Ненасытный

Над Миной словно холодная тень прошла.

Крем от морщин «Кадаврон»! Кадавр — это оживший мертвец.

— Так это вы, — пытаясь вырваться, возмутилась она, — производите те товары, которые мы должны были рекламировать в «Ненасытных»?

— Разумеется, — ответил Димитрие с улыбкой, от которой Мина сразу бросила трепыхаться. — Но взгляните на это по-другому, моя дорогая. Мы ничем не отличаемся от вашего прежнего спонсора. Наша цель — предложить вашему зрителя продукцию, от которой его жизнь станет лучше.

— Например, спа-курорт «Вечная молодость»?

— Я видел один такой, — холодным, как январь, голосом информировал Лучан. — В подвале «Наложницы».

— Ерунда, — возразил Димитрие. — Это только начальная стадия, которую, конечно, видеть не слишком приятно. В наши планы входит распространить такие спа по всему миру…

— Твои планы закончатся здесь и сейчас, — заявил Лучан.

— Может быть, ты не так представлял себе наше семейное предприятие, но я видел показатели и уверяю тебя, что потенциал роста достигает прямо-таки астроно…

— Это не семейное предприятие. И если ты и дальше будешь скармливать своим новорожденным беззащитных девушек, твой потенциал роста значительно снизится. Вечная молодость, конечно, вещь неплохая, но люди — чего ты так и не усвоил за все эти годы — к массовым убийствам относятся крайне неодобрительно.

Мина переводила взгляд с одного брата на другого. Только что испытанный шок мешал ей следить за беседой.

Шок был вызван не тем, что она стояла в оскверненной церкви с кинжалом у горла, перед кровожадной ордой вампиров, а сознанием того, что Димитрие прав.

Ей ли не знать о стремлении к вечной жизни!

Она не просто спасает людей от безвременной смерти, она еще и пишет о чем-то подобном. О неутолимой жажде жизни (и любви), снедающей Викторию Уортингтон-Стоун и ее дочь Табиту.

Но действительно ли Виктория и Табби настолько уж ненасытны? Все, что им нужно по-настоящему — это чья-то любовь, чья-то забота…

Не эту ли общечеловеческую потребность используют корпорации вроде Димитриевой? «Тебе никогда не найти этой любви и заботы, — говорят они женщинам, — если ты не купишь нашу продукцию и не будешь выглядеть так-то и так-то». Они питаются женской неуверенностью в себе точно так же, как Дракулы — человеческой жизнью.

Мина только теперь уяснила, какое чудовище брат Лучана и кто поистине ненасытен.

— Если ты хочешь продвинуть бренд «Дракула», но при этом боишься палатинцев — даже швейцарскую компанию учредил, чтобы они не могли арестовать твои фонды, — почему ты не прятал трупы? — спросил Лучан. — Бросать мертвые тела у всех на виду значит выдать себя.

— Это была приманка, Лучан. — Для Мины все вдруг стало ясно, как день. — Он заманил тебя сначала в Нью-Йорк, потом в этот собор.

Коронация — лишь финальная стадия. Мастер-план Димитрие состоял в том, чтобы превратить всю Америку а вскоре и весь мир — в шведский стол для вампиров.

Лучан впервые взглянул на нее, и в голове у Мины словно взорвалось что-то.

Она прочла по его глазам, как он ее любит. Как не терпится ему убить своего брата за все зло, которое тот ей причинил.

Его сдерживал только кинжал, приставленный Димитрие к ее горлу. Кинжал и клыки, готовые впиться в ее артерию.

Мина слегка кивнула в знак того, что все понимает. Главное, что ей удалось помешать Димитрие с его бандой устранить единственное, что им препятствует: князя Лучана.

Кол, пущенный из арбалета у церковных дверей, пролетел через весь храм и вонзился Лучану в спину.

— Есть! — завопил Джон Харпер. — Видали? Готов!

Глава пятьдесят седьмая

00.00, 18 апреля, воскресенье.

Собор Святого Георгия.

Восточная Семьдесят восьмая ул., 180.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Мина не смогла бы рассказать связно, что произошло после. Все расплывалось, как под водой или в ночном кошмаре.

Лучан упал на колени — это она точно знала, поскольку стояла от него всего в паре футов. Она метнулась к нему, чтобы поддержать, но Димитрие дернул ее назад.

