Между небом и землей (СИ)

— Говорю же, всё в порядке, — раздраженно бросил тот.

В спор хотела вступить миссис Уизли, но под недовольный взгляд Сириуса она не стала ничего говорить. Если он что-то решил, то его никто не остановит…

Блэк, Люпин и мистер Уизли отправились на улицу за территорию Норы, чтобы аппарировать на место гибели Грюма. В доме повисла тишина. Гарри смотрел вдаль пустыми глазами, чувства... только сейчас он начал что-то чувствовать. Шок прошел, уступив место боли, разочарованию. По его щеке скатилась слеза. Я смотрела на парня, перенимая его чувства. Все что ощущали люди, находившиеся в этом доме — это скорбь, тоска. Как бы хорошо я не контролировала степень овладевания чужими эмоциями мной, ничего не помогало, моя собственная грусть убивала, душила. Смерть Дамблдора, теперь Грюма, пускай я не была близка с этим человеком…

Слишком много жертв, моя сила – ничто… Как-то Гарри сказал, поняв мои самобичевания, что если бы не я, жертв в день прибытия Пожирателей в Хогвартс было бы куда больше, но это не успокаивало. Разум понимал правдивость суждений, а вот сердце винило себя, искажало, усиливало боль.

Тела Грюма не нашли, видимо, Пожиратели забрали его как трофей. Наконец, оказавшись с Гарри, Роном и Гермионой наедине, мы начали обсуждать поведение палочки Гарри в схватке с Волдемортом, догадок не было. Все утверждали, что у Гарри, как и у Темного Лорда, есть особенная сила, способная защитить в критический момент, но Гарри опровергал это, полагая, что палочка сама направилась в нужную сторону, ведь он был слеп и не знал где Лорд находится в тот момент. И по его утверждениям, еще никогда она не выплескивала золотистого света, который я описала. Еще одна загадка.

На следующий день миссис Уизли загрузила нас домашней работой. Гарри вычищал курятник, Гермиона и Джинни помогали на кухне, Рон еще чем-то занимался. Все было спланировано так, чтобы мы меньше общались, продумывали дальнейшие действия, или для того, чтобы отвлеклись от мыслей о смерти Аластора. Молли с желанием занять меня на весь день, приказала убраться в саду, выгнать гномов, убрать заросли травы и сместить грядки в другое место. Я зашла на кухню со словами: «Всё сделано миссис Уизли» ровно через пять минут после получения задания.

— Ты, наверное, шутишь? — улыбнулась она, вытирая руки тряпкой и подходя к окну.

Кухонная тряпка выпала из ее рук, а рот открылся от удивления. Ее взору предстала площадь с ровным газоном, в этом месте планировалось установить свадебный шатер. По краям площадки, а также немного поодаль, располагались дивные растения: тропические деревья с огромными лиловыми цветами, кусты гибискуса и белых роз. Небольшая часть земли была отведена под фонтан, появившийся из ниоткуда, по краям обставленный стеклянными лавочками, которые выросли из нагретого пламенем песка. Заросли орхидей окружали все это великолепие. Молли Уизли стояла в оцепенении, глядя непонимающим взглядом на то, что раньше называлось двориком подле ее дома.

— Что с мамой? — спросил Билл, вошедший на кухню.

Он не стал ждать ответа, просто подошел к тому же окну и на секунду тоже оторопел. Миссис Уизли повернулась к сыну.

— Никогда не видела ничего подобного, — тихо сказала она. — Как красиво, неужели это ты сотворила? — добавила она, уже глядя на меня.

Я лишь пожала плечами и слегка улыбнулась. Молли вышла на улицу осмотреть сад поближе, вернувшийся с работы мистер Уизли сначала не мог поверить, что это великолепие украшает его родной дом. Близнецы Джордж и Фред, Джинни, Гарри и все остальные так же находили мое творение великолепным. Джинни сорвала несколько орхидей для своей комнаты. Гермиона изучала тропические цветы, источающие приятный аромат. Сириус так же не мог скрыть удивления, он сделал пару дежурных комплиментов, отдающих холодком, и вновь отправился по делам Ордена. Чертова сила, если бы не она, все было бы как у людей.

