Богиня по ошибке

— Понятно. — Кентавр получил ответ и ловко ступил в зефирину.

— А какой второй вопрос? — спросила я, пока он поджимал под себя лошадиные ноги и устраивался рядом.

— Что такое зефир?

Я прижалась к нему и ответила:

— Это что-то вроде десерта. Пухлое, белое и очень сладкое. Его хорошо поджаривать на открытом огне.

Мы лежали на боку, спина к животу, а вокруг нас возвышались горы пухового ложа. Клан-Финтан чмокнул меня в висок.

— Действительно пухлое.

— Я тоже так подумала. — Последнее слово я произнесла, широко зевая.

— Отдыхай. Тебе нужно поспать.

Я начала погружаться в дремоту, когда неожиданно вздрогнула и проснулась, вспомнив о миссии, предстоявшей во сне.

— Кажется, мне расхотелось спать. Я боюсь.

— Я буду здесь, рядом с твоим телом, а Эпона позаботится о твоей душе.

Клан-Финтан нащупал рукой мою ногу и начал гипнотическую ласку от чувствительной точки под коленкой, вдоль всего бедра и до поясницы. Этот маршрут он повторил много раз.

Я почувствовала, как мое тело расслабилось, веки затрепетали и закрылись.

— Только не отпускай меня, — прошептала я. Муж не ответил, лишь сильнее сжал руку. Тут я погрузилась в сон.

Я находилась в эксклюзивном салоне. Меня массировал — я бросила взгляд через плечо — Бэтман. Значит, мне снился вариант с плохим парнем. Массажный стол стоял на террасе, откуда открывался сельский вид, напоминавший Озерный край в Англии, только вместо лохматых английских овец на лугах паслись черно-белые кошки.

Бэтман как раз наклонился к моему уху и начал нашептывать, что у меня самый идеальный зад в мире, когда…

Мое тело унеслось сквозь потолок. Через мгновение я уже разглядывала с высоты птичьего полета знакомую территорию храма Эпоны. Ночь была ясная, но луна еще не взошла, поэтому звезды рисовались ярко, освещая небо своей бриллиантовой россыпью. Сверху я сразу увидела, насколько переполненным стал храм и территории, прилегающие к нему. Всю землю испещряли палатки и костры. Было поздно, но я разглядела силуэты людей и кентавров, которые завершали дневную работу.

Мое тело дрейфовало к реке вместе с тихим ветром. Здесь тоже было очень оживленно. Маневрировали баржи, становясь на прикол, повсюду горели фонари, над водой разносились голоса. Я понаблюдала за тем, что творилось внизу, а мое тело тем временем медленно развернулось на север и начало набирать скорость. Ощущение быстрого полета было мне знакомо по предыдущим двум ночам, когда мою душу вырвали из покоя страны грез. Я словно превратилась в порыв ветра, который выдувал изо рта раздраженный великан. Ощущение было таким же неприятным, как аналогия, которую я привела. Особенно теперь, когда я прекрасно знала, куда направляюсь.

От реки я свернула на запад, глянула вниз и увидела, как подо мной быстро пронеслась огромная и темная водная гладь — видимо, Селки. Гораздо быстрее, чем можно было себе представить, я оказалась на северном берегу озера. Чуть поодаль от края воды возвышалось огромное каменное строение, поражавшее своим безмолвным темным величием. Я отвела взгляд и мысленно попросила Эпону не направлять меня туда. Я не хотела видеть то, что натворили крылатые твари в замке Ларагон. Пусть это было трусостью, но я облегченно вздохнула, когда мое тело не замедлило хода, не полетело к мертвому замку. Очень скоро я увидела впереди огоньки, но узнала темные каменные стены замка Стражи лишь тогда, когда подошла к ним и начала медленно опускаться.

— Умоляю, не заставляй меня задерживаться здесь слишком долго, — прошептала я пустоте вокруг себя.

«Будь храброй, Возлюбленная», — пронеслось в моей голове настолько молниеносно, что мне не удалось догадаться, кто произнес эти слова — я или Эпона. Я сделала глубокий вдох и попыталась подготовиться к чему-то ужасному.

