Желание (ЛП)

В этот момент в арочном проходе кухни появился Исаак Рос. Его глаза первым делом устремились к Гри, и сквозь стоическое хладнокровие прорывался неистовый страх.

Он любил эту женщину.

Ну, хорошо ему, бедному ублюдку.

— Добро пожаловать на вечеринку, — глухо сказал Матиас, подняв пистолет и наведя его на дочь Чайлда.

— Не делай этого, — вскрикнул он. — Возьми меня, не ее.

Матиас взглянул на широкораскрытые, запуганные глаза, и то, как девушка, казалось, шептала губами «О, Боже, нет…»

— Мне действительно жаль за все это, — сказал он ей. И он говорил серьезно. Матиас не знал, что было более жестоко: убить ее на глазах Исаака… или позволить ей пережить смерть мужчины… предполагая, что его любовь была взаимной.

Очень плохо, что один из них сейчас умрет… и Джим Херон будет вынужден придти и застрелить Матиаса… это уровняет счет. Солдат спас его два года назад, против его желания, и сейчас… сегодня ночью… он сделает то, что должен был сделать в пустыне.

— Матиас, — резко сказал Рос. — Я опущу пистолет.

— Не утруждай себя, — пробормотал он, не отрывая взгляда с Гри. — Знаете, Мисс Чайлд, он сдался мне, чтобы спасти вас. Дважды. Все это было ради вас.

— Матиас, посмотри на меня.

Но он не посмотрел. Вместо этого, он перевел взгляд на лицо Алистара, и это определило его выбор.

Он передвинул пистолет.

Исаак был готов… и он не ожидал меньшего.

Они нажали на курки одновременно.

Глава 49

Когда на кухне раздались выстрелы, отдавшиеся эхом, от которого зазвенело в ушах, и глаза защипало от слез, Гри закричала через скотч, закрывавший рот.

Она услышала, как два тела рухнули на пол, но с ее точки обзора не было видно, кто ранен.

Кто-то стонал.

Сердце гулко билось, она подняла голову и изогнула шею. Матиаса не было видно… значит, его зацепило… она надеялась на это.

Исаак…? Ее отец…?

Двигаясь по деревянным полам словно гусеница, Гри обогнула кухонный остров. Первым она увидела отца в кресле. Именно он стонал, яростно борясь со скотчем, удерживавшим его руки и ноги.

Где Исаак?

Ледяной ужас заменил каждую унцию крови в ее венах, и она узнала ответ на свой вопрос прежде, чем увидела его, лежавшего на полу, у самого входа в комнату.

Он не шевелился, его пистолет лежал в вялой, раскрытой ладони, глаза незряче уставились на потолок.

Гри снова закричала, ее тело съежилось, щека скрипела на лакированном полу, ее душа и разум отказывались принимать неизбежное. Метаясь на полу, она дюйм за дюймом приближалась к нему, надеясь помочь, с трудом преодолевая расстояние…

Внезапно, ее руки обрели свободу.

Своими метаниями она просто разорвала путы. Исполнившись неожиданной координацией, она сорвала скотч со рта и потащила себя на руках к Исааку.

Пуля вошла прямо в его сердце.

На его толстовке была маленькая дырочка, словно укол булавки с пятнами сажи по краям. Но, этого более чем достаточно, чтобы убить его.

— Исаак, — прошептала она, касаясь его холодного лица. — О, Боже… не уходи…

Его рот был слегка приоткрыт, расширенные зрачки смотрели в потолок, дыхание было неглубоким, почти отсутствовавшим.

Он сделал все это, чтобы спасти ее, изменил планы, сдался. В конце концов, этому сумасшедшему, злому человеку не было смысла врать.

— Исаак… я люблю тебя… прости…

Его голова медленно повернулась в ее сторону, глаза попытались сфокусироваться. Когда он нашел ее лицо взглядом, слезы заблестели в его ледяных глазах, одна капелька сбежала из уголка, скатившись по его виску на пол.

— Я…

— Я позвоню 911, — спешно сказала Гри.

Но когда она, было, бросилась к телефону, он поймал ее руку в удивительно сильной хватке. — Нет…

— Ты умираешь…

— Нет. — Он протянул свободную руку к застежке на кофте. Несмотря на дрожащие пальцы, он сумел схватить собачку и опустить ее…

Обнажая бронежилет на своей груди.

