Темная принцесса (СИ)

Кушина и Амелия бежали, звонко смеясь и иногда тыкая друг друга в бока пальчиками. Их длинные волосы, прямые и волнистые, красные и фиолетовые, развевались на ветру, сквозь отдельные пряди проходили розовые лепестки сакуры, делая малышек похожими на сказочных принцесс, жаль, что не все могли оценить их красоту.

Заметив впереди одного из хулиганов, они остановились. Амелия встала перед Кушиной, готовая в случае чего защищать ее. Несмотря на свой мягкий характер, она могла защитить тех, кто был ей дорог, и как Джинчурики, была очень сильна, и только вечная защита брата н давала ей раскрыть свой потенциал, так как он во всем опекал ее, в том числе и в тренировках, но несмотря на это, она бла очень сильной.

Вслед за мальчиком вышел пацан постарше, с повязкой на голове. Девочки напряглись. Это был Генин, и для учащихся Академии он вполне мог представлять угрозу, но даже это не заставило Амелию сойти с места. Кушина также напряглась, сжимая кулаки, где — то глубоко в мыслях она хотела, чтобы тот блондин оказался рядом.

— Так это вы обижайте моего младшего брата. — спросил пацан, подходя к ним, хулиган прятался у него за спиной. Кушина хотела уже возразить и разразиться гневной тирадой, но фиолетоволосая подняла руку, давая понять, что лучше обойтись мирным путем. Выйдя вперед, она посмотрела Генину в глаза и спокойным, ровным голосом сказала.

— Нам очень жаль, что так получилось. Мы не хотели применять силу и вообще с кем — то конфликтовать, но он начал нас оскорблять, а мой брат просто заступился. Они первые начали драку. Вот вы его старший брат и должны прекрасно меня понимать. Мы не сделали ничего плохого, а он почему — то решил, что может смешивать нас с грязью. Я не хочу ругаться, давайте просто забудем это и начнем все с начала. — едва только Амелия договорила, как сильный толчок в грудь заставил ее упасть на землю, тяжело дыша. Красноволосая вскрикнула и бросилась к ней, помогая встать, и кидая гневные взгляда на смеющегося мальчишку и его ухмыляющегося старшего брата, что разминал кулаки. Это было последней каплей для них обеих. Переглянувшись и кивнув, девочки начали действовать.

Но все окончилось не в их пользу, фиолетоволосая лежала на земле, кашляя кровью, и сжимая грудную клетку, внутри которой все горело. Быть Джинчурики Десятихвостого — значит налагать на себя тяжелое бремя и проблемы со здоровьем, так как его чакра еще более ядовитая и смертельная, чем у Девятихвостого. Амелия попыталась выполнить технику, чтобы припугнуть противников, но это стоило ей очередной частицы здоровья.

Она сжала в руках землю, медленно поднимаясь на колени, по щекам текли слезы обиды и ненависти к самой себе. Она не понимала, почему над ними так издеваются? Что они им сделали? Почему, если ты не похож на других внешностью, характером, или еще какими — то особенностями, то сразу же становишься изгоем? Но хуже всего было осознание того, что она слаба и не может защитить собственных друзей. Кушина хотела помочь ей, но хулиганы погнали ее дальше и неизвестно, что сейчас делали с ней. Вдруг ее избили, или еще что хуже? Как же она слаба… Любая попытка встать, тут же обрывается падением и новым потоком крови изо рта.

Она могла пролежать в таком состоянии еще долго, если бы не идущие по этому же парку троих мальчиков, в которых она узнала того самого блондина, своего брата и Рида. Теперь к вышеупомянутым чувствам прибавился еще и стыд. Она химэ клана и находится в таком ужасном состоянии. Брат точно будет недоволен.

Троица весело о чем — то болтала, иногда упоминая Кушину и Амелию, но тут, Шон остановился, заметив в нескольких метрах от себя разбросанные по земле фиолетовые пряди и хрупкое тело в кимоно, которое было испачкано кровью. Он сорвался с места, бросаясь к ней и зовя по имени, что есть сил. Парни переглянулись и тоже побежали.

Шон встал на корточки перед сестрой, с ужасом и злостью смотря на синяк, темнеющий с каждой секундой на ее лице, и кровь, текущую изо рта. Он хотел убить того, кто посмел причинить боль его любимой младшей сестре — единственному родному человеку, который у него остался. Рид также был зол, он сжимал кулаки и выкрикивал ругательства в сторону сегодняшних обидчиков. Только блондин был спокоен, но это внешне, чуть дрожащие плечи выдавали и его гнев.

