Хозяйка ветров (СИ)

"Кукла! Он же неживой", - испугался Грыт.

Юноша моргнул и двинул свободной рукой.

Грыт не успел облегченно вздохнуть, как Хозяйка Ветров обернулась. Музыка смолкла, ветерок утих. А Грыт забыл, как дышать.

На лице Хозяйки Ветров печаль мешалась с нежностью, всегда бесцветные глаза сияли сиреневым и голубым, а сама она казалась юной девушкой, влюбленной и беззащитной в своей любви.

Она растеряно улыбнулась, приложила палец к губам и встала. А юноша так и остался сидеть, равнодушно глядя в никуда.

- Познакомься, Грыт. Это Хилл шер Гейзен по прозванию Стриж, мой супруг, - в напевном, нежном голосе звучали гордость и вызов. - Светлая половина моей души.

Взгляд Грыта прилип к бездумному юноше, а разум кипел: половина души? Супруг?! Злые боги...

- Ты умеешь играть на кифаре? - в голосе колдуньи звучала... просьба?!

Он кивнул, и в руках оказался чудесный инструмент черного дерева, сделанный гениальным мастером.

- Сыграй, Грыт. Черная Шера скучает, а я не умею.

Он сел на стул, тронул струны: кифара была настроена на принятый в империи лад. Заиграл старинную песню о вечном страннике, пасынке богов. Звучали только струны - горло сжимала судорога, а в легких ворочалась жаба. Хозяйка Ветров замерла, не закончив шага. Казалось, она парит в воздухе, как облако, и память течет дождевыми струями по ее щекам.

- Играй еще, - попросила она, когда Грыт закончил.

Он снова нежил струны: тоскливые мелодии снежных пустынь перетекали в песни хмирских рыбаков, сменялись куплетами лесных охотников... А Грыт удивлялся странному ощущению, словно Черная Шера в его руках пела сама, звала, что-то пыталась сказать.

Почудилось, что юноша шевельнулся. Грыт обернулся и встретился глазами с синим пустым взором...

Страшно! Словно глянул в бездну Хсы.

Он вздрогнул, закашлялся. Боль рвала грудь, колотилась в висках, взламывала грудь. Он не мог остановиться, не мог вздохнуть - все кашлял и кашлял, пачкая драгоценный ковер кровью.

- Ты умираешь, - отрезал холодный, нечеловеческий голос.

Кашель прекратился, словно испугавшись. Грыт взглянул на Хозяйку и кивнул. Она стояла напротив и вглядывалась в него. Казалось, раздевает донага, снимает кожу, вскрывает ребра - ищет, ищет ответ на только ей ведомый вопрос.

- Ты хочешь вернуться в Сашмир. Что ж. Раз не вышло с памятью... - юная принцесса с седыми волосами рассмеялась сумасшедшим смехом. - Он не умер, Грыт. Легенда... Хочешь узнать правду? Так слушай.

Она рассказывала нервно и сбивчиво, словно спешила выговориться: о детстве, о брате-наследнике, о дворцовых интригах, о жадности и жажде власти темного мага - того самого, что в легенде стал учеником чародея.

- ...любил? Темные не умеют любить. Он хотел убить моего брата, жениться на мне, подчинить и получить власть. А я дралась с ним зубами и когтями...

Грыт слушал, смотрел на неё, и не понимал сам себя. Ему не интересна была правда - так, как была интересна еще вчера. Он вглядывался в Хозяйку Ветров... Нет, в Шуалейду. В сильную, прекрасную женщину, умеющую любить и драться за свою любовь.

- ... я купила его. Прекрасный план. Стриж сам не знал, что должен будет меня убить, но его поставили перед простым выбором. В рабском ошейнике, опоенный дурманом, в руках у страшной колдуньи: убей ее или умри сам. Темный маг рассчитал верно, но не учел одной возможности. Что колдунья полюбит убийцу, а убийца - колдунью. Стриж решился умереть, лишь бы спасти меня...

"Я бы тоже умер, - подумал Грыт и улыбнулся правильности этой мысли. - Почему я никогда не хотел умереть за кого-то? Почему не любил?"

- ...у нас было всего два месяца. Тяжелых, страшных. Счастливых. Мы пошли наперекор богам. Мы оба - ведь Стриж чуть ли не с рождения принадлежит Хсы. Ему нельзя любить. Его любовь убивает вернее яда - всех до единого забрал Хсы. Кроме меня. Но, как видишь, Темный Близнец все равно получит свое...

