Космическая одиссея Инессы Журавлевой

— Поняла, — кивнула я мысленно, а вслух. — Нет, благодарю вас, если только разрешите прогуляться по саду. Он просто чудесный.

Цирик облегченно выдохнул, наверное, ждал от меня неадеквата. А на тебе, шкура ментовская, я хорошая.

— Вы можете покинуть пределы комнаты временного содержания, но под присмотром, таково правило, — с нажимом произнес он.

— Я понимаю, — ответила я, вежливо улыбнувшись.

— У меня сейчас зубы сведет от приторности, — фыркнула в голове Сима, и я еле сдержалась от смешка.

Красный улыбнулся в ответ и посторонился, пропуская меня. Жрать хотелось, жуть, но я решила сначала проветрить голову, вдруг потом не предложат. Меня вывели на улицу по такой же светлой, как и комната, лестнице. Ничего в ней особенного не было. Вообще, не сказала бы, что тут меня что-то сильно поразило. Разве что, местные флора и фауна.

Ограничений мне не ставили, потому я все-таки прошлась босиком по траве. За спиной шел мой надзиратель. Он не лез ко мне с разговорами, я к нему с вопросами. Сима озвучивала мне названия растений и насекомых. Опасных и ядовитых здесь, естественно, не водилось, иначе меня бы просто не пустили в парк, я ж законом охраняюсь, можно сказать, нахожусь на титульном листе местной Красной Книги. Время прогулки тоже не ограничивали, но я сама быстро нагулялась. На душе было муторно и хотелось остаться в одиночестве, Сима не в счет, она уже, как член семьи. Будет ли у меня эта семья…

— Не унывай, Инусь, у тайларов головы умные, придумают что-нибудь, — утешала меня Серафима.

— Тебе легко говорить, а я дышать полной грудью не могу, — пожаловалась я.

— Ну чего врешь-то? — возмутилась зараза в моей голове. — С легкими у тебя норма, дышишь просто замечательно. Сердечный ритм немного нарушен, так это все от переживаний.

— Да ну тебя, бесчувственная машина, — отмахнулась я.

— Бу-бу-бу, — ответила вредина и замолчала.

В комнате мне на пальцах объяснили, как заказать себе еду. Хорошо, хоть не стали показывать, как надо жевать правильно, я бы точно не сдержалась. Придурки малохольные, тьфу на них. Глаза бы мои их не видели. Но внешне я осталась все такая же вежливая и неконфликтная. Аж, самой противно стало. А где свобода самовыражения? Да ну их. Сима была того же мнения.

Когда я осталась наедине с собой, привычно заказала себе еды, принцип был тот же, что и на корабле, только банковала местная Сима. Моя снова трещала без умолку, отвлекая меня от тяжелых мыслей. Если бы не она, я бы сейчас калачиком на кровати свернулась и страдала.

Когда я поела, посетила местную душевую, где мне выдали ровно то, что я просила, а не ушат холодной воды и торнадо в придачу, чем попеняла Серафиме, она на меня обиделась и снова замолчала. Но ненадолго. Стоило мне лечь, как Симу разорвало.

— Инну-усь! Инуси-и-ик! — заверещала она. — Ты щас помрешь! Точно говорю, щас копыта откинешь!

— Блин, Серафима, не мельтеши, — скривилась я. — Что там у тебя?

— На, — коротко ответила она, и в моей голове раздался до боли знакомый голос:

— Инусь, б… Ну ты и даешь, телыч, без приключений, как без пряников?

— Русик! — мысленно завизжала я. — Как ты ко мне прорвался?

— Уметь надо, — самодовольно ответил он. — Я по их каналу говорю, но долго не смогу. Слушай сюда. Меня допрашивали, как и остальных с «Аттарии». Мы главного и первого не сдали, мы же семья. Совсем в отказ идти невозможно, потому все, кто тебя видел, сказали, что они заботились о тебе, но о близких отношениях ничего не знаем.

— Спасибо, — умилилась я.

— Да погоди ты, старуха, дальше слушай, — отмахнулся Руся. — Я связался с главным, он у первого. Тайлару Грейну запрещено покидать дом, тайлар Ардэн в передвижениях не ограничен, потому приехал к первому. Я им сказал, что смогу связаться с тобой. Они просили передать, — Брэн хмыкнул, — что думают о тебе и сделают все, чтобы тебя вернуть. У них там план есть какой-то. Так что, не вешай нос, Инусик, все будет ништяк.