— Рид, отнеси Амелию к нам домой, а мы пойдем, разберемся с ними. Обещаю, сегодня вечером они вернутся не целыми и не невредимыми. — тихо, с угрозой в голосе проговорил Шон, беря сестру на руки и осторожно передавая ее шатену, который кивнул и помчался что есть сил, прижимая к себе девочку.

— Почему ты помогаешь нам? Мы же клановые и не похожи на таких как ты. — с удивлением произнесла фиолетоволосая, смотря ему в глаза. Она хотела знать очный ответ, ведь не просто так же брат лично доверил ее ему. Не за красивые глаза же, и не потому, что он ей понравился.

— Как же мне надоели все эти различия! — если бы его руки были свободны, он бы потер переносицу или хлопнул себя по лбу — Все мы люди, и неважно, какая у нас внешность, пол, характер, способности и так далее. Все. Мы. Люди. И произошли от одного Бога или кто — там сверху. Мы должны быть едины. Правда, не все этого понимают. Но лично я считаю так. Как ты думаешь, неужели я мог бы бросить тебя там, одну, в таком ужасном состоянии? Это было бы отвратительно и низко с моей стороны. К тому же, твой брат велел мне отнести тебя домой, и я сделаю это, потому что он мой друг, и потому что ты мне нравишься! — последние слова он сказал громко, сильно покраснев, но все также смотря ей в глаза, любуясь их фиалковым цветом, и мягкими волнистыми локонами, спадающими ей на плечи, к которым он так хотел прикоснуться, она же, в свою очередь, тонула в его серых, словно туман, нет… сейчас они были цвета серебра, и ярко блестели, словно отражая солнечные лучи, в них она видела свое отражение. Каштановые волосы, своим цветом напоминающие кору дубу, развевались при сильном беге, спадая на лоб, обрамляя лицо и почти касаясь плеч. Он выглядел словно прекрасный принц в ее глазах. Амелия улыбнулась и прижалась к нему, обхватив его шею руками, именно этого ответа она ждала, теперь ей был понятен выбор брата, а он никогда не ошибается, особенно если дело касается ее.

От чтения книги Майко отвлекло прикосновение к плечу. Она удивилась, ведь в комнате кроме нее никого не было, да и входить сюда никто не собирался. Но тут, ее сенсорные чувства внимательно изучили гостью и доложили своей хозяйке, которая отказывалась им верить. Этого не могло быть на самом деле. Может она все еще в этой книге, и это просто продолжение истории. Но нет, темная стена перед ней, с висящим на ней портретом фиолетоволосой женщины, с волосами до пола и в черном платье, пьедестал с раскрытой книгой. ониксовые и аметистовые стены, горящие факелы, все это реально. Но почему она тогда ощущает за своей спиной чакру свое матери?!

— Может ты уже повернешься? Я хочу посмотреть на лицо своей доченьки. Хочу узнать, как ты выросла за эти годы и стала ли сильной. — раздался такой родной, теплый, до боли знакомый голос, пронзающий сердце подобно стреле и заставляющий его биться сильней, каждый стук которого, отдавался жгучей болью.

Глаза Майко защипали и наполнились влагой. Медленно она обернулась, моргнув, из — за чего блестящие капли свободно потекли по щекам, капая с подбородка. Перед ней стояла молодая женщина с волнистыми фиолетовыми волосами до бедер, такими же мягкими и красивыми, какими она их запомнила, аметистовыми глазами, не имеющими зрачков, хотя раньше она усердно пыталась их найти и целый час могла смотреть в эти очи, теплая улыбка на лице, которая в любую минуту могла превратиться в смех, звонкий и ласкающий уши, это фиолетовое кимоно, делающее ее похожей на королеву. Все это было реальным.

— Ма… Мама! Мамочка! — закричала девушка, прыгая ей в объятия и рыдая во весь голос, совершенно не стесняясь того, что ее услышат окружающие. Она крепко обнимала ее стройный стан, боясь отпустить, ведь она могла исчезнуть вновь, запускала пальцы в ее волосы, перебирая их и переплетая, зарываясь в них носом вдыхая запах фиалок, терлась своей щекой об ее, желая в полной мере почувствовать ее тепло. То, что она реальна, доказывали руки, также крепко, и в то же время мягко, обнимающие ее в ответ и гладящие по волосам, нежный голос, мурлыкающий колыбельную ей в ухо, как она всегда делала, когда Майко плакала. Это ее мама! Любимая и прекрасная мама, которую не заменит никто на свете, и которая способна одним лишь своим присутствием сделать ее самой счастливой девочкой на свете. Ей так хотелось вновь сесть ей на колени и почувствовать качание. Женщина будто услышала это и села на пол, посадив девушку на колени и мерно качая из стороны в сторону, будто месячного ребенка.