Женщина приручает лаской, мужчина - терпением (СИ)

А у меня отлегло от сердца. Фух, хорошо, что она не согласилась. Мне не хотелось ее отпускать от себя.

Я наблюдал, как девушка задумчиво смотрит на пергамент, как прокручивает в пальцах перо…

Гермиона вдруг отбросила перо, опираясь локтем о столешницу, прикрыла узкой ладошкой глаза и сдавленно произнесла:

— Я не знаю, что написать…

Сколько горечи в ее голосе… Представляю, как за эти месяцы она устала придумывать красивую, лживую сказку.

Любимая, я тебе обещаю: это в последний раз.

Мои ладони успокаивающе легли на ее напряженные плечи, одна скользнула вниз по руке, к судорожно сжатой в кулачок ладошке. Настойчиво, но бережно разжал напряженные пальчики, нежно массируя подушечкой большого пальца раскрывшуюся ладонь.

Я предложил ей свой вариант истории: через месяц после исчезновения Рональда, маглорожденную служанку, которой Гермиона и являлась для Уизли в глазах общественности, вернули на Родину. Подобные перемещения всегда держались в строгом секрете, поэтому неудивительно, что даже Артур, будучи работником Министерства, ничего не узнал. К тому же, что греха таить, Уизли был не высокопоставленным чиновником, так что даже если захочет найти подвох в этой истории, у него ничего не выйдет.

Началась муторная процедура: нужно было определиться, кому теперь будет принадлежать Гермиона Грейнджер. Наверное, девушку вернули бы в семейство Уизли, да только в тот день в Министерстве на пути повстречался бывший профессор — Северус Снейп, который как раз искал себе ассистента. И закрутилось. Ее просто поставили перед фактом: отныне она собственность Снейпа.

Я предложил вскользь написать, что сразу она не могла поведать о своем новом местоположении, потому что бывший учитель назначил испытательный срок, так сказать, на проверку умений и преданности, который подошел к концу именно сегодня…

Да, такая повесть не обрадует и не успокоит добродушных Уизли, но она выглядит довольно правдоподобной. В их глазах я всегда был жестоким подонком, хотя чего еще ждать от предателя и правой руки Темного Лорда. Да, они придут в ужас, но ничего не смогут изменить.

И еще… Гермионе не нужно это даже прописывать в письме: Уизли не дураки и прекрасно поймут, какие планы у меня теперь на Грейнджер: декрет о браке коснулся всех. Так что скоро у Молли появится куча маглорожденных невесток, но среди них точно не будет Гермионы.

Она моя. И теперь Уизли будут официально об этом знать.

***

Тем вечером я вернулся домой поздно. Гермиону я нашел в библиотеке: она упоенно читала какую-то книгу. Я даже названия не заметил, ведь внутри у меня все переворачивалось от волнения.

Именно сегодня я хотел сделать следующий шаг в наших отношениях. И плевать, что для Волан-де-Морта и всей своры Пожирателей она уже моя…

Я хочу, чтобы у нас все было как полагается — так, как мечтает каждая девушка, так, как написано в слащавых любовных романах в мягких обложках… Гермиона это заслужила, а мне хотелось сделать для нее все, что в моих силах. Может, мне не полагается быть романтичным, добрым, заботливым, но что поделать, если мое оттаявшее сердце этого требует?!

Увидев меня, Гермиона тут же отложила в сторону книгу, тепло улыбнулась и поднялась навстречу. Оказавшись рядом, я провел ладонью по ее щеке, замечая, как девушка тут же прикрыла глаза и потянулась к моей руке, стараясь сделать наш контакт теснее…

— Я скучала, — ее признание вмиг согрело и заставило нелепое волнение отойти на второй план.

Как ей это удается? Одним взглядом, одним жестом, одним прикосновением, одной фразой сделать меня самым счастливым…

— Я тоже, — честно ответил, прикасаясь к ее губам мимолетным поцелуем. — Гермиона, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. И даже не хочется спать, — улыбнулась девушка, внимательно всматриваясь в мое лицо.

— Хочешь прогуляться?

Гермиона метнула взгляд к окну: на дворе стояла теплая, летняя ночь.

— Сейчас?

— Ты против? — я опять заволновался: может, я зря все это затеял? Может, не стоило все усложнять?

— Северус, я только за! — взяла меня за руку, крепко переплетая наши пальцы, а потом чуть тише добавила: — Это отличная идея.

