У сумрака зелёные глаза (СИ)

 Аида кивнула, нежно заправила прядку волос мне за ухо.

 – Стоящий Медведь, – назвала она его имя.

 – Точно! – щёлкнула я пальцами. – А у меня всё вертелось в голове: то ли Парящий Орёл, то ли Лежащий Волк...

 Недостающий отрывок встал на место. Аида виновато уткнулась своим лбом в мой. Я пропустила между пальцами передние длинные пряди её каре.

 – Он не совсем стёрся, этот отрывок. Какие-то образы остались. Этот индеец и твои глаза. Вот только я не совсем поняла, что случилось сейчас... Я переходила дорогу, и...

 – Тебя сбила машина, – договорила Аида – тихо, с болью и содроганием в голосе. – Прямо у меня на глазах. – Она на миг зажмурилась. – Я ввела тебе свою кровь, Алёнка... Для ускорения регенерации. Возьмись за дело обычная медицина – ты провалялась бы на больничной койке не один месяц, потом – ещё несколько месяцев реабилитации, возможно – инвалидность... А так – всё зажило без следа за два дня, хоть и было немножко больно.

 «Немножко больно» – это она о раскалённом горниле боли, из жерла которого я только что выбралась. В животе шевельнулось что-то ледяное. Холодное дыхание сумрака коснулось моей спины.

 – И что? Я теперь – как ты? – дрожащим шёпотом спросила я.

 – Нет, – улыбнулась Аида, качая головой. – Нет, солнышко. Необратимо изменить твою природу моя кровь не может... Обращать людей в себе подобных могут только вампиры. А я могу лишь дать тебе неуязвимость, но кратковременную. Чтобы тебе не болеть, не стареть и жить так же долго, как я, мою кровь нужно вводить постоянно.

 – Понятно, – пробормотала я, сглотнув.

 Защекотавшие было мою спину чёрные щупальца отступили... А в животе у меня вдруг громко забурчало – от голода. Даже жутковатые разговоры о крови не смогли убить проснувшийся во мне зверский аппетит. Аида засмеялась.

 – Верный признак того, что с тобой уже всё в порядке. Организм потратил много сил на восстановление и теперь ему нужно подкрепиться.

 При улыбке блеснули её клыки, и мне стало чуточку не по себе. Хоть они и были сейчас в состоянии «отбоя», но выглядели внушительно. Улыбка сбежала с лица Аиды, оно стало замкнутым и усталым.

 – Я принесу тебе что-нибудь, – сказала она тихо и вышла.

 Я поджала колени и обхватила их руками. Мне тоже стало грустно и неуютно: я огорчила Аиду. Когда она вернулась с подносом, полным еды, я раскрыла ей навстречу объятия.

 – Иди ко мне.

 Но Аида не торопилась. Поставив поднос на кровать, она сказала без улыбки:

 – Покушай сначала. Потом решим, обниматься или нет.

 – Мммм... – Я расстроенно насупилась и отвернулась. – Если не обнимешь, не буду есть.

 – Я не шучу, Алёнка, – сказала Аида серьёзно. – Если не поешь как можно скорее, наступит резкий упадок сил – обморок, даже коллапс. Твой организм устроен иначе, чем мой, он не привык к таким фокусам с ускоренной регенерацией: это для него неестественно, поэтому все процессы в нём пришли в дисбаланс. Для него это стресс. Нужно пополнить его запасы энергии, тогда всё пройдёт легче.

 В её голосе и взгляде было столько озабоченности и искреннего беспокойства за меня, что это подействовало сильнее любых объятий и поцелуев.

 – Ладно, – сказала я, беря с тарелки блинчик с начинкой. – Всё, уже ем, только не волнуйся. Мммм... С мясом? Вкусно!

 Аида села в кресло и с грустноватым ласковым теплом в глазах смотрела, как я ем. Она не улыбалась, пряча клыки, но её полный нежности взгляд с лихвой компенсировал суровость губ. Я протянула ей тарелку.

 – Хочешь?

 Она отрицательно качнула головой.

 – Ты что же, теперь совсем не можешь есть по-человечески? – спросила я расстроенно.

 – Почему не могу? Могу, только аппетита на обычную еду нет, – ответила Аида.

 – А как часто тебе нужна кровь? – полюбопытствовала я осторожно.

 – Пару раз в неделю.

 Спрашивать больше ни о чём не хотелось, на глаза наворачивались слёзы. Она пошла на это ради меня... из-за меня. Это я во всём виновата. Лучше бы я сгорела на костре в пятнадцатом веке, тогда не было бы первопричины... Всё сложилось бы иначе. Отодвинув поднос, я уткнулась в подушку. Слёзы просачивались сквозь зажмуренные веки.

