Грех

– Елена Георгиевна, что случилось? На вас лица нет, – с тревогой спросила медсестра, с которой Елена работала уже не один год.

– Коля пропал. – Она едва нашла в себе силы произнести эту короткую фразу и расплакалась, по-детски неуклюже вытирая нос ладонью. – Света, он пропал…

– Найдется, Еленочка Георгиевна, обязательно найдется, – обнадеживала ее коллега.

– Уверена, что найдется. Господь милосерден, – всхлипнула Деревская. – Только как быть дальше? Ума не приложу…

Она во всем виновата. Давно должна была с Колей поговорить о пополнении в семействе. Поговорить тет-а-тет. Для него это означало бы особое отношение, ему нравится, когда с ним советуются как со взрослым, прислушиваются. А Елена собрала всех домашних и торжественно объявила, что в их семье скоро появится еще один Деревской. Она увидела, как Филипп по-детски обрадовался, а Коля лишь пожал плечами:

– Ну, вы, предки, даете. Я думал, что нас с Филом вам хватает с головой… – Он так странно посмотрел на нее.

Наверное, Коля уже тогда почувствовал себя лишним. И в этом только ее вина. Она – мать, должна была предвидеть. Больше никто, только она. Елена не нашла слов, которые помогли бы ему почувствовать себя защищенным. Муж нашелся быстрее. Иван потрепал его по волосам, обнял. Коля закрыл глаза и прижался к отцу. Он был напуган. В тот момент Елена не осознавала, до какой степени. А Коля хотел спрятаться, укрыться от всех в объятиях отца. Отгородиться от всего, и от новости о предстоящем прибавлении в семействе в первую очередь.

Позднее Елена поняла, что он всегда ревновал, безумно ревновал, боялся, что его будут любить меньше. Сначала появился Филипп, а потом известие еще об одном ребенке. Николай не был готов к этому. Он слишком близко к сердцу принял предстоявшие перемены, и практически вслед за ними на него обрушилась страшная правда о родителях. Новости одна страшнее другой. Внутри у Николая словно бомба разорвалась. Раны, не совместимые с жизнью в этом доме. Быть приемышем в семье с двумя родными детьми – верх глупости. Николай достаточно взрослый, чтобы понимать: люди усыновляют детей, когда нет шансов завести своих. Поступок его приемных родителей был напрочь лишен логики. Зачем они усыновили его? По молодости, по неопытности? Хотелось совершить благородный поступок? Прошло время, увидели, что найденыш не оправдывает ожиданий, и начали рожать своих. Николай решил, что с родителей довольно и двоих детей, а для него больше нет места в их доме.

Решение созрело мгновенно. Он сбежал, несмотря на то, что все эти годы и Елена, и Иван относились к нему как к родному сыну. Елена извелась. Слова чужих равнодушных людей возымели такое воздействие на ее мальчика! Она что-то сделала не так. Не они, а именно она!

Только с нее спрос. Господи, если бы вернуться в прошлое, Елена все делала бы иначе и не допустила бы того, что произошло. Ее мальчику было плохо в их доме, а каково ему сейчас? Картины, которые ей рисовало воображение, заставляли ее сердце сжиматься от боли. Несказанная мука.

Елена то и дело смотрела на часы. Ненавистные стрелки! Кружат равнодушно, размеренно. Заканчивался очередной рабочий день, второй день без Коли. Прием закончился, ей нужно побыть одной. Сочувствие невыносимо. Оно ей не нужно, потому что ничего не изменит. Она посидит молча, без единого слова. Даже может поплакать, не боясь укоров Ивана. Он твердит, что Елена не думает о малыше, которого носит под сердцем. Этот малыш – причина всех ее несчастий. Подумала и почувствовала легкий толчок внутри. Прижала руку к животу, погладила, прося прощение. Не нужно было ей оставлять этого ребенка. У них все было бы хорошо, а теперь все плохо, отчаянно плохо.

Когда Елена поняла, что беременна, в первый момент испугалась. Испугалась, но сразу поделилась новостью с Иваном. Как странно, он тогда обрадовался. Не стал говорить, что они не так молоды для этого ребенка, что их жизнь устоялась и им хорошо вчетвером.

