Жертвоприношение (СИ)

— Кэролайн, прости, я не знаю, как это вышло. Это… я…

Кэтлин должна была немедленно успокоиться, иначе ее волнение могло перерасти в настоящую истерику, и она начала глубоко вдыхать и медленно выдыхать, а Форбс, тем временем, все еще пребывая в шоке от такого признания, ходила из стороны в сторону, говоря:

— Я могла догадаться. Ты ведь постоянно рядом с ним. Ты всегда помогаешь ему. Я должна была увидеть это.

Конечно в Кэр говорила простая подростковая ревность, и ее максимализм не позволял ей смириться, потому она выпалила в лицо Кэт:

— Не смей приближаться к нему, ясно? И ко мне тоже…

Кэтлин вернулась домой сама не своя. Перессорившись и с матерью, которая всеми силами пыталась поддержать дочь, Кэт заперлась в своей комнате.

Эта война длилась ровно неделю. Несчастные Бонни и Елена метались от одной подруги к другой, пока не объявили себя Швейцарией с ее нейтралитетом. В итоге учебная неделя осталась позади и выходные уже приближались к концу, когда неожиданно в воскресенье днем в дверь дома семьи Смит постучали.

— Кэролайн, — ничуть не удивилась Мадлен, глядя на Форбс, стоящую на крыльце. — Входи.

— Спасибо, миссис Смит, — ласково улыбнулась школьница и вошла в дом, спрашивая. — Кэтлин у себя?

— Конечно, милая, иди к ней.

Кэтлин была невероятно изумлена визитом подруги. Вначале они обе говорили сдержанно и достаточно холодно, однако позже Кэр прорвало, и она принялась экспрессивно объясняться, говоря, что плевать хотела на все эти глупости, что подруга ей дороже, и что Мэтт не такой уж и крутой. Это был потрясающий день в жизни Кэтлин. День, в который она поняла, как сильны ее чувства к любимым подругам.

А вечером, перед сном, Кэтлин заглянула в родительскую спальню, и сказала матери, что та снова была права.

— Я знаю, солнышко, — согласно кивнула Мадлен, когда Кэт улеглась на кровать, положив голову на колени матери. — Я всегда понимала, как вы вчетвером любите друг друга. Вы все такие разные, и это вас объединяет. Ваша сила заключена в этих отличиях. Все смешивается, но вы всегда держитесь как самая дружная команда, — а потом женщина усмехнулась, шутливо добавляя. — Но если честно, вы смахиваете на секту ведьм. Все как на подбор, это подозрительно.

Кэт рассмеялась, целуя мать в колено, и, повернувшись к ней, сказала, уже посерьезнев:

— Я люблю тебя, мама.

— И я тебя, моя милая.

— А мы любим вас обеих, — у двери спальни раздался голос Люка, отца Кэтлин, а следом за ним в комнату заглянул и Джей, с насупленным видом держа в руках учебник по физике.

— Угу, — буркнул он. — Очень любим. Эй, Кэт, помоги с этим кошмаром, — и Джей помахал книгой, на что получил ответ матери:

— Боже, где мой сын? Он никогда не просил помощи у сестры?

— Да ладно, мам, — проворчал он и поспешил скрыться в своей комнате.

Семья Смит всегда чувствовала это единение и крепость союза, они всегда были дружны, они всегда берегли воспоминания о подобных вечерах.

— Иди, милая, к брату, — подмигнул Люк, потрепав дочь по голове. — Придет то время, когда и он поможет тебе. Берегите друг друга…

***

Наши дни

Мне кажется, я на некоторое время потеряла счет дням. Все было как в тумане: похороны, пустой дом, детективы, Деймон, который подсунул им улики, указывающие на какого-то психа из Вирджинии, Бонни, Кэролайн, Джей…

Кай не мешал. Но он был где-то поблизости, иногда он появлялся в нашем доме.

Я не знала, что мне делать и как жить дальше. Будто кто-то перевернул страницу исписанной тетради, а там больше ничего нет. Справляться с подобным не под силу даже самым терпимым к ударам судьбы людям, но ведь все как-то выживают. Даже светлые дни могут рассыпаться в пыль, и потери будут преследовать человека всегда. Это значит, что нужно научиться находить в себе силы, чтобы сердце не сдалось и чтобы ярость не остыла. Порой только гнев и держит человека на этом свете, примером тому можно считать и Аларика, и Деймона, и… всех нас. Потому что в этом чертовом городе мы все кого-то потеряли. И будем терять, пока есть чудовища, подобные еретикам. И если не они, то придут другие, которые тоже разнесут наши жизни в пух и прах.