"Два месяца, целых два месяца! - вдруг представилось, что он идет вместе с ней, рука об руку, наперекор всему. - Если бы я мог хоть что-то тебе дать".

Шуалейда замолчала и подошла к юноше, погладила по волосам. Грыт вздрогнул от желания почувствовать эту ласку на себе.

- Темный маг всего лишь хорошо послужил божеству, - Шуалейда покачала головой. - Мы были слишком молоды и самонадеянны, чтобы поверить, что с нами может случиться что-то плохое. Зря. Зато мы были счастливы...

"Счастливы? - слово вонзилось, словно нож под лопатку. - Злые боги, падаль ревнует", - Грыт чуть не засмеялся.

- ...целых два месяца, пока Хсы не подсунул магу один древний амулет, маг не поймал Стрижа, не запытал почти до смерти и не выманил меня на его боль, - продолжала она. - Легенда не врет: я обезумела от ярости и сожгла невинных людей. Но вытащила Стрижа из бездны Ургаша - он не умер! Видишь, он жив...

Колдунья опустилась на колени рядом с возлюбленным, заглянула ему в глаза. Натянутая тетивой, она осторожно водила ладонями по любимому лицу. Ощупывала брови, словно слепая... или словно хотела запомнить навсегда.

Руки Грыта дрожали, сжимались в кулаки. Хотелось выть от безнадежности: почему? Ну почему не сумел? Почему не нашел ее на год, на два раньше? Пока было время жить.

- В гордыне своей я добралась до Близнецов и вытребовала его жизнь. Они сказали: твой любимый вернется к тебе. Жди. И я ждала. Двести лет. Я излечила его тело, Грыт. Посмотри, он юн, как тогда, здоров и силен. Но душа не вернулась. И не вернется - боги посмеялись надо мной. Наказали. Два века я искала путь, верила. И, наконец, боги привели тебя, чтобы я поняла: нет памяти без души и нет памяти без тела. Тебе не вернуть прошлое, Грыт, раз твое тело умерло, а Стрижу не жить, раз ушла душа.

Хозяйка шагнула к нему, глянула отчаянно. Вокруг нее вились разноцветные струи воздуха, комната дрожала и оплывала.

- Смирение, Грыт. Воля богов превыше человеческой. Я должна была отпустить его, дать умереть. И умереть вместе с ним. Тогда бы мы родились снова, встретились. Но я убила наш шанс своей гордыней.

Он шагнул навстречу, встретился с ней взглядом: некогда белесые глаза сияли лиловым, губы приоткрылись.

"Боги... только дотронуться, и все. Один раз!"

- Ты хотел вернуться, Грыт. Ты вернешься в Сашмир, родишь детей, проживешь много счастливых лет.

Он не понимал, что она говорит. В голове стучало лишь одно: я умру сегодня. А ей нужна душа - с душой её любимый будет снова живым.

- Я не могу вернуть твою память, но могу отдать тебе его жизнь. Тогда все станет, как должно.

- Нет, не надо. - Грыт поймал ее руки, сжал. - Возьми мою душу, отдай ему. Он снова будет жить, будет любить тебя.

Шуалейда покачала головой.

- Это невозможно. Невоз...

Грыт привлек ее к себе, не дав договорить.

- Я люблю тебя, - прошептал в губы и поцеловал.

Боль в груди взорвалась фейерверком, ослепила. Голова закружилась, запахло морем...

15

15

Он стоит на берегу, кусочек золотого света стучит в груди. Совсем близко та, что пришла за ним. Та, что заставила вспомнить. Её слезы пронзают насквозь, её руки обжигают... она вся - живое пламя в его объятиях. Ему больно. Больно держать, больно отпустить. Больно остаться и невозможно вернуться.

- Шу, моя Шу.

Она поднимает глаза, в них - боль.

- Идем.

Он качает головой.

- Тогда я останусь. Здесь. С тобой.

Девочка и мальчик с рыжими волосами стоят рядом, взявшись за руки, смотрят. Ждут. Шу оглядывается на них, берет его за руку. Шаг. Крохотный шаг к ним - Светлой Райне и Темному Хсы. К заигравшимся детям.

- Я останусь с ним! - даже здесь она требует.

- Нет. Тебе рано, - отвечают они в один голос.

- Тогда он вернется.

Дети молча улыбаются.

- Вернется? - Шу сжимает его руку, голос дрожит.

Девочка качает головой.