— Просто… выбило… дыхание. — На этих словах он сделал хороший вдох, от которого грудная клетка полностью расширилась, и выдохнул спокойно и ровно. — Снял его… с мертвого солдата…

Гри моргнула. Потом отпихнула его руки с пути и ощупала дыру… где застряла пуля, пойманная растяжимым кевларом.

Ее тело действовало по своей воле, Гри охватила странная суперсила, когда она оторвала Исаака от пола и прижала к своему сердцу.

— Ты… — Она разрыдалась, когда ужас и страх уступили стремительному облегчению. — Ты гениальный мужчина. Ты гениальный… глупый мужчина…

А потом его руки обхватили ее, и он отстранился.

Он слишком рано разъединил объятия и подхватил пистолет.

— Оставайся здесь.

Захрипев, он поднялся, и шаркая ногами двинулся вперед, проверить Матиаса, а Гри в этот момент развязала ноги и бросилась к своему отцу.

— Ты в порядке? — спросила она, начав освобождать его руки.

Он яростно кивнул, его взгляд обратился не к ней, а к Исааку, будто отец не мог поверить, что мужчина выжил. И как только его руки обрели свободу, он начал развязывать путы с лодыжек.

Гри оглянулась, а потом на случай если появится кто-то еще, она потянулась к девятимиллиметровому, который дал ей отец, когда появился Джим Херон.

Если это вообще был он.

Что-то подсказывало, что увиденное ею и ее отцом, вовсе не было реальным.

Матиас знал, что рана смертельная, и был рад этому. Да, он хотел умереть от пистолета Джима Херона, но Исаак тоже прекрасно справился… и Рос участвовал в том спасении, не так ли?

По крайней мере, он расквитался хотя бы с одним из них.

Когда разорванная артерия дала течь в грудину, дыхание затруднилось, кровяное давление упало, его тело начало неметь и остывать. И это прелестно. Никакой больше боли.

Ну, не совсем. Эта жалящая агония с левой стороны груди навечно с ним… и лежа при смерти, он понял, в чем дело: он ошибался. Это не подготовка его сердца к инфаркту. Это была — потрясение всей жизни! — его совесть. Он понял это, подумав о том, что убил относительно невиновного мужчину на глазах любящей его женщины, и боль в тот момент усилилась в геометрической прогрессии.

Разве это не ирония? Каким-то образом, погрязнув в грехе, социопат обрел свою душу.

Слишком поздно.

И, черт, но это было неплохо. Он скоро умрет, а после ничего не имело значения. Белый свет, пришедший за ним пару раз, когда его собирали на операционном столе, ждал своего часа. Матиас не думал, что это Рай. Дерьмо скорее всего было неким обманом зрения, просто один из сопровождающих смерти…

Исаак встал над ним, сильный и высокий, его толстовка была расстегнута, обнажая бронежилет.

Убедившись, что ему не мерещиться, Матиас начал смеяться… и боль в его груди внезапно ослабла.

— Сукин… — он не успел произнести «сын», когда его сотряс приступ кашля.

Когда он отступил, Матиас почувствовал, как кровь сочится из его рта вниз по щеке, а сердце начало биться в груди как животное, запертое в клетке.

Когда Исаак сел на пол, Матиас подумал о татуировке на спине парня. Мрачный жнец, воистину. Он гадал, сделает ли парень очередную зарубку на пояснице.

Как много он готов поставить на то, что она станет последней?

Исаак, покачав головой, прошептал, — Я должен позволить тебе умереть. Ты знаешь это, верно?

Матиас кивнул. — Спасибо… тебе.

Он поднял оледеневшую руку, и мгновение спустя почувствовал, как ладонь обхватило что-то теплое и твердое. Рука Исаака.

Все закончилось так странно. Тогда, в пустыне, Джим спас его, но здесь и сейчас, в этой кухне, Исаак давал ему то, чего Матиас жаждал все это время.

Прежде чем закрыть глаза в последний раз, он посмотрел на Алистара Чайлда. Его освободила дочь, и он обнимал ее, держа в безопасности, его голова прижалась к ее. Будто почувствовав чужой взгляд, мужчина оглянулся.

Облегчение на его лице было колоссальным, будто он знал, что Матиас умирает и больше никогда не вернется… и даже если это не воскресит сына, которого он потерял, смерть Матиаса навсегда обезопасит его и будущее его дочери.