Дитя Ее Высочества (СИ)

- Ужас, - согласилась Лара, бодро шлёпая босыми пятками в мыльню. - За что наказали-то?

- Да ни за что, - отмахнулась девушка. - Мужа чужого из дома увела.

Её Высочество, не страшась расстаться с шевелюрой, как раз в этот момент окатывающая себя из бадьи, поперхнулась водой и закашлялась.

- Мало ей, стерве… - процедила добросердечная принцесса сквозь зубы.

- А вот ещё я про способ слышала, - не успокаивалась фрейлина. - Если положить под порог лапу мёртвого петуха, то тот, кто её переступит, счастья семь лет не увидит.

- Так ты уже переступила!

- А вот тут ещё один порог! - возразила умненькая Фрейда, указывая пальчиком на дверной проем между предбанником и мыльней.

Принцесса, откинув назад мокрые волосы, долгим взглядом оценила «ещё один порог», посмотрела на девушку, глянула в крохотное духовое оконце, через которое виднелся бок избы. И, сграбастав дико взвизгнувшую Фрейду в охапку, усадила фрейлину в чан с холодной водой.

- Все! - мрачно изрекла Её Высочество. - Теперь сомневаться поздно. Все, чему суждено вылезти - вылезет, что должно вскочить - вскочит. А счастья в этой жизни и так нет. Весь мир бардак, все бабы - стервы, а солнце грёбаный фонарь!

И выдав эту, несомненно мудрую, сентенцию, явно подчерпнутую из лексикона супруга, Ларелла угрюмо вывернула на себя ещё один ушат воды.

Пока же наши дамы разбирались с возможными последствиями посещения ведьмовской бани, кавалеры коротали время за плотным ужином. Точнее, Дарин, разогнавшийся в отсутствие жены восстановить свою мужскую репутацию, неожиданно для себя обнаружил, что куриная грудка его интересует гораздо больше, чем одноименная часть тела хозяйки дом. Поразмыслив немного над причудливостью собственных приоритетов, Его Высочество мудро рассудил: тело нужно слушать - ему виднее, какие потребности стоит удовлетворить немедленно, а какие потом. И приналёг на курятину, заедая её гороховым пюре, пучками свежей зелени, кроличьим рагу и свежим хлебом.

Герцог же накрытым столом не интересовался вовсе. Только уделил внимание лёгкому элю, да листику петрушки, который он изящно прихватил, демонстрируя безупречные белые зубы, особо ценимые дамами тех времён. Впрочем, сложно одновременно есть и очаровывать женщину.

Сложно, но можно. Например, певун с этой задачей справлялся блестяще. Ел он с не меньшей охотой, чем принц, а сыпал комплиментами, пожалуй, ещё чаще герцога. И, в конце концов, дошло до того, что эти двое павлинов не столько внимание хозяйке уделяли, сколько соревновались между собой. Таких эпитетов свет ещё не слыхивал. Куда там «коралловым щёчкам» и «жемчужным зубкам». А как вам: «волосы, будто туча в бурную безлунную ночь»? Или: «руки, подобные лебяжьим крыльям»? Впрочем «нос прямой, как копейное древко» - нельзя назвать удачной метафорой. А уж «гибкий стан, похожий на змеиное тело» - и вовсе перебор. Конечно, каждой женщине приятно слышать, что она отличается гибкостью. Но со змеёй её сравнивать не стоит - обидится.

Правда, ведьма оказалась не из обидчивых. Она только посмеивалась, слушая соловьиные трели, да подливала эля в быстро пустеющие кружки. Ведь, как известно, ничто так не усиливает жажду, как говорильня. Да и еду стоит запивать, иначе она неправильно утрамбуется в желудке.

В общем, все было хорошо: два ловеласа пытались друг друга перещеголять, принц ел, хозяйка наслаждалась мужским вниманием. И тут случилось странное. Куриная ножка, которую Его Высочество как раз ко рту подносил, выскользнула из внезапно ослабевших пальцев. Дарину показалось, что голос брата уплыл куда-то, став похожим на комариный писк. И лавка под сиятельным задом растворилась в воздухе, словно морок.

Ну, чтобы долго не расписывать самочувствие принца, скажу просто: он потерял сознание, кулём грохнувшись на бок. По пути зацепив миску с рагу и перевернув её содержимое себе на голову.

