Дом для изгоев (СИ)

- Кстати, - спросил я, - а Нойоты не беспокоятся, куда исчез работорговец Тулеген? Ведь если превращение Бан-Риона в Тулегена – их рук дело, то они должны, как минимум, насторожиться.

- Я ничего такого не слышал… - задумчиво сказал Кэп. – А может, это и не Нойоты?

И тут он душераздирающе то ли каркнул, то ли зевнул и заметил:

- Спать хочу. Голова не соображает. У меня и так сегодня день был тяжёлый, давайте завтра об этом подумаем…

- Завтра мы с тобой в город полетим, - поставил его в известность я. – Нельзя медлить. Дядюшка Матэ прав – мальчишку нужно вытаскивать как можно скорее.

- Неужто летать научился? – не мог не поддеть меня напоследок Птиц Равновесия. – Ну, всё, полдела сделано…

- Давайте-ка спать, ребятушки, уже ночь глубокая, - подавил в корне зарождающуюся свару дядюшка Матэ. – Утро вечера мудренее.

***

Рано утром мы, конечно, не встали – слишком припозднились накануне. Но где-то к обеду мы с Кэпом всё-таки вылетели в Шар-ан-Талир. Мая пока решили с собой не брать, просто я хотел для начала собственными глазами оценить обстановку и попробовать пробраться в подвал к Третьему. Крылатый надулся, Шер стал его успокаивать, так что под шумок я успел поцеловаться с Шоусси, перекинуться и взмыть в воздух.

Кэп, через мгновение оказавшийся рядом, одобрительно каркнул:

- Да ты и впрямь молодец! Не знал бы, что ты человек – принял бы за самку своего вида!

- А почему за самку-то? – обиделся я.

- А ты в птичьем облике очень привлекательный… - смущённо каркнул Кэп. – С точки зрения моего вида, конечно…

Ну, да, только Кэповых ухаживаний мне для полного счастья и не хватало… И я постарался донести до Птица эту простую, но очевидную истину. Кэп надулся и замолчал. И вслух, и ментально, так что пришлось просить прощения. До самого Шар-ан-Талира просил, только когда вдали показались высокие изящные башни города, Кэп сменил гнев на милость и посоветовал мне, когда вернусь, зайти подальше, чем ласки и поцелуи, а то недо… то есть неудовлетворённый я кидаюсь на всё живое.

Мы чуть было снова не поссорились, но я сдержался. В самом деле, не об этом думать надо, а том, как к Нойотам проникнуть и не спалиться. Как-то так…

Шар-ан-Талир с высоты нашего полёта выглядел очень красивым и величественным. Даже убогие мазанки на окраине, лепившиеся к городской стене, словно ласточкины гнёзда, сверху выглядели как-то по-другому. А уж когда они сменились вполне приличными каменными домами ремесленников и купцов с покрытыми железом крышами, окрашенными в яркие цвета и украшенными затейливыми дымовыми трубами и флюгерами, так и вообще засмотреться было можно. Такое чувство, словно я пролетал не над реальным, а над киношным Средневековьем, где у всех актёров и актрис чистые белые зубы и пышные, хорошо вымытые волосы, яркие красивые одежды и вполне себе современный маникюр, на лицах не видно шрамов и рубцов от оспы, не воняют нестерпимо сточные канавы посреди улиц, не обнажают ужасные гниющие язвы сидящие у храмов калеки, зато едут красиво на фоне заката на поиски Грааля рыцари в сияющих доспехах, машут им платками с башен прекрасные дамы, поют голосистые менестрели, и танцуют на причёсанных лужайках опереточные поселяне, которых совсем не волнует вопрос, где взять хлеб насущный…

«Ну, ты прямо расфилософствовался… - ехидно заметил Кэп. – С чего вдруг?»

«Сам не знаю, - хмыкнул я. – Может, потому, что всё не то, чем кажется? Сверху такой красивый город… А присмотришься…»

«Так оно обычно и бывает, Мирон, - неожиданно серьёзно отозвался Кэп. – С виду красиво, а поближе приглядишься…»

«Спасибо, Кэп… - вздохнул я. – Я в курсе…»

«Пока ты тут мысли мыслил, - хмыкнул Кэп, - мы уже долететь успели. Вот она – резиденция Нойотов».

