Реванш (СИ)

Несмотря на то, что здесь стояла невыносимая духота, на лбу трикстера выступила холодная испарина. Сердце провалилось куда-то вниз, не желая оттуда возвращаться. Он тут же припомнил историю о том, как в мире Элл принято завершать брак.

Жрец взмахнул руками, и кольцо огня погасло. Жестом он приказал следовать за ним. Элл пошла первой, Локи на негнущихся ногах направился следом. Ему казалось, будто всё происходит во сне. Сейчас он проснётся и увидит, что не покидал темницу Асгарда и по-прежнему готовит месть для названного брата. Только сон, если он таковым и являлся, не заканчивался. Они шли по тропинке, освещённой горящими факелами. Рыцарей поблизости уже не было, остались только жрецы. Давно миновав территорию храма, они поднялись на пригорок. Здесь также горели факелы, выставленные в круг. Но самое страшное стояло в центре круга – каменный стол.

- Нет, - остановившись, произнёс Лафейсон. – Так нельзя! Нет. Не-не-не. Нет. – замотал он головой.

- Ты не можешь отказаться от женщины, пока она жива, - прохрипел один из жрецов.

Локи понял тонкий намёк. Либо он убивает Элл, тем самым расторгая их брак, либо должен овладеть ей. Не для того он дрался за девушку, чтобы сейчас самолично лишить жизни. Медленно переведя глаза на фею, он встретился с её взглядом. Элл еле заметно улыбнулась и направилась к каменному столу.

Локи брёл за Элл, чувствуя, как его ноги становятся ватными. Он – сильный мужчина, прошедший через множество опаснейших преград и неразрешимых трудностей, побывавший в сотне сражений, не ведающий страха и умеющий выкрутиться из любой ситуации: сейчас боялся. Пересиливая себя, трикстер подошёл к ритуальному столу. Он оказался весьма большим. На каменной столешнице виднелись символы, рассказывающие о таинствах ритуала. Локи не стал вчитываться, не желая будоражить без того разбушевавшееся воображение. Стараясь глубоко дышать, он избегал взглядов в сторону феи, но глаза украдкой и вопреки всем стараниям скользили по стану девушки. Элл казалась спокойной, но крепко сжатые пальчики свидетельствовали о волнении. Фея так же боялась последующих действий. Локи коснулся её руки, пытаясь успокоить. Вряд ли это помогло Элл, да и сам трикстер заволновался больше прежнего. Сейчас он должен будет прикасаться к девушке уже не так невинно. На трикстера легла огромная ответственность. Сумеет ли он достойно всё выполнить? Локи предстояло не завоевание мира, а близость с девушкой. Лофт не помнил, когда переступил через ту границу безразличия к фее. Всё шло хорошо до тех пор, пока однажды она не сняла с себя платьице. После того случая он начал представлять себя занимающимся любовью с Элл. И то был не просто секс, основанный на инстинктах удовлетворения приземлённых желаний, а нечто большее. Локи боялся своих преступных желаний, стараясь заглушить их злобой. До последнего трикстер пытался отрицать свою слабость, придумывая различные отговорки, оправдывающие его. Но после того сна, когда ясно осознал, что вожделеет только Элл, Локи готов был выть от необъяснимой досады и ненависти к самому себе. Он хотел эту девушку. И желал, чтобы также сильно она хотела его. Мечты. Навязчивая идея. Локи не собирался брать Элл силой или принуждать с помощью колдовства. Но взаимность полностью исключалась, как нечто невозможное, Элл никогда не отдалась бы чудовищу, столько истязавшему её. Лафейсон осознавал этот факт, поэтому запрещал себе думать об Элл. И Локи никак не мог предположить, что должен будет овладеть девушкой ради их же спасения. Мало того, что этот дикий народец поженил их, так ещё принуждает к… у трикстера шла голова кругом. В жизни бога многое случалось: убийство кровного отца, к примеру, неудачная попытка захватить Мидгард, несколько лет заточения в кромешной тьме, нелепое убийство матери. При мысли о Фригг, бог сжал пальцы. Он никогда не простит себе такого чудовищного промаха. И сейчас он опять должен совершить ужасный поступок. Вздохнув, Локи опять посмотрел на Элл. Неужели всю жизнь он обречён совершать лишь самые низкие поступки? Ох, если бы их с Элл оставили в закрытой комнате, они могли бы притвориться, будто исполняют супружеский долг. Локи её пальцем не тронул бы.