***

— Куда мы пойдем? — спросила Гермиона, стоило нам выйти из дома.

На улице было очень тепло, даже немного душно, хотя, может, это я так разволновался… Сотни цикад трещали, создавая ту неповторимую, ночную, летнюю мелодию, запахи полевых цветов переплетались в воздухе, создавая приятный, непередаваемый аромат… И тысячи, нет, миллиарды звезд на черном небосклоне… Я видел, как Гермиона в немом восхищении запрокинула голову и неотрывно наблюдала за этими далекими светилами… На губах у нее играла легкая улыбка… Девушка наслаждалась тихой, загородной ночью…

Но у меня сегодня были другие планы. Ничего не объясняя, привлек ее к себе и трансгрессировал.

На нас моментально обрушились сотни звуков, ослепили яркие огни ночного города. Гермиона стоически перенесла перемещение и тут же огляделась по сторонам. Чаринг-Кросс-Роуд. Я знал, что для Гермионы эта улица не пустой звук…

Яркие вспышки рассекали ночную темноту. Со всех сторон на нас смотрели горящие неоновыми красками вывески кафе, пестрящие разноцветными искрами витрины магазинов, смешивающиеся с сиянием автомобильных фар. Все эти огни соединялись, переплетались в каком-то сказочном круговороте света.

Несмотря на поздний час, Лондон жил бурной жизнью. Гермиона восхищенно рассматривала снующую толпу, впитывала позабытые звуки, образы, запахи…

Я специально привел девушку сюда. Не знаю, откуда взялась эта идея: я хотел ей показать, что, несмотря ни на что, мы можем себе позволить быть беззаботными, спонтанными… Мои пальцы нашли ее ладонь. Крепко взявшись за руки, мы слились с потоком беспечных людей, наслаждаясь бурной, ночной жизнью.

Мы добрели до какой-то площади, на которой проходил один из магловских фестивалей: музыка, танцы, веселые песни, взрывы озорного смеха — нас закружил этот сумасшедший круговорот.

Гермиона выглядела такой жизнерадостной… Улыбалась, постоянно что-то щебетала, показывала мне то тут, то там свои любимые места.

Но это было еще не все, что я сегодня хотел ей показать…

— Гермиона, нам пора, — пришлось сказать это довольно громко, чтобы пробиться сквозь посторонние звуки.

— Уже? — на личике отразилось разочарование, а обеспокоенный взгляд метнулся к моему левому предплечью.

— Мы не домой, — улыбнулся. — Тебе понравится…

Гермиона во все глаза уставилась на меня: я не мог не заметить искру облегчения на дне шоколадных омутов, и возникший вслед за ней огонек радости и предвкушения.

Хлопок. И мы оказались в новом месте.

— Северус… — восхищение в ее голосе заставило меня отбросить последние сомнения.

Я все сделал правильно.

Мы оказались на берегу моря. Темный пляж, освещаемый только луной и звездами. Ни одной живой души. Я помог Гермионе снять обувь, разулся сам, и мы вместе опустились на мягкий песок около самой кромки воды. Сидели, обнявшись, подставив лица соленому, морскому ветру, а ноги — теплым волнам… Молчали. Слов сейчас не требовалось.

Но вот темный небосклон прорезала неяркая, розовая полоса света. Она будто прогоняла ночную тишину. Постепенно звезды начали тускнеть, растворяясь в свете нового дня. Около самого горизонта, над морской гладью вспыхнула ослепительная каемка солнечного круга: совсем маленькая, но такая яркая…

Гермиона вдруг поднялась, увлекая меня за собой. Девушка протянула руку к горизонту, раскрывая ладонь. Теперь маленький, стремительно поднимающийся ввысь алый диск солнца будто покоился в девичьей руке. Я накрыл ее ладонь своей.

Гермиона восхищенно выдохнула.

— Обожаю рассвет. Он… прекрасен. Он как будто… — я внимательно смотрел на ее личико, давая закончить мысль, — … дает надежду.

Вот оно. Наши мысли сходятся. Поэтому я и решил сделать следующий шаг именно сейчас. На рассвете. Именно в это время суток вся природа оживает, как однажды ожила прекрасная девушка, что сейчас так доверчиво льнула ко мне… Новый день дает надежду, что именно сегодня что-то изменится… На рассвете всегда хочется смотреть в будущее…