 – Алёна... Ну, что такое, зайка? – Пальцы Аиды заскользили по моим волосам, она огорчённо склонилась надо мной.

 – Это я во всём виновата, – выговорила я сдавленно.

 У Аиды вырвался усталый и расстроенный вздох.

 – Этого я и боялась, – сказала она. – Того, что ты, вспомнив всё, снова начнёшь заниматься самобичеванием. Ну, как мне ещё доказать, что прошлое не имеет для меня значения, и что я тебя люблю – такую, какая ты есть сейчас? У меня осталась только моя жизнь... И я отдам её за тебя без колебаний.

 – Я не приму такой жертвы, – всхлипнула я ещё горше. – Лучше уж мне...

 Палец Аиды прижал мне губы.

 – Так, стоп. Прекращай это всё. Я читала твоё письмо... И поговорила с отцом. Он вспомнил эту историю. Обращаюсь к тебе сейчас как граф: любезнейший Тьерри, вызываю вас на поединок. Оружие – губы, форма боя – поцелуй взасос. Кто хоть на секунду оторвётся – проиграл!

 – А что будет с проигравшим? – спросила я, вытирая слёзы.

 – Его будут сегодня ночью очень... очень... – Аида дохнула мне в губы, – очень крепко любить.

 – Тогда сразу признаю себя побеждённой, – сказала я, обнимая её за шею.

 Впрочем, сдалась я не сразу, и поцелуй получился головокружительно долгим. По привычке запуская пальцы в волосы Аиды, я вдруг поняла, что скучаю по ёжику на её затылке – по тому, как он нежно щекотал мне ладонь. Это заводило меня даже сильнее, чем метёлка длинных волос по лицу. Когда я сказала об этом, Аида усмехнулась:

 – Ну вот, а помнишь, как ты страдала по моим волосам, когда я подстригалась? Прямо до слёз!

 – Я сама не ожидала, что мне понравится гладить этот ёжичек, – смущённо сказала я.

 – Да не проблема, – ответила Аида. – Для тебя – что угодно, моя принцесса. Даже если скажешь налысо – обреюсь без разговоров, лишь бы тебе нравилось.

 – Не, совсем налысо не надо... Только ёжик на затылке, – попросила я.

 – Будет сделано, – сказала Аида, снова накрывая мои губы поцелуем.

 Остаток дня мне было предписано провести в постели: Аида опасалась, как бы мой не привыкший к быстрой регенерации организм не хлопнулся в обморок. Но всё время лежать было скучно, и я уговорила её отпустить меня на прогулку по саду. Вообще-то, изначально я хотела к озеру, но Аида даже не стала это обсуждать, сказав, что это – слишком далеко.

 – Какое там – далеко! Пятьдесят метров всего! – воскликнула я.

 – Нет, Алёнушка, – сказала Аида ласково, но твёрдо. – Вот когда ты полностью придёшь в норму, тогда – куда угодно.

 Пришлось довольствоваться садом. Там тоже было неплохо – по-осеннему светло, тихо, уединённо и красиво. Его наполнял грустный пронзительный аромат опавшей листвы, влажной земли, подгнившего яблока-падалицы. Аида не отходила от меня ни на шаг, обнимая за плечи, но была чересчур серьёзна.

 – Аида, я понимаю, ты не хочешь пугать меня клыками, – сказала я. – Но эта постная физиономия мне скоро надоест. Улыбнись хоть чуть-чуть! Кстати, как же ты со своими пациентами общаешься?

 – Есть разные психические приёмы, способы отвлечения и перемещения фокуса внимания, – ответила она. – Люди их просто не замечают. А с тобой я не хочу прибегать ни к каким хитростям и приёмам. Я не хочу, чтобы ты меня боялась.

 – Аида, как я могу тебя бояться, когда я люблю тебя больше всех на свете? – вздохнула я, прильнув к ней. – А когда я думаю, что ты сделала это ради меня... Это мне как упрёк.

 – Всё, всё, Алёнушка. Не надо. – Аида прижала меня к себе и поцеловала в лоб. – Никаких упрёков. Всё хорошо. Ты – моё счастье.

 На малине ещё висели последние ягодки: это был особый сорт, плодоносящий до глубокой осени. Я рвала мягкие прохладные ягоды губами и протягивала Аиде, а она с поцелуем брала их.

 – А что с лордом Неметом? – спросила я.