Аполлион (ЛП)

Арес вскинул руку, и несколько событий произошло буквально молниеносно. Охранник, находившийся ближе к нему, был послан через всю комнату и вылетел через окно, в которое я хотела вышвырнуть Ромви/Ареса. Второй охранник выдвинулся навстречу ему, и Арес сомкнул кулак. Охранник, корчась, рухнул на пол, кровь потоком рванула из его носа, рта и ушей. Доминик был следующим. Он был откинут назад, его тело искривилось и скрутилось в воздухе. Кости прорвали кожу. От него ничего не осталось, кроме как искаженного месива, когда он упал на пол. Затем Арес повернулся к Декану Университета.

Арес вывернул своё запястье, и голова мужчины свернулась на бок. Треск ломающейся кости эхом отдавался в комнате.

Айден начал выдвигаться вперед меня, и истинный страх сковал моё дыхание. Во вспышке ужасного озарения, я увидела, как он занимает место Доминика, равно как и Маркус. Арес убьёт их. Всё происходило настолько быстро, но я ни в коем случае не позволю ему этого.

И я сделала единственное, что могла.

Вскинув руку в направлении двери, я вызвала элемент воздуха и применила его против Айдена с Маркусом. Порыв ветра был настолько сильным, что они ничего не могли с этим поделать, кроме как подчиниться ему.

Всего на секунду мои глаза встретились с глазами Айдена прежде, чем он вместе с Маркусом был выброшен за пределы комнаты, в тот момент я увидела абсолютный ужас в его серебряных глазах. Тогда-то я и поняла, что велика вероятность, что он никогда не простит мне этого.

Тяжелые двери с грохотом захлопнулись и закрылись на замок изнутри.

— Ну, не обломщица ли ты, — сказал Арес, тихо посмеиваясь. — Мне так хотелось вырвать сердце из груди Св. Делфи прямо у тебя на глазах. Но всегда успеется.

Я медленно развернулась, моё дыхание сперло в горле.

Арес подмигнул.

— Итак, только ты и я.

— Ну, кроме как бредом это и не назовешь.

— Ах, это так похоже на тебя. Отшучиваться, когда напугана, — его большие ботинки глухо стучали, когда он шагнул вперед. — Или как они это называют? Ты «язвительна»?

Моя грудь резко вздымалась, когда кулаки застучали по двери за моей спиной. Толстый слой титана приглушал их голоса.

— Некоторые так и говорят.

— Хмм… — Арес склонил голову на бок, его брови были приподняты. — Знаешь, что я думаю поводу этой язвительности, которую ты продолжаешь высказывать? Это жалкая попытка замаскировать то, как ты поражена событиями. Что? — он ухмыльнулся. — Ты так удивлена. Полагаешь, я тебя не знаю? Что я не наблюдал за тобой также долго, как и Аполлон? Видишь ли, я просто умнее его. В конце концов, я — великий стратег.

— Бог войны проявлял повышенное внимание к моей особе? Ух ты, я чувствую себя крайне исключительной. Обычно другие боги славятся такими мерзопакостными делишками, но чтобы ты? Ничего себе.

Он снова рассмеялся, смех был глубоким, нежели невразумительным.

— Ты забавная. И очень хорошенькая, к тому же. Понимаю, почему Сет всецело влюблен в тебя.

— Полагаю, раз уж ты здесь, Сет неподалеку.

Арес лишь улыбнулся, а удары кулаков по двери продолжились.

— Кстати, а как ты меня нашел? — поинтересовалась я, оттягивая время — время для чего, я не была уверена.

— Ох, у меня сподвижники везде, малышка. Есть масса способов обойти глупые талисманы, — еще один шаг, и он оказался всего лишь в двух футах от меня. — Ты дрожишь, — прошептал он.

Я дрожала?

— Недавно ты посещала Подземное Царство. Скажи на милость, зачем?

Моё горло ощущалось так, словно оно было закупорено.

— Ну, похоже, у тебя не везде сподвижники, раз ты не знаешь.

Арес ухмыльнулся.

— Очаровательно. Ты расскажешь мне, что там делала, или это закончится тем, что ты не будешь способна говорить вовсе. Выбор за тобой.

Я отказалась дать задний ход, даже несмотря на то, что все мои инстинкты кричали поступить именно так.

— Я думала, что собираюсь закончить тем, что буду умолять о смерти. Как же я буду умолять, если не смогу говорить?