И в самом деле, практически в центре города располагались три весьма величественных здания. Окружённый немаленьким парком дворец Шас-Техсина, неуловимо изящный, словно дорогая поделка, вырезанная из камня авантюрина искусным мастером, величественный, бело-розовый, словно зефир, Храм Единого Великого, чем-то напоминавший земные готические соборы, и, собственно, резиденция… Вот от неё впечатление было самое неоднозначное. Если дворец и Храм как-то дополняли друг друга, словно выполненные одним и тем же архитектором, то резиденция… Она была одновременно высокой и какой-то приземистой, словно припавшая к земле крупная волчица, окна её были узкими, прорезанными как-то косо, наподобие бойниц. Сверху резиденция напоминала косой треугольник с внутренним двором, по всем трём углам этого треугольника поднимались высокие стрельчатые башни, увенчанные шпилями. Более того, снаружи стены резиденции были окружены ещё одним поясом стен, достаточно широких, чтобы, пройдя по ним, разминулись два человека, с маленькими башенками и площадками для часовых. А если учесть, что выполнена вся эта красота была из камня цвета горького шоколада с тёмно-красными вставками… В общем, я бы не хотел находиться в этом чудесном месте ни единой лишней минуты, не то, что жить годами. Какая-то болезненная агрессия чувствовалась во всём облике здания… Уж не знаю, задумал так архитектор, или я, как менталист, был чувствителен к эманациям чужих страданий, которых здесь накопилось предостаточно…

«Спокойно, Мирон, - отреагировал на мои мысли Кэп. – Всё в порядке. Просто закройся ненадолго, потом привыкнешь».

Я постарался последовать его совету, и впрямь, стало немного полегче, посему мы сделали круг над резиденцией и приземлились на ветви дерева, растущего во внутреннем дворике. Вообще-то там было несколько деревьев и даже парочка клумб, беседка и несколько скамеек, то есть что-то вроде городского скверика. Видимо, для психологической разгрузки, а то всё время любоваться на мрачные каменные стены – так и с ума сойти недолго…

Вообще внутренний двор выглядел чистым и опрятным, помимо скверика там имелось что-то вроде площадки для тренировок с манекенами и какими-то странными приспособлениями вроде подвешенных на раме булыжников и нескольких брёвен, присоединённых к вороту, которых надо было вращать. Что-то подобное я видел в фильмах про древнеримских гладиаторов и не особо удивился. Ещё одна площадка была очень чисто выметена, и я предположил, что это что-то вроде плаца для общих построений. В самом углу я углядел аккуратный большой деревянный ящик с крышкой, откуда неслись отнюдь не самые приятные запахи.

«Ну, да, - тут же заявил Кэп, - это и есть помойка. А вот там, чуть подальше, дверь в подземелья. Попробуешь пробраться?»

«Попробую, - отозвался я. – Где там мальчишку держат?»

«За дверью будет лестница, - пояснил Кэп. – Дальше, когда спустишься – коридор с двумя рядами клеток. Мальчишка в предпоследней, справа. Найдёшь, не волнуйся. Его ни с кем не перепутаешь, в подземельях он единственный ребёнок».

«Понял. Тогда полетели к помойке, я в крысу перекинусь», - заявил я.

«Давай, пока никого нет», - согласился Кэп, и мы, слетев с дерева, уселись на деревянную крышку ящика. Она была неплотно прикрыта, и Кэп начал клювом отодвигать её, попутно просигналив мне:

«Ну, что смотришь? Превращайся, давай!»

Но превратиться я не успел. Скрипнула одна из дверей, и к ящику подбежал долговязый паренёк в синих штанах из грубой ткани и такой же рубашке. Ткань подозрительно напоминала деним, и я на мгновение ощутил острый приступ ностальгии… Но паренёк – симпатичный, кстати, беловолосый, с глазами цвета тёмного янтаря, только уж больно худенький… так вот, паренёк бросился гладить Кэпа со словами:

- Черныш, ну, куда ты пропал? А я тебе вкусненького принёс, мучных червяков – смотри, толстые какие…

Кэп глаженья и тисканья стоически терпел, только пояснил мне мысленно:

«Это Токо».

Да понял я, что это Токо, как теперь превращаться-то? Не у пацана же на глазах?

Между тем Токо перестал тискать Кэпа и начал запихивать ему прямо в клюв толстых белёсых червей. Бр-р…