Дитя Ее Высочества (СИ)

- Всем хорош, - согласилась женщина. - Всегда мечтала о таком сыне.

- Зачем же на себя наговаривать? - ухмыльнулся плут. - Верю, что штучка ты горячая. Но не в шесть же лет!

- Насколько я осведомлена о вашем и своем возрасте, то родила бы я вас не в шесть, а десять…

- Ну, вот видишь? - не дал ей развить мысль блондин, ныне могущий сойти и за шатена. - В матери ты мне не годишься. А что такое десять лет разницы? Тю-у-у! Всегда предпочитал женщин постарше. Они неопытных, вроде меня, могут научить весьма занятным штукам. А я им - весь жар своего юного тела. В смысле, души, естественно, жар.

- Жар? - уточнила женщина, прищурившись.

- Жар, - кивнул красавчик. - Пламя, просто.

- Хорошо, но с одним условием.

- Все что угодно для прекрасных глаз леди!

- Женись!

Такое предложение произвело на герцога неизгладимое впечатление. Со стороны могло показаться, что его конь резко встал и Далан едва не вылетел из седла. На самом же деле, животное было совсем не причем. Просто юноша как будто грудью на невидимую стену налетел.

- Э-э-э… - только и сумел промычать в ответ блондин, столь непредусмотрительно раскидывающий обещания.

- Чего «э»? - передразнила его колдунья, ехидно, истинно по-ведьмовски, прищуриваясь. - Женись, говорю, и стану я твоей. И штучкам обучу, и весь жар приму, какой бы он там не был. А то как в постель тянуть, так первый. А как честно отношения узаконить, так в кусты? Кому говорят: женись, хороняка!

Последнее прозвучало столь угрожающе, что рука герцога невольно дернула повод, и конь шарахнулся в сторону.

- Как хорошо, что ты у меня не такой… - шепнула Фрейда, нежно глядя на суженного. - Ты честный.

- Я - да, - приосанился певун и вдруг о чем-то задумался. - Слушай, а жениться - это в смысле: сходили в церковь, первая брачная ночь, всё твоё - моё и разбежались? Или в смысле: вместе навсегда, кто в доме хозяин и: «Я принцессе пожалуюсь!»? - осторожно поинтересовался рыжий и тут же поспешно добавил, - Ну мы же любим друг друга, правда, заинька? А ничто так не разрушает любовь, как быт. Да и на расстоянии чувства становятся только крепче. И редкие встречи придают отношениям особенную остроту.

Фрейда, совершенно спокойно выслушавшая эту сбивчивую и, в общем-то, бессвязную тираду помолчала немного, заставляя нареченного изрядно нервничать.

- Знаешь, любимый, - пропела она не без извечного женского ехидства и чувства превосходства, которые появляются у дам, убежденных: суженный её теперь и на боевом слоне не объедет. - Не помню, говорила я тебе или нет, но меня воспитали строго и в старых традициях. Поэтому, как бы не сильна была моя любовь к тебе, уверяю, что первый озвученный тобой план нереален. То есть, вообще никак.

- Нет? - удручённо и ни на что уже не надеясь, уточнил певун.

- Нет! - решительно и безапелляционно отрезала Фрейда.

Все-таки, и в этой хрупкой застенчивой девушке уже начала созревать женщина. Собственница. Хищница. Мегера.

***

А пока спутники строили матримониальные планы, настроение их хозяев тоже успело поменяться, и лирику сменила жесткая правда жизни. Приходиться признать, что в этот раз вина целиком и полностью лежала на принце.

­- Вот бы это проклятое Нечистым путешествие никогда не заканчивалось, - едва слышно призналась в своих желаниях Её Высочество.

К несчастью Дарин, как и все мужчины обычно туговато слышавший голоса чужих душ, понял всё по своёму. И сказанное нежной Лареллой с женского языка на человеческий было переведено следующим образом: «Неизбежный печальный конец приближается и скоро тайна моего обмана и позора станет достоянием гласности!».

А за таким подробным подстрочным переводом вспомнилось, что, вообще-то, Его Высочество - обманутый муж. И супруга пришла в его объятия совсем не юной целомудренной девой. Да и, в конце концов, крови она Дарину успела перепортить немало. А вся эта экспедиция задумывалась лишь затем, чтобы окоротить буйный нрав супруги.

