Поцелуй стали (ЛП)

Толпа приблизилась, будто привлеченная видом ослабевшего хозяина трущоб. Лео вошел в круг и молча поднырнул под другое плечо Блейда. Онор еще не совсем простила брата, возможно, никогда до конца не простит, однако поблагодарила его взглядом.

Принц-консорт встал, и публика притихла.

— Вот поэтому мы не разрешаем нелегально обращенным жить на свободе, — сказал монарх с тихой уверенностью, отчего присутствующие подались вперед, дабы не упустить ни слова. Ледяные голубые глаза принца поймали взгляд Онории, и уголки его рта чуть дернулись. — Опасное отсутствие контроля и родословной может привести к катастрофе.

— Такой же катастрофе, как, например, вампир у вас под носом? — не сдержалась Онория, но примолкла, когда Лео схватил ее за руку и предупреждающе сжал.

Мориоч изучал свои ногти.

— Герцог Викерс мертв, что бы он сделал или не сделал — вопрос спорный. После недавнего жуткого зрелища вопрос заключается в том, позволим ли мы грязнокровному на грани помешательства от жажды крови жить.

Лео тихо выругался.

Онория беспомощно оглядела зал. Многие в толпе явно предвкушали казнь.

— Лео, что это значит?

— Он собирается поставить вопрос на голосование Совета, — прошептал Бэрронс. — Я могу завлечь на нашу сторону одного-двух, Онор, но остальные либо в кармане у принца-консорта, либо ведут свои игры.

В ее груди все сжалось от тревоги.

— Нет.

— Помалкивай, ради Блейда. — Лео уступил свое место Уиллу, который силой прорвался через толпу. Наследник герцога Кейна вышел вперед. — Если б он помешался, то не сумел бы побороть жажду крови. Однако его взгляд осознан, что противоречит вашему утверждению.

— По какому праву ты осмеливаешься говорить? — презрительно ухмыльнулся Мориоч. — Это дело Совета.

— Так и есть. Однако мой отец нездоров. В его отсутствие мне по закону позволено голосовать за него.

Губы принца-консорта дернулись, будто в улыбке. Сердце Онории затрепетало в груди. Королева молча стояла позади супруга, слегка склонив голову. Сегодня она уже осмелилась на многое. Больше помощи ждать нечего.

Мориоч долго сверлил взглядом Лео.

— Да будет так. — И повернулся, обращаясь к остальному совету: — Жить грязнокровному или умереть? — Мориоч поднял кулак, а потом медленно опустил большой палец. По галерее пошли шепотки.

Лео задрал подбородок и решительно выставил кулак с большим пальцем вверх.

Онория задержала дыхание. Блейд дернулся, едва фокусируя взгляд на окружающих. Она испуганно посмотрела на Уилла поверх головы господина, а потом прижала ладонь к одной из худших его ран, чтобы сдержать слабый поток крови.

— Кто представляет дом Ланнистера? — спросил Мориоч.

Вперед вышел Аларик Колчестер, пожирая Блейда ненавидящим взглядом:

— Я, наследник покойного герцога, голосую: пусть дворняга сдохнет.

Молодой герцог Мэллорин Оври Кэвилл пожал плечами и печально улыбнулся. Медные волосы блестели в солнечном свете. Щеголь встал и повернулся к толпе:

— Сравняю шансы из спортивного интереса. — И весело и озорно улыбнулся Онории.

Все взгляды обратились к пожилому герцогу Блайту, стоявшему на дальнем углу дуэльного ринга. Он пристально посмотрел на принца-консорта и медленно опустил большой палец вниз.

«О боже». Три против двух, а осталось только два члена совета. Онория повернула голову к помосту. Герцог Гете и герцогиня Казавиан походили на мраморные статуи. Выражение их лиц было осторожным и нейтральным. Если один из них проголосует за смерть Блейда, получится большинство.

Бэрронс тихо выругался.

— Они мне не друзья, — прошептал Блейд, все больше опираясь на Онорию. Непонятно, как он вообще держался на ногах.

— Я тебя вытащу, — тихо и решительно пообещал Уилл.

— Нет, лучше уведи ее. Встанешь между нами, и они и на тебя накинутся. — Блейд переглянулся с Уиллом, и тот медленно опустил глаза, но Онория заметила горящее в них негодование.

Блейд повернулся к ней.

