Дом для изгоев (СИ)

И тут я превратился обратно, и поблагодарил всех известных мне богов, что одежда при превращении никуда не девалась. Одно дело, если крыса превращается в одетого парня, а другое – если в голого. Судя по милым нравам Нойотов, парнишка уже навидался всякого и во втором случае отреагировал бы на моё превращение далеко не так спокойно.

- Мирон… - прошептал парнишка. – Значит, так тебя зовут?

- Ага, - улыбнулся я. – А как тебя зовут?

- По-разному… - вздохнул мальчишка. – Тварь, гадёныш, выродок… И ещё много всяких слов. Но все плохие.

Я скрипнул зубами. Узнаю милую практику здешних борцов с колдунами. Мой счёт к Нойотам вырос уже до заоблачных высот.

- Но ведь мама тебя как-то называла… - предположил я.

- Я не помню, - горестно вздохнул мальчишка. – Я почти ничего не помню из того времени, когда совсем маленький был. Помню только, что мама была. Она хорошая была, ласковая… Мне всякий раз так приятно, когда я думаю о ней… а по-настоящему помню только подвал. Я не знаю, что стало с мамой, не помню даже её лица… Ты правда заберёшь меня?

- Непременно, - заверил я.

- А зачем? – быстро спросил юный менталист. – Ты тоже будешь заставлять меня делать всякие плохие вещи и мучить других людей?

- Вот уж нет, - с отвращением ответил я. – Я хочу найти такое место, где ты будешь в безопасности. Это будет Дом. Дом для всех нас.

Лицо мальчика стало сосредоточенным.

- Ты говоришь правду, - сказал он. – Я это чувствую.

Ого! А парень-то силён, если сумел уловить это даже в ограничителях. Хотя я и раньше в этом не сомневался. Тем лучше, значит, ограничители снять будет проще, мне в одиночку это будет сложновато, всё-таки артефакты сильные. А с помощью мальчика… Думаю, справимся. Только вот нехорошо его звать всё время – «пацан» и «мальчик». Надо что-то другое придумать.

- Слушай, а как бы хотел, чтобы тебя называли? – спросил я. – Я не знаю, сможем ли мы узнать, как тебя назвала мама, а такие плохие слова говорить не хочу.

- А можно, я подумаю немножко? – спросил мальчик.

- Можно, - улыбнулся я. – Думай, сколько хочешь.

Мальчик сосредоточенно кивнул и грустно сказал:

- Ты и впрямь хороший человек. Мирон… И правда хочешь мне помочь… Но тебе лучше уйти…

- С чего вдруг? – поинтересовался я, уже зная ответ наперёд.

- Мы не сможем выбраться отсюда. У меня… у меня такие штуки… - тут он приподнял лохмотья, показывая ошейник, - и на руках тоже… Мне станет плохо, если я отсюда уйду. Очень больно… Я уже пытался… Больше не пытаюсь… И умереть… Не удастся… А если они поймают тебя – ты погибнешь в одной из этих клеток. Я так не хочу. Уходи. Уходи, пожалуйста.

- Даже и не подумаю, - ответил я. – А с этими артефактами мы разберёмся. Ты ведь мне поможешь?

- Ага, - доверчиво ответило это дитё. – А что делать?

- Понимаешь, - ответил я, - у меня Дар… Он похож на твой. Я могу проникать в сознание к людям. И если ты мне позволишь, я проникну в твоё сознание и увижу артефакты в твоём ментальном поле. Они настроены на тебя, на ограничение твоего Дара. И разрушу эту связь, и они станут безвредны.

- А потом? – немного недоверчиво спросил мальчик.

- А потом я обернусь крысой, выберусь из клетки и попробую открыть замок. Мы выберемся из подвала…

- Но мы не сможем уйти, - вздохнул мальчик. – Это место охраняется. Я уже пробовал…

- Только не с воздуха, - хмыкнул я.

- Что? – не понял меня маленький узник.

- Я ведь не только в крысу могу превращаться, - улыбнулся я. – Стану огромной птицей и унесу тебя в небо. И пусть все Нойоты подавятся. Я отнесу тебя к моим друзьям. Мы позаботимся о тебе.

- Правда? – мальчик распахнул глаза, в которых надежда боролась с боязнью поверить.

- Правда, - ответил я. – Клянусь.

И тут в воздухе возник крошечный огненный цветок, который почти сразу растаял, впитавшись в моё запястье. Это ещё что за…?

- Ты дал Истинную Клятву, - с восхищением прошептал мальчик. – Ты и впрямь собираешься всё это сделать…

- Конечно, собираюсь, - ответил я. – Зря мы, что ли, искали тебя столько времени. Скажи, сюда придёт ещё кто-нибудь? Для того, чтобы нейтрализовать артефакты, нам потребуется некоторое время.

- Не думаю, - покачал головой юный менталист. – Смотри, - он кивнул на крошечное зарешеченное окошечко под потолком, - уже темно. Ночью меня не трогают. А ужин уже принесли.

- Вот и хорошо, - сказал я, - значит, начнём сейчас же.

- Что мне делать? – спросил мальчик.

- Всё просто, - ответил я, - ляг, закрой глаза и, когда почувствуешь меня в своём сознании, – не сопротивляйся. А я сейчас перекинусь…

- Зачем? – удивился мой маленький собеседник.

- Ну, представь, если кого-нибудь всё-таки ночью принесёт? – ответил я. – То, что ты спишь – никого не удивит, а если они обнаружат меня? Я ведь буду в твоём сознании и сопротивления оказать не смогу. А на крысу внимания не обратят.

- Ага, - согласился мальчик, глядя на меня с восхищением. – Точно. Мирон, ты такой умный…

- Всё-всё… - улыбнулся я. – Просто ложись и расслабься.

Мальчишка покорно кивнул, устроился на своей подстилке и закрыл глаза. Вскоре он ровно задышал, словно заснул. Я прислушался. В коридоре всё было тихо. Ну, всё, пора…

Я снова перекинулся в крысу и устроился под боком у мальчика, так что меня нельзя было сразу увидеть, если кто-то войдёт в камеру. Таак… теперь нужно расслабиться и настроиться…

Я закрыл глаза и нырнул в темноту, мысленно зовя мальчика. Очень скоро я увидел своим внутренним зрением слабенький, еле теплящийся огонёк и услышал тихий голос:

- Мирон… Мирон… Я здесь.

Я рванул к этому огоньку и очень скоро оказался в простом деревянном доме, очень похожем на жилище, которое приютило нас в лесу. Интересно… Если это подсознание мальчика, то, значит, у него в роду были Лесные? Или…

Я стал оглядываться, ища мальчика. Ага, а вот и он – сидит на невысоком широком ложе, поджав ноги, и играет с маленьким пушистым зверьком. Всё-таки это его дом… бывший дом… из которого его безжалостно забрали Нойоты…

- Я помню, - тихо сказал мальчик. – Здесь я помню, где жил… Маму помню… Вот она…

Мимо нас прошла полупрозрачная женщина, поставила на стол миску с лепёшками – свежими, ещё теплыми – и кувшин молока.

- Ветерок, - ласково сказала она, - сынок, лепёшки испеклись. Будем кушать.

- Тебя зовут Ветерок? - спросил я.

- Кажется… - поморщился мальчик. – Да… Но это я помню только здесь… И попасть сюда всё труднее и труднее…

Я тоже обратил внимание на то, что жилище и женщина время от времени подёргивались рябью, как сбоящий телевизор, становясь порой совсем прозрачными. А что будет, если эти последние светлые воспоминания исчезнут и останется только темнота? Да мальчишка с ума сойдёт… И чем это закончится – я предсказать не берусь. Сумасшедший менталист, вне зависимости от возраста… это ужасно.

Женщина, которая стала наливать молоко в кружки, неожиданно замерла, как на стоп-кадре.

- Ветерок, - быстро сказал я, - держись, не сдавайся. Держись за эти воспоминания. Иначе я не смогу тебе помочь.

- Я, - всхлипнул мальчик, - я пытаюсь…

- Держись! - приказал я и внимательно взглянул на мальчика. Его тело стало словно бы искрящимся нежным серебристым светом – так проявлялся его Дар… Только вот это серебристое сияние словно бы поглощали чёрные сгустки на шее, запястьях и лодыжках. Сгустки эти напоминали отвратительные опухоли, они дрожали и словно бы пульсировали, и я понял, что это – те самые артефакты, ограничивающие Дар мальчика. Ну, ничего, сейчас разберёмся… Главное – с этим большим, что на шее. Остальные просто от него подпитываются.

- Приготовься, - предупредил я, - может быть больно, но ты потерпи. Я постараюсь убрать ту пакость, что на тебя понавесили.

Мальчик только кивнул, а я призвал свой Огонь. Почему-то мне казалось, что ничто другое эту дрянь не возьмёт.