Ангелы тоже люди

расплату жидкие! А у самого где-нибудь в заначке автоматик на всякий случай

припрятан.»

Михаил стоял над мертвой женщиной, прикрывшей собой ребенка, не веря своим глазам.

Это было второе потрясение за день, что-то слишком много сразу. Девочка, выбравшись

из под тяжести тела матери, что-то тихо лепетала, казалось, не замечая ничего вокруг и не

понимая еще в силу своего младенческого возраста всей трагичности ситуации. Она была

вся такая беленькая, светящаяся, в длинной хлопковой рубашке, с пушком рыжеватых

волос, а ее серо-голубые глаза отливали чистым, почти ртутным серебром. Эти глаза

Михаилу не забыть никогда, ни на этом свете, ни на том... Девочка засмеялась чему-то

своему, теребя прядь волос лежавшей навзничь матери.

Серега подошел и проверил пульс женщины. Как и предполагалось, его не было. Где-то

совсем близко на улице послышались выстрелы. Это, наверное, подошедшая группа

ввязалась в бой с теми бандитами, чьи шаги он слышал во дворе. Девочка что-то сказала

на своем детском тарабарском языке и улыбнулась Сереге очаровательной невинной

улыбкой

- Бедолага, как же я тебя возьму, - прошептал Серега. - В бой я с тобой не пойду, детям там

делать нечего.

- Возьмешь, - вдруг услышал за своей спиной голос с характерным южным акцентом

Серега и почувствовал холодное твердое дуло автомата, упершееся в спину. - Положи

автомат и возьми ребенка.

Серега медленно подчинился и обернулся лицом к говорившему. Перед ним стоял еще

один бородатый, сильно похожий на первого, только глаза у него были какие-то

стеклянные, как у мультика, как будто они жили отдельно на его лице. Но теперь в

глубине этих глаз затаилась тоска загнанного волка. Бандит был ранен, но еще полон сил.

Черная дыра автомата зияла прямо напротив.

- Возьмешь, потому что здесь ей точно не выжить. Дом окружен вашими. С минуты на

минуту начнется штурм, и тогда здесь не останется никого. Поэтому уходите...

- Так зачем же ты сюда вернулся? - недоверчиво спросил солдат.

- Пытался спасти брата с семьей, но попал в засаду. Теперь вижу, из всех родных на этом

свете у меня осталась только племянница. А скоро и она останется совсем одна, без

родных и без родины, как растение без корней.

- Это ты так думаешь своими глупыми мозгами. Если выживем, она еще пустит корни.

Здесь или в другом месте. Да и откуда ты знаешь, тупоголовый бандит, где они на самом

деле, эти корни? - неожиданно для самого себя добавил Серега.

- Мой брат был действительно мирный человек, до войны работал биологом на станции

растений. Он не хотел бороться за свободу, не хотел принимать войну, но она его все-таки

достала. Его и его Джамилю. Они хотели жить мирно, работать, растить детей, - бандит

криво усмехнулся. - Я им говорил, что так просто не получится, и, как всегда, был прав.

- Мой брат тоже был мирным, самым дорогим для меня человеком, но такие как ты убили

его здесь, в Чечне.

- А что он здесь делал, на нашей земле, твой брат?

- Бандитов ловил, таких как ты!

- Видишь, теперь и у тебя нет брата, и у меня его нет...

Он немного помолчал, вглядываясь в личико девочки, та притихла, доверчиво прижавшись

к Сереге и вслушиваясь в речь мужчин. Как бы прийдя в себя и встряхнувшись, бородатый

подтолкнул дулом Серегу к выходу.

- Я еще тебя найду, - зло прошептал тот ему в лицо.

- Не беспокойся, отсюда мне живым не выйти. Ладно, иди, не время тут с тобой разговоры

вести, - вдруг сам на себя разозлился бородач. - И... девочку береги... Ее зовут Асет...

- Свои, - крикнул Серега и осторожно шагнул за дверь.

