Девушка в башне (ЛП)

когда дует ветер, и над миром нависает буря, когда умирают люди, я буду там. Этого

хватит.

– Этого мало, – сказала она.

Он молчал. Он не был человеком, лишь созданием холодного дождя, черных

деревьев и голубого инея. Он становился все светлее в ее руках. Но он склонил голову,

поцеловал ее еще раз, и сладость поцелуя разожгла искру того, что давно было тусклым.

Но он все равно угас.

Она пыталась вызвать его. Но день начинался, и пальцы света пробрались из–за туч,

чтобы озарить сажу и вонь почти сгоревшего города.

Вася стояла одна.

27

День прощения

Саша потрясенно ощущал, как поднимается ветер, видел, как отступает огонь. Из

ниоткуда прилетел снег и посыпался. Голоса вокруг кричали благодарности.

Марья сидела на спине Соловья, сжимая в кулачках гриву. Соловей фыркнул и

тряхнул головой.

Марья оглянулась на дядю. Небо было глубоким и живым золотом, свет огня был

погашен снегом.

– Вася сделала бурю? – тихо спросила Марья у Саши.

Саша открыл рот, понял, что не знает ответа, и притих.

– Идем, Маша, – сказал он. – Я отвезу тебя домой.

Они поехали к дворцу Ольги по пустым улицам, грязь от побега людей быстро

укрывал новый снег. Марья высунула язык, ловя кружащие снежинки, и смеялась. Они

едва видели свои руки перед лицами. Саша выбирал улицы по памяти, обрадовался, когда

повернул к вратам Ольги, к жалкому укрытию наполовину опустевшего двора. Врата

покосились, многие слуги убежали.

Двор опустел, но Саша услышал тихий звук из часовни. Наверное, благодарили за

избавление. Саша хотел спешиться, но Соловей поднял голову и ударил копытом по грязи.

Врата были приоткрыты, стражи убежали от огня. Худая фигура, одиноко,

покачиваясь, прошла через них.

Соловей издал низкое ржание и бросился к ней.

– Тетя Вася! – закричала Марья. – Тетя Вася!

Большой конь через миг уже нюхал волосы Вася, пахнущие огнем. Марья слезла с

плеча Соловья и прошла, хлюпая, в объятия тети.

Вася поймала Марью, хотя ее лицо побелело, когда она сделала это, и опустила

девочку на землю.

– Ты в порядке, – шептала ей Вася, крепко ее сжимая. Маша рыдала. – Ты в порядке.

Саша слез со спины коня и осмотрел сестру. Конец косы Васи обгорел, ее лицо было

обожженным, ресницы пропали. Ее глаза были налиты кровью, она была напряжена.

– Что случилось, Вася?

– Зима закончилась, – сказала она. – И все мы живы.

Она улыбнулась брату и теперь заплакала.

* * *

Васе не пошла во дворец, не хотела оставлять Соловья.

– Ольга меня прогнала, имея полное право, – сказала она. – Она не захочет меня

больше видеть.

И Саша с неохотой оставил сестру во дворе и пошел с Марьей искать ее мать. Ольга

не убежала. Она не была в постели. Она была в часовне, молилась с Варварой и

оставшимися женщинами. Они дрожали на коленях перед иконостасом.

Стоило Марье переступить порог, Ольга подняла голову. Она была бледной, как

смерть. Варвара помогла ей встать, шатаясь.

– Маша! – прошептала Ольга.

– Матушка! – завопила Марья и побежала по часовне. Ольга поймала дочь и обняла,

хотя ее губы побелели от боли, и Варвара держала ее, чтобы она не упала на пол.

– Тебе нужно в постель, Оля, – сказал Саша. Варвара, хоть и молчала, выглядела

согласной с ним.

– Я пришла молиться, – ответила серая от усталости Ольга. – Я ничего не могла…

Что случилось? – она лихорадочно провела рукой по волосам дочери, прижала ее к себе. –

Половина слуг убежала, другая половина искала ее. Я была уверена, что она мертва. Они

забрали Даниила, но я не могла… – Ольга не плакала, держалась, но была близко. Она

гладила голову дочери снова и снова. – Мы вышли из бани, – закончила она, бледная,

хватая ртом воздух, – а Марьи не было. Няня убежала, как и почти вся стража. Город

пылал.