И, вообще: мужчины не должны размякать и увлекаться романтикой! Портрет истинного воина стоит писать короткими, но выразительными мазками: хмур, угрюм, вонюч, волосат, слегка пьян и слов любви не знающий.

Со всем по отдельности у принца выходило, может, и неплохо. Но общее впечатление в последнее время создавалось всё-таки не то, не то.

- Предчувствуете скорую расплату за былые грехи, дорогая моя? - слишком мрачно, чтобы это прозвучало ехидно, поинтересовался Дарин.

- Мои грехи? - искренне изумилась принцесса.

Не то чтобы грехов она за собой не знала. Просто девушка прибывала в уверенности, будто спрятаны они весьма надежно. И уверенность эта имела под собой серьезные основания.

- Вашим актерским талантам стоит рукоплескать стоя, - скривился Его Высочество так, будто у него зуб разболелся. - Но в данной ситуации ангельское личико, невинные глазки и глупое хлопанье ресничками не помогут. Это отцовство можно оспорить, а вот материнство все же сложновато.

- Чье материнство? - Лара, сама того не подозревая, и ресничками похлопала, и голубые глазки широко распахнула, и личико у неё олицетворяло саму невинность.

- Ваше, - ещё мрачнее хмыкнул Дарин, - ваше, не моё же.

- А вот это мило! ­­­- восхитилась Её Высочество. - И моим талантам рукоплещут! Хотелось бы посмотреть, как вы обвините меня в вашем же материнстве. Тьфу ты, отцовстве!

- В моём? - теперь настал черед принца задирать брови. - Конечно, за мной числится много грехов и даже преступлений. Но в создании детей меня еще не обвиняли.

- Просто святая невинность, держите меня семеро, а то я от смеха лопну! - не смотря на свои, весьма громкие, заверения, Ларелла не торопилась не только лопаться, но и просто смеяться. Напротив, она опасно прищурилась, буравя супруга яростным взглядом. - А вон в том замке, скажете, не ваш ребёнок?

- Не мой, - помотав кудлатой головой, заверил жену принц. - Там, насколько мне известно, именно ваш ребёнок.

- Каким же образом вы меня обвините в рождении вашего сына? - задохнулась от такой наглости Лара.

- Я?! - вызверился Дарин. - Это вы мне пытаетесь навязать свою дочь!

- Погодите, погодите, - встрял в перебранку герцог, впрочем, не рискую приближаться слишком близко. - Вы хоть определитесь с полом ребёнка, а потом решайте, чей он. А то у вас что-то уж вовсе несуразное получается.

- Мальчик! - тут же уверенно заявила Ларелла.

- Девочка, - тихо, но от того не менее страшно рявкнул Его Высочество.

- В этом вопросе вам придётся уступить, - ласковой кошечкой промурлыкала принцесса. - Впрочем, как и во всех остальных.

- Это еще почему? - еще тише, а от того совсем уж угрожающе прорычал принц.

- Может быть, по этому? - Лара опять похлопала глазками, что твоя фарфоровая кукла и…

Приставила кончик шпаги к заросшему кадыку супруга. Причём всё проделано было с таким изяществом и молниеносностью, что Великолепный абсолютно неподражаемо опешил. Вот чего-чего, а такого он от женщин не ожидал. Надо признать, что Его Высочество и вовсе забыл, что супруга вооружена. Да и клинок её Дарин воспринимал как деталь костюма, а не оружие. И…

Ну, чтобы не затягивать оправдание растерянности Его Высочества, скажем просто: такого поворота событий он и в дурном сне представить не мог. Потому и переводил взгляд с лезвия шпаги - кончика принц, по понятным причинам, разглядеть не мог, как не старался - на руку Лареллы, весьма уверенно и твердо держащую рукоять, а затем на её лицо, полное решимости.

- Вы что же, намереваетесь меня убить? - спокойно, не смотря на всю растерянность, поинтересовался Дарин.

- Такие желания меня давно одолевают, - не стала отрицать очевидного Ларелла.

- И свидетели вас не смущают? - по-прежнему невозмутимо спросил принц.

- Какие свидетели? - явно глумясь, усмехнулась принцесса. - Фрейда, ты что-то видишь?

- Я всегда на стороне своей госпожи, - решительно, но несколько уклончиво, отозвалась фрейлина.