Восхищаясь садом, никто и не думал, что вся эта красота, весь этот зеленый ковер... всё это было создано отвратительным чувством ненависти к самой себе, беспомощной ненависти к любви, на которую я не имела права, ни по-человечески, ни по-эльфийски.

*

Гарри снова увидел то, что происходит с Волдемортом, тот мучил Олливандера — мастера волшебных палочек всея Британии – ярость охватывала его из-за непонимания того, что произошло, когда умер Грозный Глаз. Гермиона пыталась уговорить Гарри, снова постараться не давать мыслям Тёмного Лорда доступ к его голове, но окклюменцией Гарри так и не овладел, да и ему, похоже, доводилось узнавать много полезного из этой связи, если конечно обрывки того, что он видел, не являлись ложными.

Завтра день рождения Гарри, а я не купила подарок. Ломая голову, что могу ему подарить, я сидела в одиночестве на крыльце Норы.

— Почему одна?— раздался до боли знакомый голос из-за спины.

Сириус сел рядом со мной на ступеньку крыльца и протянул к моему лицу руку, я не поняла его движения и отпрянула назад с накатившей на меня волной страха и негодования.

— Я хочу посмотреть, — уверенно, но негромко сообщил он.

— Не надо, мне и так паршиво, — вздохнула я, взглянув из-под бровей.

Но он уже отодвинул прядь волос и вгляделся в острый кончик моего уха. Жуткое чувство дискомфорта охватило меня.

— Ты что, посадила ухо на скотч? — удивленно спросил он, едва сдерживая улыбку.

И действительно – все, что я могла сделать, это приклеить его к голове так, чтобы можно было закрыть это уродство волосами. Сириус подавил смешок.

— Зачем? — он погладил меня по голове. — Дурочка, только ты могла такое сделать.

Зачем он это делает, почему трогает меня? Каждое прикосновение, пускай и дурашливое, отдается дрожью в теле.

— Просто это уродство лишний раз доказывает мое нечеловеческое естество, — тихо сказала я, скидывая его руку со своей головы.

Он убрал ладонь и посмотрел в мои стыдливые глаза. Сейчас от него не веяло холодом. Кажется, ему стало теплее на душе – может, от закатного солнца, лучи которого мягко ложились на райский сад, воздвигнутый при помощи эльфийской магии, а быть может, от пения птиц, прилетевших полакомиться нектаром тропических цветов, но мысль о том, что это было из-за меня… Прочь… Это не так.

— Ты становишься другой, это не нужно скрывать, они не уродливы,— внезапно заявил Сириус.

Он говорил, словно мать, объясняющая взрослеющей дочери, что появляющиеся новые формы ее тела прекрасны. В пору было рассмеяться, но мне так хотелось плакать. Почему смотрит на меня? Снова ощущаю боль, нарастающую в нем. Сейчас он боролся, гнал, не соглашался с ней, но от этого становилось только хуже. Где же его уже привычная маска равнодушия?

— Пойду на кухню, помогу миссис Уизли, — быстро нашла повод для ухода я, поднимаясь на ноги.

Но он не позволил, схватил руку и резко притянул к себе, так, что я упала прямо на него. Он обнял меня крепко, удушающее, его сердцебиение участилось, чувства, охватившие его, были полоумными – любовь, боль, страдания, одиночество и частичка ненависти к этой судьбе. Список можно было продолжать, даже для меня – эмпата — эти ощущения могли стать смертельными, но он носил их в себе. Молчание, шелест ветра, игравшего кудрями деревьев, солнце почти зашло, слеза скатилась по щеке. Что он делает? Мы оба только успокоились, только начали привыкать к разлуке…

— Сириус… Это невозможно, — шепнула я ему на ухо. — Я теперь не человек…

— Это не важно, — так же тихо произнес он, гладя меня по голове.

Что повлияло на его поведение? Почему именно сейчас он вновь решил сделать шаг навстречу?

— От тебя так долго веяло равнодушием; я не верю, что ты всё еще что-то чувствуешь, — это было самое глупое и обидное, что я могла сказать.

— Ты еще настолько маленькая и несознательная, многого не понимаешь, — с улыбкой произнес он, убирая волосы за мои диковинные уши. — Опираясь на мои чувства, ты совсем забыла, что человеку подвластен самоконтроль, и как бы больно не было, я научился не показывать тебе всего, я смог… — он запнулся, подбирая слова.