школе. Теперь в моей уютной квартирке ни дня не проходило без гостей, причем, женского пола. Меня завалили тортиками, пирожными, пиццами, винами и прочими атрибутами гостевания. Подруги шли косяком, пускали слюни, млели и таяли, глядя на моих красавцев. Даже замужние, особенно замужние, пока я не сходила к ним ответно в гости и не продемонстрировала их мужьям своих. Мужики все поняли правильно и быстро прекратили визиты своих жен ко мне. Гостей поубавилось.

Но оставались еще незамужние знакомые, потому что на замужних мои подруги закончились. Незамужним было вообще по колено, что один из двух мужчин мой официальный жених. Они строили глазки обоим, флиртовали и пытались зажимать Диму с Ромой по углам, пока я не видела. Аттарийцы, которым законы Родины въелись в кровь, были до приторности вежливы, аккуратны и непробиваемы, что не мешало девам вновь и вновь вести свои атаки. Обычно такие визиты заканчивались моей матершиной и торжественным выдворением хищниц из дома. А дальше в дело вступала Сима. Она доставала агрессорш через интернет. Взламывала страницы, издевалась над фотками, статусами и делала рассылки от их имени с неприличными предложениями друзьям мужского пола. Одной из хищниц вообще повезло, Сима от ее имени отправила руководителю ее научного проекта то самое неприличное предложение… теперь они летят куда-то в жаркие страны, и знакомая молится на неизвестного хакера и ставит за его здоровье свечки.

Спросите, зачем я их вообще пускала, зная, что будут лапы тянуть? А пусть задавятся заразы от зависти. Насладившись реакцией на своих мальчиков, я закрыла доступ в квартиру для всех, кроме родных. Но хищницами поползновения не закончились. Стоило только выпустить мужиков из дома в магазин, со мной или без, как обязательно находилось дарование, которое пыталось познакомиться, дать свой телефончик. Были особо изобретательные, которые подворачивали ногу, просили помощи и прочими способами заманивали двух наивных аттарийцев. Этих бы находчивых, да на Аттарию, хоть наелись бы до отвала мужской красоты и успокоились.

В общем, однажды я почувствовала, что вера в собственную идеальную идеальность дает сбой. Тогда я нарыла фотки, где мы с одним из бывших дурим в парке аттракционов. Миленькие такие фотки. Выбрала, где он меня жарко обнимает, а я лыблюсь так, словно это лучший мужчина на свете, и поставила ее на самое видное место. Мужики по очереди посмотрели фотку, убили меня взглядами и поставили на место. Я вышла из комнаты, вернулась, посмотрела на фотку и умилилась. Два здоровых лба что только не подрисовали моему бывшему. Рога, усы, синяк под глазом, топор в макушке, но, главное, подписали под руководством Симы — лох, и даже стрелочкой указали, кто именно лох, наверное, чтобы я не перепутала. Я обвела их суровым взглядом.

— Что? — фальшиво удивились они.

Я молча сменила фотку на другую, где кормлю бывшего сладкой ватой. Тоже смотрелось миленько. Утром я не нашла ни одной фотки, где бы были мужики. Даже двоюродный брат подвергся гонению, потому что обнимал меня за плечи. Я покачала головой и проверила уровень идеальности, он обнаружился на прежнем месте, в заоблачных высях. Результат: вежливости в отшивании хищниц у мужиков поубавилось, мужчинам, смотревшим в мою сторону, даже не обязательно на меня, доставались убийственные аттарийские взгляды. Я смазывала на ушах мозоли от короны и млела.

В остальном все шло по плану. Паспорт мне сделали, благодаря полезным знакомствам, всего за несколько дней, и мы с Димой подали заявление в ЗАГС. Очарование Ромы сократило время на раздумья до трех недель. На меньшее я не согласилась, надо же с чувством, с толком, с расстановкой было выбрать наряд, ресторан, утвердить список гостей и меню. Ну и прочие мелочи, которые впопыхах делать не хотелось. Второй миллион разлетался направо и налево со все более возрастающей наглостью. Сима учла все, печатая фальшивые купюры, и еще ни один умный аппарат не смог обнаружить подделки.

