Космическая одиссея Инессы Журавлевой

— Что вы с девочкой творите? — сурово вопросила мама Ардэн, разглядывая сына.

— Вы ее совсем перепугали, — поддержала мама Грейн.

— Нужна срочная оценка состояния ее здоровья, — прошипел Дима Горыныч.

— Причина? — поинтересовался папа Грейн.

— Странное поведение, — ответил Рома.

— Вы только заметили? — искренне удивилась мама Ардэн.

— Мама, мы не это имели в виду, — скривился Дима, возвращая себе человеческий облик.

— Допрос провели… Э-э, поговорили, в смысле? — деловито спросила мама Ардэн. — Причину выяснили?

— Ничего они не выясняли, — сдала я своих мужиков. — Схватили и потащили. Дикари! — обличила я их, поправила волосы и снова охомячилась.

На меня выжидающе смотрели все аттарийцы, и я засмущалась. Стою, носком туфли газон ковыряю и молчу. А что мне им сказать? Наехать, чего это они такие все из себя молодые, когда давно пора в маразм впасть, а некоторым так и вообще по всем законам пора того… И мне обидно, что «того» я сделаю раньше всех, хоть и сопля перед ними. Стыдно же такое говорить, ну.

— Инесса, — мягко заговорила мама Грейн, — что случилось?

— Все хорошо, — проворчала я. — Взгрустнулось просто.

— О чем взгрустнулось? — спросил папа Грейн.

Я шмыгнула носом и отковыряла кусок газона.

— Ты можешь нам доверять, — подключился дядя Грейн.

Я выковыряла второй кусок и загадочно посмотрела в даль.

— Уж приме-то стесняться нечего, — усмехнулась мама Ардэн, — ляпай, что в голову взбредет.

— Мама! — одернул ее Дима.

— Что мама? — возмутилась она. — Я помочь хочу!

— Инночка, — Рома снова заглянул мне в глаза. — Где болит?

И вот тут меня прорвало. Вдарила кулаком в родную грудную клетку и с надрывом выпалила:

— Тут, Рома! Тут у меня болит!

— Сердце!

— Легкие!

— Кажется, кости хрустнули! — переполошились блаженные аттарийцы.

— Все у нее там отлично, — объявилась Сима в сексуальном халатике медсестры, и в шапочке с крестиком красным. Дядя Грейн даже челюсть чуть не потерял. — Инусь, о чем надумалось, душа моя? Мне, как священнику, можно все рассказать.

Я обвела всех собравшихся по очереди взглядом и отковыряла еще кусок газона.

— Возраст, — едва слышно произнесла я.

Аттария выпала в общий офигей. Не растерялась только Сима, которая сложила в своих универсальных мозгах два и два, подвела под общий знаменатель и дала пояснения.

— Инусик переживает, что проживет обычную земную жизнь, составляющую треть от жизни среднестатистического аттарийца.

Вся моя гуманоидная родня пошевелила мозгами, мои мужики облегченно выдохнули и даже хохотнули, паразиты. Старшая часть родни недоуменно на них посмотрела.

— Инесса не прошла через анализатор? — спросил папа Грейн.

— Прошла, — кивнул Рома. — Сразу же, как попала на корабль.

— Тогда в чем дело? — не поняла мама Ардэн.

— Вы ей ничего не объяснили, — поняла мама Грейн.

— Они мне вообще мало объясняют, все больше по норам… э-э-э, проехали, — окончательно смутилась я и покраснела.

— Что по норам? — заинтересовался дядя Грейн.

— Так, все, — Дима зарубил на корню исследовательский интерес Анатолия Константиновича. — За столом поговорим. О возрасте, — с нажимом добавил он.

— Точно, — поддакнул Рома, и вся наша воссоединенная тройной любовью семья проследовала в обратном направлении, к беседке.

Из общих пояснений я поняла, что сильно опасаться мне нечего, потому что анализатор-регенератор уже затормозил процесс моего старения, значительно омолодив клетки, а я-то дура еще возмущалась. Погорячилась… И если у аттарийцев долголетие достигнуто многовековой работой местных селекционеров, то мне в помощь все тот же регенератор, который может периодически проводить мне процедуру омоложения, что отразится не только на внешнем виде, но и на общем состоянии организма в целом.