Я должна была выбираться, но у меня не выходило. Я обессилила. Гоняясь за призрачной надеждой, которую искала в Кае, я потеряла самое дорогое, что может быть у человека — родительскую заботу, и простить это себе было невозможно…

— Кэт, хватит, — сказал Джей, вернувшийся не имею понятия откуда. — Мы должны жить дальше. Кэт, мы должны.

— Да. Знаю, — мой голос прозвучал тускло и без эмоций, когда я спокойно взглянула на брата. Я моргнула, прекрасно осознавая, что он — это все, что у меня осталось. Теперь мы отвечаем друг за друга. Теперь мы просто обязаны смириться и забыть об этом кошмаре. — Знаю, Джей. Но я не могу больше оставаться в этом доме. Давай выставим его на продажу и уедем.

— Куда? — развел Джей руками. — Кэтлин, мы выросли в этом городе. Куда мы поедем? Хочешь всех бросить?

— Я все равно поступила в Портленд и скоро покину Мистик-Фоллс.

— Я помню об этом, но… неужели тебе совсем не жаль воспоминаний?

Мои губы задрожали, я снова не могла контролировать свою боль.

— Джей, все мои хорошие мысли постоянно затягивает тем, что я увидела, вернувшись от Паркера. Это невыносимо! Просто пойми, насколько это невыносимо!

— Нет, ну знаешь, я вынужден согласиться с твоим братцем, — на пороге кухни возник Кай, и я, вздрогнув, перевела удивленный взгляд на Джея. — Он сам меня впустил и сам, кстати, позвал, — тут же пояснил Паркер. — Ой, вот только не надо смотреть так, будто сейчас начнешь орать, как ненавидишь меня, и что я во всем виноват. Мы уходим отсюда.

— Что? Нет. Я справлюсь.

— Да? Ну как знаешь, — пожал плечами Кай и пошел к двери, говоря. — Тогда я один разнесу семейку еретиков с их лидером и утоплюсь в крови того милого вампира, который высосал сок из твоих родителей.

Он уже скрылся за дверью, когда я вскочила с места, выкрикнув:

— Стой!

И Паркер выглянул из-за двери, злорадно ухмыльнувшись:

— Хорошая девочка. Правильное решение.

***

Кто бы мог подумать, что Кай способен развлекаться, причем совсем по-человечески.

Боже, сама не понимаю, как он уговорил меня приехать в это место, но оно было прекрасным. Яркие лучи солнца освещали зеленовато-мутную воду, и я прямо ощущала, какая она теплая, и меня тянуло скинуть сарафан и окунуться с головой. Этот берег озера был пологим, а дно песчаным, и Паркер, словно ребенок, плескался в воде, пару раз подняв такие брызги, что окатил и меня, и да, водичка оказалась что надо — парное молоко.

В итоге, поняв, что я никак не двинусь с места, Кай вышел на берег, смутив меня видом своих стройных ног и мокрого тела, прошлепал мимо и на всю катушку включил звук магнитолы в стареньком, конечно угнанном пикапе.

Потом все же решил сделать потише, чтобы можно было нормально говорить и приблизился ко мне. Забавно кряхтя, Паркер уселся на траву рядом со мной и сказал:

— У тебя два варианта, кстати, заметила: их у тебя всегда два. Так вот, или ты сейчас же снимаешь с себя эту милую хрень в горошек, или я просто окуну тебя в шмотках. Смотри сама, крошка, что тебе больше нравится.

Я тихо вздохнула и посмотрела на Кая. Он был таким светлым, как никогда, от этого ясного серовато-голубого взгляда внутри начинало что-то закипать, и, казалось бы, я в переживаниях и все такое, но… боже, не знаю, как он это делал, и вот ничего же по сути и не делал, Кай просто веселился, как бы в стороне от меня, но не уходил, то есть держался поблизости. Он просто смеялся, шутил много болтал о современных дурацких и о-о-очень узких джинсах, искренне сетовал на то, что телефоны такие большие, а штаны тесные. Рассказывал, сколько у него подписчиков в Twitter, как ему нравится то, что в социальных сетях можно читать «звезд» и все такое. В общем, Паркер дико меня заводил, и я хотела вскочить и сойти с ума вместе с ним. Он буквально подбрасывал меня своей энергетикой, своим неуемным и крайне оптимистичным нравом.