Я опустилась над центром того самого двора, который уже посещала во время предыдущего полета во сне. Видимо, он по-прежнему использовался как лагерь для женщин. Я разглядела убогие палатки, мрачные отблески догорающих костров, вокруг которых сидели тесным кружком люди, завернутые в одеяла. Я подлетела поближе и только тогда увидела, что количество женщин значительно увеличилось. Над двором висела необычная тишина.

При других обстоятельствах столько женщин, пусть даже поздно ночью, болтали бы и сплетничали, разбившись на группы. Но здесь царило такое глубокое молчание, что я слышала, как трещит хворост в кострах. На этот раз никто не почувствовал моего присутствия. Я не стала задерживаться и перенеслась к западному крылу замка. Мое тело остановилось над плоской крышей, окруженной балюстрадой. Эта часть замка была ярко освещена многочисленными факелами.

В голове у меня прозвучал шепот: «Приготовься, Возлюбленная», после чего я внезапно пролетела вниз, прямо сквозь крышу.

Просочившись через потолок, я попала в просторную спальню, освещенную свечами и факелами. Ярко горели два очага, где могли бы свободно разместиться в полный рост несколько человек. Прямо подо мной стояла хорошо освещенная огромная кровать, главный предмет обстановки.

Сначала я подумала, что в комнате никого нет. Затем тихий шелест привлек мое внимание к центру кровати. Тварь, лежащая там, зашевелилась, сложила крылья. Только тогда я вздрогнула от отвращения и поняла, что смотрела не на пустую кровать с ворохом одеял, а на мерзкую тварь с расправленными крыльями, сверху напоминавшую покрывало в виде летучей мыши. Тьфу. Мое тело по собственной воле опустилось ниже.

Тварь вновь зашевелила крыльями, и я увидела, что они закрывали не только самого фоморианца, но и обнаженное тело человеческой девушки. Она была такая бледная и лежала так неподвижно, что в первую секунду я приняла ее за мертвую. Потом тварь протянула руку, опустила на ее обнаженное лоно, и бедняжка конвульсивно дернулась.

— Какая сладенькая, — прошипел фоморианец.

Его рука продолжала опускаться ниже, пальцы совершали круговое движение. Девушка дернула ногами. При мигающем свете свечей я разглядела, что внутренняя сторона ее бедер была мокрой от густой и красной крови.

— Ой! — в ужасе выдохнула я.

Голова твари мгновенно повернулась в мою сторону. Фоморианец сощурился, разглядывая потолок над кроватью.

Я узнала его сразу, как только увидела лицо. Это был Нуада.

— Убирайся вон, — приказал он и толкнул девушку когтистой ногой к краю кровати.

Она свалилась на пол, тут же встала и, слегка пошатываясь, юркнула к двери. Как только она исчезла из комнаты, Нуада съежился у изголовья кровати. Он по-прежнему не сводил внимательного взгляда с потолка.

— Я знаю, что ты здесь. — В хриплом голосе не слышалось страха. — Я и раньше чувствовал твое присутствие.

Мое тело, парившее над подножием кровати, опустилось на несколько футов ниже. Я изучала это самодовольное создание. Его лицо казалось выточенным из светлого гранита — такое же твердое, с резкими заостренными чертами. Тело худое и безволосое, если не считать седых лохм ниже плеч. Он все время шевелил своими перепончатыми крыльями, словно старался прикрыть наготу, но ему не удалось спрятать пятна крови на бедрах и гениталиях, теперь уже дряблых.

Мне надо было бы испугаться до полусмерти, но, как ни удивительно, вместо страха я испытала гнев и отвращение.

— Меня от тебя тошнит, — не сказала, а буквально выплюнула я и увидела, что он в ответ прищурился.

— Я могу сказать, что ты женщина. — Последнее слово он произнес нараспев, как ругательство. — Покажись, если ты не слабачка и не боишься.

Я слышала о типах вроде него. Есть такие, извините, мужики, которым доставляет удовольствие издеваться над женщинами и детьми. По мере того как меня наполнял гнев, я ощутила перемены в своем парящем теле, глянула вниз и убедилась, что внезапно стала полупрозрачной. Я, обнаженная и соблазнительная, парила над кроватью, словно сон, почти ставший явью.

Он округлил глаза и облизнулся, не переставая пялиться на меня.

— Тебе нравится то, что ты видишь, Нуада? — Мой голос прозвучал как неземной.