Падение во грех (СИ)

Я продолжала молча, спокойно стоять, однако его манера обращения уже сильно действовала мне на нервы. Но я ничего не сказала, стерпев всю боль, всё раздражение, весь медленно поднимающийся гнев… это было уже так привычно… почти всё время, живя в Системе, чувствуя её всей израненной душой, я получала от случайных людских слов огромное количество боли, вызывающий во мне гнев, обиду, раздражение… и я научилась переносить это молча. Всё равно любые попытки противостоять будут бесполезны и, не понятые никем, вернутся ко мне градом боли, безысходности, отчаяния и чувства полного одиночества.

Теперь привычка молчать уже просто въелась в мой характер, в мою душу, что и на этот раз я молча, сквозь стиснутые зубы, стерпела причинённую боль и раздражение.

- Что же делает этот камень? – только и спросила я. – Снимает иллюзию? Скрытую защиту?

Мехен снова чуть усмехнулся краем губ.

- Он уничтожает любую магию, в том радиусе, в каком пожелает владелец, – ответил он, не отрывая от меня пронизывающий взгляд ледяных глаз, так, что мне становилось не по себе.

Я поёжилась и вновь опустила взгляд на медальон.

- Так значит… поэтому мне удалось разрушить иллюзию? – тихо спросила я.

Мехен коротко кивнул. Я чуть сжала рукой золотистую звёздочку.

- Но… почему тогда вы… всё равно могли воздействовать на меня магией? – спросила я, невольно дотронувшись до своего горла. Следов не осталось, но едва заметный жар я всё равно продолжала чувствовать.

Мехен хмыкнул, искоса поглядев на меня:

- Этот камень действует лишь на уже созданную магию, но не запрещает создавать новую.

- А теперь он уже не действует? – вновь спросила я, поглядев в глаза учителя.

Мехен усмехнулся, глядя на меня снисходительным взглядом:

- Он перестаёт действовать, если его поместить в соответствующую ёмкость. Как этот медальон….

- Медальон? – я приподняла бровь. – Почему он может сдержать силу камня?

На губах Мехена вновь появилась язвительная, насмешливая и снисходительная ухмылка.

- Это особый сплав. Золота, алхимии и астрала, – медленно проговорил сатанист. – Весьма сложный, надо сказать… как, впрочем, и сам камень. Когда его изготовишь, не сразу можно пустить его в ход. Он должен пролежать несколько дней в ёмкости, вроде этого медальона. К сожалению, именно в эти дни у меня украли его. Иначе вы бы, мисс, не свалились бы на мою голову весьма некстати.

Я вновь сдержалась, поджав губы. Хотя, конечно, я знала, что он был прав. Как бы отреагировал человек нашего мира, если бы к нему бесцеремонно ворвались в дом, предварительно порушив весь забор или, допустим, взломав сигнализацию?

- Так вы… вы научите меня управлять астральным потоком? – спросила я после недолгой паузы.

Мехен вновь усмехнулся и сел на стул, в расслабленной, но вместе с тем элегантной позе. Я хмыкнула про себя. Уж кто-то, а я бы ни за что не смогла бы совместить и элегантность, и комфорт.

- Научу, – медленно проговорил Мехен. – Начнём… начнём с уборки.

Я остолбенела, уверенная, что ослышалась.

- Что – что? – переспросила я.

Мехен раскатисто рассмеялся, видимо, до сих пор продолжая забавляться моим поведением.

- С уборки, – повторил он. – Можешь начать с мытья пола, потом перемыть посуду….

Я продолжала недоумённо, пристально глядеть на Мехена, уверенная, что он решил разыграть меня. А я ненавидела попадаться на розыгрыши… хотя, признаюсь, это случалось нередко, с моим-то серьёзным характером.

- Всё необходимое для уборки там, – продолжал насмешливо Мехен, кивнув в сторону маленькой двери.

Я медленно подошла к ней и отворила. Там находились мётлы, ведро, швабра. Я вновь перевела взгляд на Мехена. Он, однако, больше не смотрел на меня, задумчиво рассматривая свой перстень с большим алым камнем. Я вновь перевела взгляд в сторону кладовки. Всё же, похоже, он не шутил… и требовал от меня именно уборку.

Но что это значит? Он решил поиздеваться, посмеяться надо мной в отместку за то, что я так ворвалась в его дом? Мол, ничему я не буду обучать вас, мисс, извольте занять статус, соответствующий вашему поведению? Ученица мне не нужна, а уж служанка пригодится? И раз уж ты сюда пришла, то займись этим?

