Темный принц (ЛП)

Дориан нажимает несколько кнопок и напряженно смотрит в телефон. Потом он болезненно стонет, заставляя Нико тенью скользнуть к нему, чтоб выяснить причину агонии. Спустя несколько секунд младший брат Дориана съеживается и качает головой. Потом он переводит сочувственный взгляд на меня. Я едва сдерживаюсь, чтобы пощечиной не стереть жалость с его лица.

Когда моя пытка, — звуки страсти из телефона стихают, мой взгляд устремляется к оторопевшему Дориану.

— Детка… Габриэлла…, это не то, о чём ты подумала, — заикается он с ужасом в распахнутых глазах.

— Не то, что я думаю? — кричу я, слезы злости режут мне глаза. — Думаешь, я дура? Я вижу, что, черт возьми, происходит своими собственными глазами, Дориан! Даже не смей перевернуть это себе на пользу, чтобы я думала иначе! Ты — лжец, обманщик и подонок, каких свет не видел! Ты такой же, как твой отец. Нет… ты хуже. По-крайней мере, он честен в том, кто он есть.

— Но это не…

— Заткнись! — кричу я. Горячие, соленые слезы, наконец, стекают по моим щекам. — Заткнись, Дориан! Чтобы ты ни говорил, чтобы ни делал, направлено на то, чтобы контролировать меня! Я больше не хочу этого слышать! Я больше не хочу тебя!

Дориан появляется прямо передо мной, забыв о своей безопасности. В тот же момент Нико становится рядом со мной. — Но это ничего не означает! — кричит Дориан. — Послушай меня! Она ничего для меня не значит! Я люблю тебя и только тебя! Ничего не было!

От одних только слов мои уши начинает жечь. И тут, будто мое тело и ум отсоединились друг от друга, рука размахивается сама собой и бьет Дориана по щеке с небывалой силой, заставляя его отшатнуться. Не понимая, как мне удалось обрести такую силу, я хватаю ртом воздух, но все еще полна гнева.

Дориан моментально приходит в себя, хотя я вижу маленькую струйку крови в углу его рта. Он сосет внутреннюю сторону губы, чувствуя металлическую субстанцию, его ноздри раздуваются от ярости. Мы оба тяжело дышим и яростно смотрим друг на друга, порождая практически осязаемые молнии. Напряжение в комнате превращается в гул, воздух вокруг наших пылающих тел мерцает всеми цветами радуги.

— Габриэлла… — шепчет он срывающимся голосом.

Я качаю головой, услышав мое имя на его языке. Это неправильно, теперь все не так. Все было ложью. Я знала, что он никогда по-настоящему не заботился обо мне. Я понимаю, что он никогда не воспринимал глубину моих чувств к нему. Даже сейчас, принимая его обман за истину, я не могу не любить его, хотя каждой гребаной клеточкой своего тела желаю его ненавидеть.

— Я ненавижу тебя, — шепчу я, надеясь, наконец, убедить себя, произнеся это вслух. — Я тебя ненавижу и больше никогда не хочу видеть снова. Ты для меня умер, Дориан.

— Ты сама в это не веришь. Это не…

— Забери это, — говорю я, поднимая руку. Хватаю ожерелье на шее и тяну. Цепочка царапает мою кожу, пока я расстегиваю ее трясущимися руками. На секунду сжав драгоценный бриллиантовый кулон в ладони, я запускаю им в его грудь. — Вали к чертовой матери. И никогда не возвращайся.

Всё ещё прижимая цепочку к груди и глядя на меня с миллионом мучительных эмоций в глазах, Дориан проливает одинокую слезу, скользящую по его покрасневшей щеке. Это зрелище вызывает еще один спазм в разрушенных останках моего сердца, но всё же его недостаточно, чтобы поколебать решимость. Мы мертвы и потеряны. Дориан и я уже не сможем воскреснуть.

Дориан смотрит на Нико, скатывается ещё одна слеза, но он не делает никаких попыток смахнуть её.

— Останься с ней… пожалуйста, — хрипит он.

Нико кивает и хлопает по плечу Дориана, выглядя так, будто борется с собственными слезами при виде боли своего брата. Все внутри меня кричит, принуждая подойти и обнять его. Дать ему шанс объясниться и простить его. Поцелуями осушить мучительные слёзы и прижимать к себе до тех пор, пока мы оба не погрузимся в сон. Но я не могу. Не могу дать ему этого потому, что мне, честно говоря, больше нечего дать.