— Передай им, что я тоже думаю о них, — всхлипнула я.

— Отставить слезы, — фыркнул на меня Руся. — Ну все, время на исходе, сейчас засекут. Покеда, дружбанка, еще свидимся.

Руся исчез, а я раскинулась морской звездой и рассмеялась. Правильного я себе другана выбрала. Надо узнать, точно этот жук чистый аттариец, или с примесью примитивной крови, больно уж наш человек.

— Я же говорила, — объявилась Сима. — А ты нюни распускаешь. Точно что-то придумали. Скорей бы завтра, не терпится.

Мне тоже не терпелось, а с другой стороны было страшно. Если ничего у моих мальчиков не выйдет… Даже думать не хочется. Промаявшись еще какое-то время, я все-таки уснула.

И грянуло завтра. Грянуло, конечно, громко сказано. Оно вошло на цыпочках и осторожно потрогало меня за плечо.

— Инусь, атас, — ожила в моей голове Сима.

Я открыла глаза и посмотрела на нового цирика. Он распрямился и мягко улыбнулся:

— Доброе утро, айлари Инесса. Время вставать, скоро будут рассматривать дело об издевательствах над вами, — мужик состроил скорбное выражение на лице, а я поперхнулась.

— Да чтоб над тобой так издевались, постная рожа, — фыркнула раньше меня Сима, и это помогло мне не нахамить.

— Доброе утро, — сухо ответила я. — Не пойму, о каких издевательствах вы говорите. Если вылечить травму, накормить, напоить, одеть и обеспечить всем необходимым для жизни у вас называется издевательством, то как-то страшно подумать, что тогда забота.

Надзиратель удивленно приподнял бровь, но промолчал. Я вопросительно посмотрела на него, мужчина извинился и исчез из моих временных владений. Собралась я быстро. Чтобы там не произошло на этом судилище, но я до крика соскучилась по моим мужчинам. Не обнять, так хоть посмотреть на них. Настроение было просто убийственное. И когда за мной пришли, я была раздражена до предела, но от колкостей удержалась.

Мы прошли по длинному коридору, поднялись на лифте выше и… оказались на месте. Оказывается, я все это время была во Дворце Правосудия. Впрочем, меня мало интересовало мое местонахождение, больше итог всего этого фарса. И самое обидное, что меня даже слушать не будут. Сима сказала, что меня ждут только добрые улыбки и не больше. Уроды. Я требую равноправия! Млин, в такие минуты во мне прадед просыпается, тот самый, который Зимний брал. Так бы и взорвала всю эту систему.

Вот такая боевая я входила в такую же небольшую комнату, как та, в которой допрашивали стерлядь. Не, ну разве это зал суда? А где Фемида? Где пафос торжества Закона? Но все вопросы отпали, как только я сделала первый шаг. Дима и Рома уже были здесь. Одеты в мундиры тех же цветов, что и их комбинезоны на корабле. Да по фиг, на мундиры! Мальчики мои…

Они тут же обернулись, и меня окутало тепло их глаз. Они жадно и с пристрастием рассматривали меня, словно опасаясь, что меня обижали. А я просто застыла на месте и переводила взгляд с одного на другого.

— Вы опасаетесь тайларов, айлари? — спросил у меня мужик в черной мантии.

— Тайлари, — отчеканил Дима. — Будьте любезны обращаться к этой девушке — тайлари.

Рома поерзал на стуле, явно собираясь подойти ко мне, но Дима бросил на него короткий взгляд, и Грейн остался на месте.

— Гражданин судья, — заговорила я. — В этой комнате я могу полностью доверять только тайларам Ардэну и Грейну, а вот вас я опасаюсь.

Судья немного подзавис, осмысливая мое обращение к нему, но уточнять не стал и дружелюбно улыбнулся, гад такой. Мне указали на мое место, которое находилось на некотором удалении от всех. Я оскорбилась, но промолчала.

— Приступим, — начал судья, как только я воцарилась на своем стуле.

— Волки позорные, — проворчала в моей голове Серафима, и я еле сдержалась от смешка.

Судья обвел всех присутствующих все тем же дружелюбным взглядом. Он открыл рот, желая, что-то сказать, но…

— Тайлар Ройдес, — Дима поднялся со своего места. — Чтобы не занимать ни вашего, ни нашего времени, ознакомьтесь.

— Что это? — настороженно спросил судья.