А за то, что заподозрила мужей в вероломстве и новых отношениях, мне вынесли всеобщее порицание и чуть не выгнали из комсомола, образно, конечно. Во-первых, постоянный союз не расторгается, потому в него не спешат вступать до полной уверенности в правильности столь важного шага. И если Рома решился на это, то:

— Сын уверен в своем выборе, уж можешь мне поверить. Если Грейн нашел свою женщину, его ничто не остановит.

— Угу, даже родной брат, — проворчал дядя Грейн, у которого когда-то из-под носа увели маму Грейн. Романти-и-ично…

— И лучший друг, — усмехнулся Дима.

А во-вторых… Мама Ардэн жахнула рюмашку алкогольной вкусняшки и мрачно возвестила:

— От легара вообще теперь никогда не избавишься. Мне еще повезло, что я Валишиару единственной не была. Простой-то легариец — бедствие для женщины, привыкшей к свободе, а легар — полная… — она взглянула куда-то в небо, — Сима. — И вздохнула. — Бедная девочка…

— Мам, я допустил, чтобы пара превратилась в трио, я необычный легар, — усмехнулся Дима.

— Ты единственный аттарийский рептилоид, — отсалютовала ему стаканом мать. — Такой генофонд испортили, — вздохнула она и махнула рукой. — А я уже радовалась, что моя кровь оказалась сильней.

— Перед силой выбора никакая кровь не устоит, — улыбнулся Ардэн и ласково провел пальцем по моей щеке.

— Я и говорю, испортили генофонд, — мама Ардэн с немым укором посмотрела на меня, и мне даже на секунду стало стыдно. Потом вспомнила, что наследственные признаки могут проявляться в следующих поколениях и стыдиться перестала. Самой надо было быть в связях разборчивей, так-то.

Разговор плавно тек вокруг наших будущих планов. Обсудили Хейду, их нравы и порядки, но сошлись на том, что нам лучшего места не найти, если хотим наслаждаться жизнью, не изворачиваясь и не защищаясь. Вот чего не отнимешь у аттарийцев, так это быстрой приспосабливаемости к новым жизненным обстоятельствам. Сказали — будем жить втроем, удивились, приняли и уже готовы помочь собирать чемоданы, чтобы отправить в добрый путь. А уж, что касается новых прозвищ, так они их принимают, особо не замечая. Даже мама Ардэн без лишних проблем стала Ниной Егоровной.

После торжественного обеда мужчины удалились в дом, а я осталась со своими свекровями. Мы мило общались, честное слово, мило. Темы были совершенно нейтральные. Что носят на Земле? Как живут? Какие отношения в семьях? Потом перешли к отношению разных народов к тройственным союзам. А затем как-то незаметно подошли вплотную ко мне и моим мужчинам… Я даже не сразу заметила, как эти две кумушки-голубушки подобрались, и в их глазах зажегся хищный блеск.

— Инночка, — обратилась ко мне мама Грейн, быстро перенявшая манеру обращения ко мне от своего сына, — а кто первым проявил к тебе свое внимание?

— Рома, — наивно улыбнулась я. — Он меня и утащил с Земли.

— Значит, Ром был первым? — ласковым голоском уточнила Антонина Николаевна.

— Ну, д… да, — кивнула я, запнувшись.

Мама Ардэн поджала губы, смерила ледяным взглядом маму Грейн и мягко улыбнулась мне.

— Но Дмирт смог обратить на себя твое внимание, — произнесла она. Я кивнула, и она метнула на первую свекровь язвительный взгляд. — Не смотря на то, что ты уже была с Грейном?

— Э-э… — недоуменно протянула я, не понимая, куда мамы клонят.

Мама Грейн откашлялась, взяла меня за руку и все так же ласково продолжила:

— Но после ты все равно выбрала Рома?

— Или Дмирт настолько ошеломил тебя, что ты уже не могла не думать о нем? — встряла Нина Егоровна.

Напротив материализовалась Сима и с интересом следила за нашим разговором. Я перевела взгляд с одной женщины на вторую, нахмурилась, начиная кое-что понимать, но все-таки ответила:

— Отказалась от обоих.

— От Рома?!

— От Дмирта?!

— От обоих, — кивнула я.

— Но почему? — изумилась Антонина Николаевна.

Я вздохнула, и Сима сочувственно взглянула на меня.

— Не могла выбрать, — уже ворчливо ответила я и тут же спросила. — Это имеет какое-то значение?

Мамы переглянулись, одинаково упрямо поджали губы и снова посмотрели на меня.