Жрецы, стоящие вокруг стола, тихо произносили заученный текст. Иногда слова звучали напевно, напоминая молитву. Была бы у Локи часть магической силы, он бы убил всех этих наглецов, стремящихся опорочить таинство сочетавшихся браком. Когда молитва закончилась, один из жрецов что-то сказал. Глаза Элл расширились от ужаса. Она кивнула и, развернувшись лицом к трикстеру, потянула руки к его кожаному плащу. Резко схватив девушку за запястья, Локи убрал её руки от себя.

- Я сам, - тихо произнёс он, скидывая плащ.

Трикстер собирался швырнуть его на землю, но глянув на каменный стол, решил предоставить Элл хоть чуточку удобства. Расстелив на столе плащ, Локи не слишком уверенно притянул девушку к себе за плечи. Робость цепями сковывала его тело, запрещая давать волю рукам, которые так бессовестно тянулись к хрупкому телу. Он мечтал прикоснуться к фее, мечтал ощутить её на вкус. Страсть нарастала с каждым мгновением, но проклятая робость продолжала настаивать на своём. Надо бы её пересилить, не стерев при этом поставленных границ. Локи обещал себе не терять разум и быть очень осторожным в каждом своём движении. На мгновение накатил страх, что Элл может его испугаться, убежать прочь, бросив его одного, такого растерянного и растоптанного. Нет, он не позволит, не разочарует! Запустив пальцы в её белые волосы, Локи насладился их мягкостью, - чистый шёлк. Поцеловав несколько локонов, он едва сдержался, чтобы не застонать. Элл его ещё не коснулась, а он изнемогал от удовольствия. Закусив губу, трикстер провёл указательным пальцем по щеке феи и чуть скользнул по алым устам. Не так давно Локи целовал их и сейчас хотел ещё. Она околдовала его, не иначе! Вглядываясь в серые глаза девушки, Лафейсон не слишком торопливо переместил руки на её тонкую талию. Ох, он знал, какая бархатная кожа скрывается под тонкой тканью платья. Слишком соблазнительная, чтобы не хотеть прикоснуться к ней вновь. Но нельзя торопиться, Элл не готова ко встрече с тем зверем, что сидел внутри трикстера, ожидая своей власти. Переместив руки ещё ниже, он скользнул по округлым бёдрам феи. Приятное тепло внизу живота растеклось по всему его существу, сейчас Локи понял, что значит хотеть каждой частичкой тела. Раньше, когда трикстер ещё являлся асгардским принцем, он испытывал к женщинам чисто животное влечение. Он брал желаемое, порой слишком грубо. Нельзя сказать, что дамы оставались неудовлетворёнными, но сам Локи не чувствовал дикого экстаза, накрывающего с головой. Сейчас всё изменилось, изменился сам он. Локи не мог и не хотел кинуть Элл на стол и, задрав ей платье, овладеть. Продолжая блуждать руками по хрупкому телу девушки, Лофт начал покрывать поцелуями её лицо и шею. Неуверенность незаметно стиралась, и вот уже его руки развязали ленточку за плечами феи и скинули с неё платье. Локи уже не замечал жрецов, чьи силуэты виднелись в мерцающем свете факелов. Он хотел её, эта мысль пульсировала в висках, учащала дыхание. Облизнув пересохшие губы, бог накрыл ладонями небольшую грудь Элл, ощутив её упругость. До чего же хороша! Опускаясь на колени, Локи потерял голову от страсти. Бесстыже вычерчивая языком узоры на плоском животе, он чувствовал, как пальчики девушки стискивают его плечи, порой зарываются в тёмные волосы, а тихие вздохи были лучшей наградой. Как кругом ещё ничего не начало плавиться от того жара, что сжигал изнутри, вырываясь наружу? Элл дрожала всем телом, будоражимая лаской прежде грубоватого и жестокого мужчины, но он сейчас показывал совсем иного себя.

Поднявшись с колен, Локи впился своими горячими губами в губы Элл. Поцелуй был слишком нетерпеливым, жадным, таким, что взрывал сознание и заставлял трикстера рычать. Сильно стиснув девушку в своих крепких объятиях, Локи вдруг ясно ощутил ту боль, что причинял фее. Резко прервав поцелуй, бог отпрянул назад, отстраняясь от Элл. Что же он творит? Нельзя настолько забываться. Элл слишком хрупкая и не способна вынести таких любовных порывов мужчины, позабывшего все тонкости сладострастия. И не должен он срывать с губ девушки пьянящие поцелуи, потом захочется ещё. Такая слабость неприемлема и может стоить слишком дорого, ведь цена этому будет украденное окончательно спокойствие. К чему такие мучения и разочарования, неужели без того в его жизни не хватает боли?