Он снова рассмеялся.

— Ты такая наивная, малышка. Есть множество других способов умолять о смерти, нежели только словами.

— Так ли это? — мой голос немного надломился, и я вздрогнула.

Его абсолютно белые глаза мерцали.

— Я многое повидал в битве. То как тело само по себе сворачивается, когда жаждет смерти. Безмолвный крик об освобождении. Глаза, и то, как они говорят, когда язык больше не функционирует. И затем есть душа, которая изнывает настолько жалко, когда смерть желанна, но она удерживается, что это придает ей безошибочное зловоние.

Лёд пронесся по моим венам, превратив кровь в мокрый снег. В этот момент я поняла, неважно, как сильно я буду бороться, это… это будет отстойно.

— Так что, если ты не хочешь испытать на себе всё это не понаслышке, ты расскажешь мне, что тебе понадобилось в Подземном Царстве, и затем ты подчинишься мне.

Я сглотнула, вздрогнув, когда кулаки снова заколотили по двери за моей спиной.

— Я не сильна во всех этих делах с подчинением.

— Ты можешь захотеть передумать на этот счет, — он прозвучал вежливо, словно давал совет. — Посмотри на это трезво, малышка. Всё чего я прошу — так это, чтобы ты соединилась с Сетом. Позволила ему заниматься тем, для чего он и был создан. Вот и всё. Он будет о тебе заботиться. Ты же понимаешь это. Так уж ли это плохо?

— Он лишит меня сущности.

— И что? Ты будешь счастлива и жива. Ты ни в чём не будешь нуждаться, — он слегка склонил подбородок, почти что игриво. — Я даже позволю жить тому, кого ты любишь. Это беспроигрышная ситуация для обеих сторон.

— За исключением богов, которых ты хочешь уничтожить, и тысяч, если не миллионов, людей, которые умрут.

Он пожал плечами.

— Последствия войны.

— Омерзительно, — сказала я.

— Это правда.

Мой живот мутило.

— Зачем… зачем ты делаешь это?

— А почему нет? — он уткнул свой длинный палец на подбородок. — Слишком долго обитатели Олимпа восседали на своих тронах в бездействие. Позволив целому миру наводниться детьми полубогов и смертных, пока мы уединялись на горе Олимп. Мир должен быть нашим.

Я покачала головой.

— Мир принадлежит людскому роду.

— Мир принадлежит богам! — прорычал он, его глаза засверкали. — Мне и любому другому богу, который видит истину. Вот кому принадлежит мир.

Мои пальцы беспомощно сжались.

— Почему ты просто не отдашь меня Сету? Почему ты пытаешься убедить меня?

— Ну, на самом деле, я же не могу просто взять перенести тебя туда, не так ли?

— Ты ведь не всё продумал, верно? — я выдавила смешок. — Ты мог бы просто вырубить меня и запихнуть в машину. Зачем проходить через это?

Его брови резко опустились, а на челюсти заходили желваки.

— Есть кое-что. Ты не можешь заставить меня пойти с тобой, — мой пульс ускорился. — Верно?

Бог закипал.

— Ты — Аполлион. Поэтому я не могу заставить тебя, но не забывай, малышка, я могу, и я причиню тебе боль.

— Этой «малышке» с трудом верится в это, — смелость подпитывала мою браваду, что обычно никогда не было хорошей комбинацией. — Если конечно, ты не такой же, как и любой злодей, который хочет произнести длинную, неоправданно скучную речь, я бы посчитала, что ты относишься к больше-дела-и-меньше-слов типу бога.

Губы Ареса приоткрылись.

— Ты даже не представляешь. Законы, которые защищают Аполлиона, как и всё в природе — сбалансированы. В то время как тебя нельзя заставить внушением или с помощью рук, ты можешь быть убеждена некоторыми другими средствами.

— Ты никудышный торгаш, врёшь ты неубедительно.

Он издал низкий, глубокий ропот.

— Подчинись, или так тому и быть.

Я взглянула в жуткие, полностью белые глаза.

— Иди к чёрту.

На мгновение он выглядел едва ли не разочарованным, подобно недовольству, которое родители испытывают, когда их ребенок настолько глуп, чтобы что-нибудь постичь, но затем он широко улыбнулся.

— Не думаю, что Сету понравится это, но… ладно уж.