– Наверное, это та самая сестричка для наших мальчишек. Как думаешь? – улыбнулся Деревской, ошеломив Елену спокойствием, с которым он воспринял новость.

– Сестричка? – Ей было все равно. Она знала, что это – дитя любви. Елена оставила бы его даже в том случае, если бы муж воспротивился. К счастью, его согласие все упрощало. Муж даже выглядел счастливым.

Детей Елена поставила в известность не сразу. Посчитала, что это необходимая формальность. Их реакция ничего не могла изменить. В конце концов, не им решать, быть или не быть еще одному члену семьи. Наверное, Коля думал иначе. Ей нужно было поговорить сначала с ним как со старшим, показать, что для нее важно его отношение к происходящему.

Елена сходила с ума. Если с Колей что-то случится, она себе этого никогда не простит. Боялась, что это горе станет первым в веренице страшных, непоправимых событий, которые обрушатся на их семью. Семьи больше не будет. Столько лет Елена шла на компромиссы. Сохраняла видимость благополучия, страдая в душе. Но разве она делала это для себя? Быть может, это наказание за те дни, когда она позволила себе быть счастливой? Неужели Бог так немилосерден?! Подарил лучик счастья, а теперь намерен погрузить ее во тьму отчаяния? За удовольствие нужно платить, за грехи – расплачиваться. Елена совершила прелюбодеяние, за что ее и покарали. Она согрешила. Она, а не ее муж, который запутался в своих любовных приключениях, как муха в паутине. Вина только на ней, потому что она – женщина, мать.

Деревская была на грани. Чего стоило смотреть в испуганные глаза Филиппа, слушать упреки Ивана. Невыносимая пытка. Нужно идти домой. От себя не убежишь. Никто не поможет, и родители в том числе. Елена пообещала себе, что не станет ничего им рассказывать, не станет их волновать. Кроме паники от них ничего не дождешься. В любом случае пока от бабушек и дедушек факт исчезновения внука скрывался. Очевидно, мальчик не стал искать у них прибежища.

– Не волнуй стариков, Иван, – попросила Елена. – Бог даст, Коля найдется, а их слезы все равно не помогут.

– Как скажешь… – Иван думал иначе. Он считал, что как радости, так и невзгоды семья должна переживать сообща. Да и ему было бы спокойнее, если бы он знал, что Елене есть с кем словом обмолвиться. Кто, как не мать, сможет понять, успокоить? Но спорить с женой не решился. Говорят, беременным нужно угождать. Хотя какие в их ситуации могут быть приметы, правила? Все вышло из-под контроля. – Хорошо, Леночка, мы пока не станем им ничего говорить. Только прошу тебя, верь, что все будет хорошо. Так легче. Мы его найдем, обязательно найдем!

Елена была благодарна за то, что Иван согласился. Последнее время в их семье легко возникали поводы для очередного выяснения отношений. Причиной спора могла стать любая мелочь. Два человека проявляли удивительное упрямство. И в этом преуспели. Даже Коля замечал:

– Послушать вас – конец света! На ровном месте такую бурю поднимете – торнадо отдыхает!

Вот и сейчас, словно и нет повода для спора, но чем пристальнее Елена вглядывается в лицо мужа, тем больше уверена, что он чего-то недоговаривает. Подходили к концу вторые сутки после исчезновения Коли. Очередная поездка мужа в милицию доконала его. Иван вернулся чернее тучи.

– Что? – Елена встретила его в коридоре. Муж даже не смотрит в ее сторону. – Что, Ваня? Что нового?

– Ничего нового. Что ты хочешь услышать? Не смотри так. Нет новостей. Будем считать, что и это хорошо. Отсутствие новостей для нас тоже хорошо, поняла?

– Я думала, что…

– Сейчас не важно, что мы думаем, понимаешь? Важно, чтобы его искали и нашли. – Иван с досадой поморщился.

– Ты так странно говоришь, как будто обвиняешь меня.

– Лена, оставь.

– Нет, ты обвиняешь меня! – Она была в этом уверена.

– Я тебе давно говорил, что нужно ему все рассказать. Самим рассказать, пока доброжелатели не нашлись! – Слова мужа больно ранили, но он был прав. – Все было бы иначе. Лучше или хуже, не знаю, но по-другому. Думаю, он легче принял бы это от нас с тобой, а не от случайных людей.