Такие мысли теснились у меня в голове, когда я взялась за швабру. Мыть полы оказалось ужасно утомительным делом, к тому же, я не привыкла к этому. Очень быстро я выбилась из сил, начиная задыхаться. Все мысли словно заволокло туманом, я уже ничего не понимала от усталости от работы, так непривычной той, кто всё лето почти не вставал с постели….

Однако мытьём пола дело не ограничилось. Мехен заставил меня протереть полки, расставить книги по темам, вымыть горы посуды….

Оттирая особенно въедливые жирные пятна на железной кастрюле, я почувствовала, как в моей душе поднимается знакомая ненависть, ненависть к Системе, к однообразной, рутинной скучной работе, что сковывает всех. Знакомое чувство стальных цепей, сжимающих грудь, появилось у меня под сердцем так, что я чувствовала, что не могу дышать, дышать свободно… мной овладела ненависть ко всему, ненависть к рутине, к жизни, к Системе….

Мне хотелось умереть… хотелось бежать. Куда подальше, в лес, в пустыню… куда угодно….

Мне казалось, что всё это показывает мне, что из Системы мне не вырваться, что куда бы я не пошла, мне придётся выполнять эту рутинную, ненавистную, мерзкую работу… мне нужно умереть… в лесу, среди любимой природы… я не смогу выжить там… так что… я там умру… пожалуй, я там умру….

Мрачные мысли наполняли меня, всё больше и больше мне казалось, что я никогда, никогда не выберусь из рутины, из этих оков… и, когда моя боль достигла апогея, когда отчаяние уже душило меня… внезапно… внезапно кастрюля стала чистой прямо на глазах.

Я удивлённо вздрогнула и подняла голову. Надо мной, надменно и превосходящее ухмыляясь, стоял Мехен.

- Вот это твой первый урок, дорогая Ева, – сказал он, впервые назвав меня по имени, хотя я представилась уже довольно давно. – Ещё ни раз тебе придётся делать то, что ты ненавидишь. В твоём обучении, и в жизни тоже.

Но это не значит, что ты будешь этим заниматься вечно.

Заметив мой всё ещё вопросительный взгляд, Мехен хмыкнул, облокотившись на стену. Ледяные глаза, казалось, смотрели мне в самую душу.

- Ты не умеешь проходить испытания, – медленно проговорил он. – Ты не умеешь бороться. Когда случается что-то плохое, ты впадаешь в отчаяние, и думаешь, что это навсегда. Что никогда тебе не будет лучше.

В этом-то вся твоя проблема. Когда тебя окружают со всех сторон стены, ты мечтаешь о том, что за ними. Но хоть ты и мечтаешь, ты всегда уверенна, что тебе никогда не выбраться за них, что если они есть, то они вокруг тебя навечно.

Перестань думать так. Да, возможно, сейчас тебе приходится делать то, что тебе ненавистно. Но это не значит, что это навсегда. Если ты сегодня больна, это ещё не значит, что завтра ты не поправишься.

Всё, что ты ненавидишь не так бы отнимало у тебя волю, если бы ты думала о том, что это всё рано или поздно закончится. А это закончится….

Да, пока ты не умеешь мыть кастрюли иначе, чем руками, – Мехен глянул на меня хитрыми, чуть прищуренным глазами. – Но как я показал тебе, это ещё не значит, что ты никогда не научишься….

Но не есть же тебе сейчас из грязной посуды, верно? Так что прими эту необходимость. Прими спокойно, зная о том, что всё, что тебе ненавистно прекратится рано или поздно.

Иногда, чтобы пробиться к своей цели, приходится проходить через невыносимую боль… но не стоит думать, что боль будет длиться вечно, – и, усмехнувшись, Мехен вышел из дома, оставив меня одну, стоящую посреди кухни.

Дрожащей рукой я схватилась за край стола. Я всё ещё была так ошарашена. Потом я прижала руку к сердцу и, улыбнувшись, покачала головой.

Вот уж… вот уж хитрец….

Я звонко рассмеялась, откинув голову назад. Так вот к чему! Вот к чему было всё это!

Мехен был прав. Всегда, всегда ещё там, в городе, когда я чувствовала давящие на меня стены, и боль не покидала моё сердце… я всегда, всегда думала, что это навсегда. Что мне никогда не удастся сломить цепи Системы.