Герцог, заметив такое непотребство, вскочил - и тоже повалился как скошенный сноп, ещё и пребольно приложившись виском о край лавки. Певун, наученный чужим горьким опытом, вставать не стал. Просто молча ткнулся лицом в собственную тарелку. Наверное, сам того не желая, напомнив праздничного гуся. Рядом с его ушами элегически торчали мокрые веточки укропа, который рыжий вылавливал из еды и откладывал на край блюда.

- Отравительница! - с надрывом трагически прошептал Далан, опуская веки на вмиг помутневшие глаза.

- Ну почему сразу «отравительница»? - обиделась хозяйка. - Вот стоит только хорошо сделать работу, как тебя начинают обвинять невесть в чем!

Но способных ей ответить в комнате не нашлось. Лишь на полу, как павшие войны, раскинулись в причудливых позах похрапывающие путешественники.

А помнишь, я тебе предостерегал, дружок, от посещения придорожных трактиров? Вот тебе наглядная иллюстрация к тому, что может случиться с неосмотрительными путниками. И, поверь мне, отравление - это ещё не самое страшное, на что способны эти дети Нечистого, хозяева харчевен.

***

Картина, представшая глазам вернувшихся из бани девушек, была поистине страшна. Стол разгромлен, скатерть свешивалась с одного края, наполовину прикрыв лежащего на полу герцога, как саваном. Блюда и кувшины перевёрнуты, а их содержимое разноцветными лужицами собирается на полу. Певун, словно сражённый предательским кинжалом, ткнулся в стол. Но истинный кошмар представлял собой принц. Гордый герой раскинулся крестом и никакой надежды на то, что он ещё жив и возникнуть не могло. Голова Великолепного представляла собой кровавое месиво с кусочками вылезшего из разбитого виска мозга.

Крики: «Дарин!» и «Любимый!» - слились в один. Фрейда бросилась к певуну, а принцесса, не в силах совладать с охватившими её чувствами, тихо сползла по притолоке, едва не до крови укусив себя за руку. Её фрейлина, видя такое неизбывное горе, осознала, что долг превыше собственных чувств. И изменила направление своего бега, опустившись на колени рядом с поверженным принцем. Лицо девушки олицетворяло собой истинную скорбь, а руки безвольно повисли вдоль тела. Да и чем она могла помочь в подобной ситуации? Разве что оплакать воина вместе с госпожой.

А по нежным щекам Лареллы уже бежали горькие слезы, которых она даже не смаргивала. Но уже через минуту они высохли, а глаза красавицы расширились от ужаса. И она вторично укусила собственную ладонь, дабы не оглашать окрестности дикими воплями.

Правда, на её месте любой закричит. Ибо фрейлина, видимо сошедшая с ума от ужаса, вдруг наклонилась над Его Высочеством, явно принюхиваясь. А потом и вовсе запустила пальцы в его окровавленные волосы, подхватила кусочек чего-то мокро блестящего и мягкого, отправив его в рот. Можешь ли ты представить этот кошмар, дружок? Вот и я не могу. А в новомодных готических романах такие сцены встречаются сплошь и рядом.

Итак, Фрейда отправила кусочек сиятельного мозга в рот, а Её Высочество настоящим чудом удерживала свой разум в реальности, не давая ему соскользнуть в бессознательное.

- Рагу… - глубокомысленно заключила фрейлина, тщательно пережёвывая ломтик. - Перца многовато.

- Фрейда, выплюнь это немедленно! - просипела Ларелла.

- Почему? - удивилась девушка. - Отличный кролик.

- Кто кролик?

Принцесса почувствовала, что с её собственным душевным здоровьем тоже не все ладно. Того и гляди она встанет на четвереньки рядом с рыжей и начнёт… Ну, не будем уточнять, что она начнёт делать.

- Это кролик! - ткнула пальчиком Фрейда в принца.

- Ну, не такой уж и кролик, - слабым голосом, как-то странно кривясь, попыталась защитить супруга верная жена. - Вполне себе ничего.

- Да нет, вы не поняли, - замотала головой фрейлина. - У него на голове рагу из кролика. А сам он спит. Да они вообще все спят. Это чары!

- Убью! - помолчав, вынесла вердикт Её Высочество.

- Кого? - осторожно поинтересовалась Фрейда, по собственному опыту зная, что такие уточнения, хоть и чреваты последствиями, порой необходимы.