— Нет, — тихо произнес кто-то — она сама.

Потом что-то просвистело мимо ее головы. Все кричали — и вампиры, и люди.

— Ложись! — рявкнул ей в ухо Димитрие, рванул за больную руку и повалил на мрамор.

— Стой, идиот! — орал кто-то — похоже, Аларик. — Что ты делаешь?

Мине следовало бы испугаться. Следовало бы почувствовать хоть что-то, но нет. Она просто лежала щекой на холодном мраморе и смотрела туда, где видела Лучана в последний раз.

Теперь там не было ничего — даже праха, в который он должен был превратиться.

Умер, констатировала еще действующая часть ее мозга. Он умер, а она так его и не предупредила о близкой гибели… потому что не знала его живым. Только мертвым.

Теперь он умер бесповоротно.

Эта мысль сменилась другой. С чего она взяла, что он убьет Джона и Аларика? Он никогда не пошел бы на это. Он самый добрый и благородный из всех мужчин, кого она знает.

А теперь его больше нет.

Я тоже хочу умереть, шепнула очередная мысль.

Димитрие грубо поставил ее на ноги, и Мина поняла, что ее желание скоро осуществится.

— Пошли. — Его лицо являло собой маску жадности, ненависти и чего-то незнакомого Мине.

Зла, подсказала аварийная часть сознания — все остальное отказало после смерти Лучана. Ничего удивительного: Димитрие — это воплощение зла в чистом виде.

Он с легкостью взвалил ее себе на плечо, как соломенную.

Мир, более не интересующий Мину, перевернулся вверх дном.

Отец Бернард, сестра Гертруда и другие воители смешались в апсиде с Дракулами, орудуя кольями, распятиями, святой водой. Хольцману служили оружием арбалет и звезда Давида.

Занятно, да, но не очень. Лишь бы никто не погиб, подумала Мина, зная, что погибнут все до единого. Она предупреждала, но они не послушали. Никто никогда не слушает, и вот смотрите, к чему это привело.

А, ладно. Когда-нибудь все умрут, даже она.

Так почему бы не этой ночью?

— Мина! — позвал кто-то сквозь дым и хаос. Аларик? А, все равно.

Димитрие укусит ее — далеко не так нежно, как это делал Лучан, — выпьет всю ее кровь и сам будет предсказывать, как кто умрет. Лучше он, чем она.

— Мина!

Почему он не оставит ее в покое, этот самый надоедливый на Земле человек?

Димитрие поднимался на хоры. Еще, глядишь, изнасилует ее, прежде чем укусить. Достойное завершение прекрасного дня.

— Мина!

Какой же зануда этот Аларик. При жизни ее доставал и перед смертью никак не отстанет.

Она нехотя приподняла голову. Аларик пробивался к ним — чтобы остановить Димитрие, несомненно. Он не знает, что Мина сама хочет умереть. Зачем ей такая жизнь — ни работы, ни квартиры, ни Лучана. Вампиры повисли на Аларике с двух сторон и защелкали зубами, норовя перегрызть ему горло. Смешно.

Аларик, ухватив обоих за шеи, отводил от себя шипящие рты с капающими слюной клыками.

— Не будь идиоткой! — проревел он, уничтожающе глядя на Мину. — Он не умер! Смотри!

Мина посмотрела на алтарь и увидела.

Лучан поднимался на ноги.

Медленно, с болью, но поднимался.

А Дракулы, которых было в три раза больше, постепенно теснили назад воинов святой Клары. Джону невероятно повезло сразить князя тьмы, ведь все прочие его выстрелы и амбар бы не поразили. Грегори Бейн молотил его по лицу, ухмыляясь от удовольствия. Стефан Доминик захватил локтем шею сестры Гертруды. Три-четыре вампира, одетые в точности как прежние сотрудники Джона в компании «Уэббер и Стерн», драли клыками пиджак Эмила Антонеску, а Мэри Лу отражала их с помощью чугунного канделябра.

Мина обеими руками, больной и здоровой, уперлась в стенки лестничного колодца.

Димитрие не ждал, что его практически коматозная жертва вдруг оживет — лишь поэтому ей удалось вырваться и съехать вниз по его спине. Такой маневр требовал нешуточной храбрости: кончилось тем, что она слетела с лестницы кубарем и приземлилась на копчик.