Дориан оглядывается на меня, слёзы бегут по его лицу. Его сломленный вид почти заставляет броситься к нему с утешениями, но я борюсь с этим чувством, закрывая глаза, чтобы скрыть его ранящую красоту от свого взора.

— Я люблю тебя, малышка, — слышу я надтреснутый шёпот.

Приоткрываю глаза только для того, чтобы увидеть перед собой рассеивающиеся серые тени. Он ушёл. Всё кончено. Мысль о том, что все безвозвратно, разрывает меня пополам.

С громким, душераздирающим криком, я падаю на четвереньки и обхватываю грудь рукой, все мое тело бешено трясется, гигантские слезы попадают в рот, заливают рубашку. Я кашляю и задыхаюсь, грудь болит все сильнее с каждым болезненным рыданием. Чувствую, как умираю самой медленной, жестокой смертью.

Нико опускается на колени и сгребает меня в свои объятия. Он воркует и шепчет соболезнования, отчаянно пытаясь успокоить меня.

— Тссс, все хорошо, малышка. Все будет хорошо. — Он укачивает меня, позволяя спрятаться на его груди.

— Я… не… он… почему? — бессвязно бормочу я сквозь душераздирающие рыдания.

— Знаю, знаю, — шепчет он, целуя мои волосы, — знаю, тебе больно.

Чуть-чуть переведя дыхание и преодолев дрожь, я, наконец, могу встать. Нико отводит меня к кровати. Очень нежно он помогает мне освободиться от одежды, даже не пытаясь сказать какую-нибудь пошлость. Когда на мне остается только нижнее белье, он помогает мне сесть и идет к шкафу, чтобы найти футболку. Он одевает мне ее через голову и даже проталкивает мои руки, как будто я совершенно беспомощная. Впрочем, именно так я себя и чувствую. Беспомощной, безнадежной и абсолютно безжизненной.

Нико кладет мою голову на подушку и от нескончаемого потока слез наволочка быстро становится мокрой. Он укутывает меня в одеяло, подоткнув со всех сторон, и мягко целует мою мокрую щеку.

— Пожалуйста, — хриплю я с заложенным носом, глядя на него опухшими глазами. — Пожалуйста, не уходи. Не оставляй меня. Пожалуйста.

Нико смотрит на меня с состраданием и пониманием. Он кивает, потом раздевается и проскальзывает под одеяло в футболке и боксерах. Друг подтягивает мое тело к себе и прижимает обеими руками к своей груди. Его тепло и утешение вызывают новую волну слез, однако он не выпускает меня и не отталкивает. Нико обнимает меня даже крепче, целует мой лоб и волосы и шепчет успокаивающие слова, пока я не выплакиваю все слезы и не погружаюсь в забытье.

Я просыпаюсь прижатой к теплой, твердой груди и только тонкая ткань футболки является преградой между нашим телесным контактом. Сильные руки крепко держат меня в своих объятиях, а моя нога покоится на голом, мускулистом бедре. Я с трудом разлепляю веки и яркий солнечный свет режет мои заплаканные глаза, отчего у меня вырывается стон.

— Ты в порядке? — спрашивает хриплый, но в тоже время сексуальный голос. Я приподнимаюсь, чтоб посмотреть на Нико. Он позволяет мне подняться, но не убирает от меня своих рук. — Как ты сегодня себя чувствуешь?

Друг одаривает меня легкой, полной надежды улыбкой и пробегает рукой по моим спутанным волосам. Парень, как всегда, выглядит абсолютно идеально.

Пожимаю плечами и кладу голову ему на плечо, отказываясь врать ему в лицо.

— Я в порядке.

— Мммм, — мычит он. — Что ж, я здесь. Если тебе что-то нужно, я в полном твоем распоряжении.

Киваю и закрываю глаза.

— Спасибо, Нико. Правда. Большое спасибо. — Вдыхаю его запах и тихо вздыхаю. — Просто продолжай меня обнимать. Главное, не отпускай. Сейчас ты единственный, кто держит меня целой.

Потом я опять засыпаю, не в состоянии пока встретиться с миром.

Когда я наконец-то просыпаюсь во второй раз, уже полдень. Я до сих пор прижата к груди Нико, наши ноги сплетены под простынями. И хотя это можно было истолковать неправильно, но его прижатое ко мне тело ощущается невинно и успокаивающе. К счастью, я не вижу у него утренней эрекции.

— Эй, чувствуешь себя отдохнувшей? — бормочет Нико.

Хотя я чувствую тяжесть и изнеможение во всем теле, а в голове все пульсирует от плача и годовой дозы Джека Дэниэлса [12] я сажусь и киваю.