Салман подошел к тому, что раньше называлось его братом, сел рядом с ним по-турецки

заложив нога за ногу и положил голову когда-то самого дорогого ему человека себе на

колени. Потом он закинул свою голову наверх, глядя туда, где по его представлению

должен был быть его бог, и изо рта вырвался беззвучный вой боли и отчаяния...

Михаил не знал, испытывает ли он чувство удовлетворения от всего происходящего. С тех

пор, как он увидел серебристые глаза девочки, как будто пелена спала с его глаз. Аня, его

Анечка жива! Он и до этого знал, что смерти не существует, но знать и видеть - две разные

вещи. Он стал свидетелем чуда, обыкновенного чуда рождения и перерождения, и это

сняло с его души мрак отчаяния и тяжесть жажды мести. В глубине своей души Михаил

даже почувствовал жалость к этому ужасному, плохому, но по-своему несчастному

персонажу безумной пьесы под названием жизнь. И еще он почувствовал, что очень устал

играть в войну...

«Наверное, босс обидится, но пора мне найти более мирное занятие», - подумал Михаил,

позвал жестом две испуганно жавшиеся друг к другу новопреставленные души, открыл

портал и исчез, даже не оглянувшись на того, чей образ преследовал его последнее время в

самых страшных кошмарах, так и не дождавшись собственно акта возмездия, который еще

час назад был смыслом всего его существования.

Автобус «Ростов – Ставрополь» остановился на обочине дороги возле указателя

небольшого поселка, выпуская из своей пасти невысокого роста крепкого парня. В одной

руке он держал чемодан, другой прижимал к себе еще совсем маленькую рыжую девчушку

с серебряными глазами. Автобус тронулся, оставляя за собой клубы придорожной пыли и

газа, когда послышался крик:

- Сережа, Сереженька! - и немолодая женщина с усталым, но счастливым лицом кинулась

навстречу бывшему солдату. Она ощупывала его, как будто не верила, что это на самом

деле ее сын, - пообещай мне, что ты больше никогда нас не оставишь, и она заплакала,

вытирая глаза краешком своей косынки.

- Обещаю, мать, правда. Не плачь, видишь, я даже обнять тебя не могу, руки заняты... А

это Асет, я писал тебе про нее, она теперь будет жить с нами.

- Что ж это за имя такое нерусское, - сказала, все еще всхлипывая, женщина, - так ее все

ребята в школе засмеют. Мы ее будем звать Аня, Анечка.

Она улыбнулась девочке.

- Мы ее в обиду не дадим! Не верится, что такая чудесная малышка столько пережила и в

живых осталась. Наверное, у нее сильный ангел-хранитель...

- Теперь, да, - неслышно сказал Михаил и расправил свои белоснежные крылья, защищая

серебряные глаза малышки от яркого весеннего солнца, а та, как будто заметив его,

счастливо ему улыбалась.

А может правда, что маленькие дети могут видеть ангелов?

АНГЕЛЫ НЕ СДАЮТСЯ

Роман Михайлович Cамойлов, а для друзей просто Ромка, взглянул на индикатор

содержания алкоголя в крови своего коллеги, заместителя и просто закадычного друга

Пашки. Этим индикатором являлся Пашкин глаз. Когда он заплывал и начинал

«бычиться» – это значит все, Пашке хватает, и больше ему не наливать. Когда Пашка

напивался, он становился буйным – его тянуло на разного рода приключения, которые

обычно заканчивались в двух вариантах. Первый был более распространенный и

предпочтительный – они снимали девочек и ехали к Ромке дальше продолжать веселье.

Вариант второй – более веселый, но с печальными последствиями: в парах алкоголя

Пашка становился ну очень уж задиристым, и все заканчивалось скандалом, а иногда даже

и дракой, в основном опять же из-за женщин, а иногда и просто так, от нечего делать.

Ромка драки не любил, он предпочитал первый вариант, но не брезговал и вторым…

Вобщем-то от скуки…

Абаканск – маленький курортный городок на берегу Черного моря - за два года опостылел

ему хуже пареной редьки. Его «сослали» из областного центра, где он в филиале крупной

московской строительной компании «Криэйшн лимитед» занимал должность рядового

менеджера, но проявил себя с очень хорошей стороны. Сюда же его направили руководить