– Вася нашла ее, – сказал Саша. – Вася спасла ее. Девочка не виновата, ее украли из

постели. Бог спас город, ветер повернулся, и пошел снег.

– Где Вася? – прошептала Ольга.

– Снаружи, – устало сказал Саша, – с конем. Она не войдет. Она считает, что ей не

рады.

– Веди меня к ней, – сказала Ольга.

– Оля, ты не можешь. Иди в постель, я приведу…

– Веди меня к ней, я сказала!

* * *

Вася стояла во дворе, утомленно прислонившись к Соловью. Она не знала, что

делать, куда идти. Она словно думала в глубокой воде. Ее платье было изорванным,

обгоревшим, окровавленным. Ее волосы выбились из косы и упали на лицо, шею и тело,

опаленные на концах.

Соловей поднял уши, и Вася подняла голову и увидела брата, сестру и племянницу,

идущих к ней.

Она застыла.

Ольга тяжко прислонялась к Саше, удерживая другой рукой Марью. Варвара шла за

ними, хмурясь. Над Москвой рассветало. Тучи зимы рассеялись, легкий свежий ветерок

прогонял остатки дыма. Ольга выглядела моложе в утреннем свете. Она подставила лицо

ветру, на ее щеках появился намек на румянец.

– Пахнет весной, – пробормотала она.

Вася набралась смелости и пошла к ним. Соловей шагал с ней, его нос лежал на ее

плече.

Вася остановилась в большом шаге от сестры и склонила голову.

Тишина. Вася подняла голову. Соловей осторожно склонил голову к ее сестре.

Ольга большими глазами смотрела на жеребца.

– Это… твой конь? – спросила она.

Вопрос был не тем, что ожидала Вася, и внезапный смех поднялся к ее горлу.

Соловей теперь спокойно теребил губами кокошник Ольги. Варвара хотела отогнать его,

но не решилась.

– Да, – сказала Вася. – Это Соловей.

Ольга протянула руку в кольцах и погладила нос коня.

Соловей фыркнул. Ольга опустила руку. Она посмотрела на сестру.

– Иди внутрь, – сказала она. – Все вы пойдете внутрь. Вася, ты все нам расскажешь.

* * *

Вася начала с появления священника в Лесной земле и закончила вызовом снега. Она

не врала, не щадила себя. Солнце заглянуло в окна башни, когда она закончила.

Варвара принесла им похлебку и унесла. Марья уснула, укутанная в одеяло, у печи.

Девочка не хотела быть в постели, а ее мать и дядя с тетей не хотели выпускать ее из виду.

Вася закончила рассказ, отклонилась, и все плясало перед глазами от усталости.

Тишина длилась не долго. Ольга сказала:

– А если я тебе не верю, Вася?

Вася ответила:

– У меня есть два доказательства. Первое – то, что Соловей понимает речь людей.

– Да, – неожиданно сказал Саша. Монах тихо сидел, пока Вася говорила. – Я

сражался на нем во дворе князя. Он спас мне жизнь.

– И, – сказала Вася, – этот кинжал сделал король зимы.

Она вытащила нож. Он лежал, с голубой рукоятью и бледным лезвием, в ее ладони,

красивый и холодный. Вася присмотрелась. Струйка воды стекала по лезвию, словно

сосулька таяла весной…

– Убери эту возмутительную вещь, – рявкнула Ольга.

Вася спрятала кинжал в ножны.

– Сестра, – сказала она. – Я не врала. Не теперь. Я уйду сегодня и больше не

побеспокою. Но я молю… простить меня.

Ольга кусала губы. Она посмотрела на спящую Марью, на Сашу и на Васю. Она

долго молчала.

– И Маша такая, как ты? – вдруг спросила Ольга. – Она… видит? Чертей?

– Да, – сказала Вася. – Это так.

– Потому Касьян хотел ее?

Вася кивнула

Ольга снова замолчала.

Другие двое ждали.

Ольга медленно сказала:

– Тогда ее нужно защищать. От зла чародеев и жестокости людей. Но я не знаю, как.

Долгая тишина. Потом Ольга подняла голову и посмотрела на брата и сестру.

– У меня есть хотя бы ваша помощь.

Вася и Саша молчали, испугавшись. А потом…

– Всегда, – тихо сказала Вася. Утреннее солнце упало на ее обожженные ладони,