И вот день свадьбы настал. Я с вечера отправилась к родителям, откуда меня должен был забрать жених. Мальчиков я оставила под Симиным наблюдением, которая сообщала мне о каждом шаге жениха и его свидетеля. Впрочем, придраться было не к чему, они вели себя безукоризненно. Гостей не пускали, мальчишник не устраивали, как и я девичник. Но, если им не с кем было особо веселиться, то я не стала ничего отмечать из опасения провести собственную свадьбу где-нибудь в туалете, хватанув слабительного, подсыпанного ушлыми девками. Просто я видела их взгляды, которые они на меня бросали, и для подозрений в нечистой игре основания были.

— Инулечик — ангелочек, — умилилась мама, когда я уже сидела в свадебном платье, и парикмахерша Любка из моего бывшего салона закрепила мне фату на прическе, которую делала битый час.

— Приехали! — возвестила бабуля с балкона. — Мать моя женщина, лепота-то какая… Элка, валокордина неси, щас помру от восхищения.

Мама подхватила бабушкины капли и умчалась на балкон, откуда донеслось:

— Да не себе! Мне капай!

Мама жахнула порцию валокордина, занюхала рукавом и изрекла:

— Умереть не встать. Дойдут до квартиры-то?

— Проконтролирую, — бабуля закатала рукава и пулей унеслась на лестницу, забыв про валокордин.

Дальнейшее я смотрела на экране телевизора, куда подключилась Сима. Как она создавала соединение, я даже вникать не стала, довольствуясь результатом. Стоит начать с того, что я сама чуть за валокордин не схватилась, когда увидела своих мужиков. В костюмах они были шика-а-арны сверх меры. Едва слюной не закапала свое платье, глядя на статные широкоплечие фигуры с бабочками. В петлице Димы красовалась бутоньерка, из нагрудного кармана Ромы выглядывал заковыристо сложенный платок нежно-голубого цвета, в тон рубашке, которая подчеркивала цвет его глаз, делая их еще ярче и глубже. Дима сунул руку в карман брюк, что придало ему слегка небрежный вид, но, зараза, это привлекало к нему еще больше внимания.

— Не боись, доча, — сказала мама, капая себе теперь пустырника, — бабушка всем глотки порвет, у нее новый протез. Дойдут.

— Ага, — сглотнула я, глядя как мои красавцы подходят к парадной, где их уже ожидало благородное собрание.

Аттарийцы ослепительно улыбнулись, кто-то из дам застонал, и ее тут же оттеснила бабуля. Представление начиналось. Вперед выступила соседка, заявившая, что она проведет выкуп в лучших традициях. Несмотря на свой почтенный возраст, Зоя Леопольдовна зависла, глядя на жениха и свидетеля, на которого уже дрожащими руками навешивала ленту моя подруга Надька.

— Здравствуйте, — поздоровались вежливые аттарийцы.

— Здрасти, — сглотнула Зоя Леопольдовна.

Бабуля ткнула ее локтем в бок, и наша самовыдвиженка на роль массовика-затейника засуетилась.

— Зачем пожаловали? — наехала она на моих мужчин.

— За невестой, — ответил с улыбкой Дима.

Зоя Леопольдовна утерла пот и встряхнулась окончательно.

— Так, вон, сколько красавиц, — сказала она, красавицы радостно заулыбались. — Бери любую, да под венец веди. — И сама приосанилась.

Дима, в лучших наших национальных традициях, отвесил земной поклон. В этом я почувствовала Симину невидимую длань. Народ открыл рты, глядя на такое уважение родной старине.

— Не серчайте, красны-девицы, — выдал мой рептилоид. — Все хороши, но сердцу милей моя Инночка.

Девицы заметно обломались и приуныли, даже Зоя Леопольдовна. Дима собрался пробить заслон из женских тел, ставший явно больше и плотней с того момента, как аттарийцы подошли к дому. Заслон не шелохнулся, и Ардэн в недоумении изломил бровь, отчего вспотели еще несколько красавиц. Зоя Леопольдовна откашлялась и снова взяла слово.