Увидев молчаливый приказ в его взгляде, Онор отрезала:

— Нет!

— А как же Чарли и Лена? — напомнил Блейд.

Она содрогнулась под его весом.

Но не успела возразить, как герцог Гете вышел вперед и пробормотал:

— Любопытное зрелище.

На его лице застыла неуверенность, необычная для такого стоика. Поговаривали, что Гете все еще горевал по любимой жене. Он спустился по лестнице и обошел всю троицу, сцепив руки за спиной.

— До сего дня я в жизни не видел, чтобы голубокровный пришел в себя, вынырнув из глубин жажды крови. — Он смягчился и посмотрел в глаза Онории. — Ты напоминаешь мне Софию. — В его бледных глазах мелькнуло горе, и герцог окинул Блейда долгим взглядом. — Между нами все еще остается долг крови, но сегодня я о нем забуду ради твоей юной подруги. — Повернувшись на каблуках, Гете вернулся на помост. — Пусть живет. Будет интересно на это посмотреть.

Онория с Блейдом изумленно переглянулись.

— Три к трем, — прошептала она, испуганно изучая герцогиню Казавиан, которая оказалась в центре внимания и грациозно расправила фиолетовые юбки. Красивая шаль из черного кружева свисала с изящного плеча.

Онория затаила дыхание. «Прошу… О, боже, пощади…»

Герцогиня смотрела на них изумительными глазами цвета бренди. Наконец она взглянула на Лео, будто бросая вызов, и Онория вспомнила о ненависти герцогини к дому Кейна. Надежда померкла. Неужели леди Казавиан проголосует против них лишь потому, что Лео проголосовал за?

Герцогиня подняла идеальной формы кулачок. Вся толпа подалась вперед, желая узнать итог. Стук сердца Онории отдавался в ушах. Медленный стук, который, казалось, остановил время вокруг них. «Умоляю».

Герцогиня медленно подняла палец вверх и объявила:

— Пусть живет.

Принц-консорт мрачно и изумленно зыркнул на строптивицу. Прохладное выражение лица леди Казавиан не изменилось. Ее кошачий взгляд опустился на троицу внизу, будто оценивая и взвешивая, а затем перешел на Лео.

У Онории чуть ноги не подогнулись.

Королева объявила:

— Пусть будет известно, что Дьяволу Уайтчепела даровано помилование. — И после недолгой паузы: — С некоторыми условиями.

Глава 32

Первое, что Блейд почувствовал, — теплые солнечные лучи, золотящие кожу. Воздух благоухал розовым мылом, накрахмаленными простынями и чистым ароматом солнца. Блейд открыл глаза и поморщился. От яркого света зрачки болезненно сузились.

Из угла доносилось тихое мурлыканье. Господин моргнул, глядя на красные бархатные портьеры, окружающие кровать, и повернул голову на бок. Его подушки и постель. Его комната. И Онория, бормочущая себе под нос, складывая что-то в шкаф.

Боже милостивый. Голову пронзила остаточная боль. Последнее, что запомнилось Блейду, — атриум, а потом стремительно приближающийся пол, пока королева объявляла вердикт.

Блейд пошевелился, но Онор этого не заметила. На ней красовалось новое туго зашнурованное платье из набивного ситца бледно-лилового цвета; пышные юбки в пол усеивали маленькие серебристые ирисы, а аккуратный шиньон удерживала красивая серебряная заколка. Онория начала округлятся, больше не напоминая ту костлявую оголодавшую девушку, с которой Блейд познакомился. Она была прекрасна.

Он долго печально смотрел на любимую. Грудь сжало словно тисками. Такая красавица, но придется ее отпустить.

«Нет, она принадлежит нам», — прошептала внутренняя тьма.

«Не нам, а мне». При этой мысль Блейд стиснул кулаки и закрыл глаза, чувствуя жгучую сухость. Слез не было. Он не мог плакать, потому что недуг украл у него и эту частичку человечности. Не смог оплакать Эмили и не сумеет излить свою скорбь по Онории. Но сокрушительное горе никуда не делось.

Онория медленно подняла голову и так и застыла с рубашкой в руках. Затем, будто почувствовав на себе взгляд Блейда, оглянулась через плечо. Серьезная, сосредоточенная. Ему так нравилось это ее выражение лица. Она выронила одежду и прошептала: