Зачарованный

Триста долларов.

— Нет, это слишком много…

Я пытаюсь вернуть ей банкноты. Большие чаевые в отеле, конечно, иногда дают, но мне неудобно наживаться на явно пьяном человеке, хотя я уже просто ощущаю прохладу от работающего кондиционера.

— Non. Я знаю, что это триста долларов. Это и будет как раз столько стоить, если ви вовремя сделаете мои туфли и доставите их лично. Доставите лично! Я уверена, что ви понимаете. — Она собирается дотронуться до моей руки, но случайно касается моей груди. — Oui?

Принцесса поднимает глаза, и я осознаю, что она ждет какого-то ответа. Будто надеется, что я все-таки заговорю, хотя сама только что прикоснулась ко мне, отчего я до сих пор стою с открытым ртом. Потом закрываю его и снова открываю.

— Э-э… oui? Спасибо. Я… э-э… буду у вас в десять тридцать.

— Не раньше. Я должна хорошо поспать, чтоби бить красивой.

Я не просто чиню этот ремешок. Я проверяю каблук и заменяю набойку. Жаль, что у меня нет второй босоножки, я бы тогда смог сделать все еще лучше. Но я все равно навожу глянец, а также проверяю, не разошелся ли где-то шов. Уж эту принцессу ее туфелька точно не подведет, раз я взялся за дело. Я помню, как она сказала о важной встрече с мэром, и пытаюсь представить, о чем они могли бы разговаривать: какой-то важный дипломатический вопрос, договор между нашими странами? И эти переговоры могли сорваться, но я спас положение, идеально отремонтировав любимую туфельку Викторианы. Может быть, я получу за это медаль. Или буду возведен в рыцари.

Ладно, кого я дурю? В Майами же не война, и я буду счастлив, если мне хотя бы просто удастся посмотреть на принцессу лишние пять минут. И может быть, когда она увидит, как классно я все починил, то согласится походить немного и в моих босоножках, когда я их закончу делать.

В девять я иду в бассейн. Мне нужен Райан. Но он опоздал и прошмыгнул незаметно, а сейчас уже спит на своем стуле спасателя, без рубашки.

— Слишком много клубился вчера? — спрашиваю я.

Он вздрагивает и просыпается.

— Не то чтобы много. Ты бы тоже зашел как-нибудь.

— Нет денег, — пожимаю я плечами. — О, а ты, я вижу, сегодня без рубашки?

— Нравлюсь?

Он играет мышцами.

— Не, я просто надеялся, что раз тебе сейчас не нужна рубашка, то, может, я мог бы ее одолжить…

— Ага, чтобы она пропахла потом. Сомневаюсь.

— Пожалуйста.

Я рассказываю ему о Викториане и туфельке.

— Я не могу прийти к ней в грязной рубашке, которая была на мне всю ночь.

— Есть идея, — усмехается Райан. — А как насчет того, чтобы я доставил туфельку? Я все равно симпатичнее.

— Не получится. Она же меня попросила. К тому же ты сейчас работаешь. Ты работаешь с… двадцати пяти минут десятого. А твоя смена ведь начинается в девять?

— Ты меня шантажируешь?

— Какое неприятное слово. Я просто хочу, чтобы ты по-дружески одолжил мне свою рубашку, ведь и я по-дружески не выдаю тебя.

— Хорошо. — Он вынимает свое красное поло от «Аберкромби и Фитч» из спортивной сумки. — Чтобы к одиннадцати вернул.

— Договорились. — Я беру поло и иду в холл. — Спасибо.

Потом я нахожу мою подружку Марисоль, горничную. Я уговариваю ее разрешить мне воспользоваться душем в одном из номеров, откуда выехали постояльцы. Я принимаю душ и мою голову их шампунем. Рубашка Райана слегка висит на мне, а еще жалко, что у меня нет одеколона или хотя бы чистого белья. Но все равно — я выгляжу хорошо.

Я знаю, это безумие — вот так готовиться и нервничать из-за какой-то принцессы. Ну да ладно, имеет же парень право помечтать? Вот он я — в Саут-Бич, мировой столице развлечений, но все, что я могу себе позволить здесь, — это только чинить обувь и желать чего-то несбыточного. Так почему мне хотя бы не попытаться?

Глава 6

Лифт поднимается до пентхауса почти целых пять минут. Я стучу в номер Викторианы, а потом в ожидании хожу кругами, как навязчивый ухажер. Наконец гора Эверест в лице охранника спрашивает меня, что я здесь делаю.

— Я был… я работаю в отеле. Я принес принцессе туфельку.

— Я возьму ее!

Охранник хватает босоножку за ремешок и пытается закрыть дверь.

— Но я… она…

Я сбиваюсь… может, она еще спит… неужели я сейчас упущу свой единственный шанс?

— Вам заплатили?

Он держится за ручку двери.

Я киваю.

— Но…

— Тогда идите своей дорогой.

И дверь захлопывается.

Вот и все. Я возвращаюсь к лифту. Глупо было с моей стороны надеяться, что я смогу поговорить с принцессой о чем-либо, кроме ее порвавшегося ремешка. Ну, в том смысле, что — ну кто я такой? Какой-то бедный неудачник, работающий в отеле. Я должен быть счастлив, что мне вообще удалось ее увидеть. Когда-нибудь, наверное, я буду рассказывать об этом своим внукам. А они будут думать, что у меня уже начинается маразм.

Но все равно, мне хочется спуститься вниз и начать крушить что-нибудь молотком. Викториана попросила меня доставить ей туфлю лично. Я приложил для этого массу усилий. Это несправедливо, что он не пускает меня. Он всего лишь охранник, ничем не лучше меня, простого парня, который чинит обувь.

— Pardonnez-moi?

Мистер Эверест вернулся.

— Что вам еще надо?

— Это надо принцессе. Она говорит, что я должен попросить вас зайти в ее номер.

— То есть она действительно хотела, чтобы я доставил ей туфлю лично?

— Oui.

— То есть я был прав? А не врал просто с целью увидеть принцессу?

— Да, да. Разве я не это только что сказал?

Я смакую это.

— То есть я все-таки был прав, а вы были… какое слово сюда подойдет?

Лицо охранника становится багровым.

— Паслу-у-ушай, ти, малакасо-о-ос, если не хочешь видеть принцессу, я с радостью скажу ей, что ти ушел из отеля.

— Хорошо.

Я следую за ним в пентхаус.

Я никогда раньше не был в королевском люксе — он больше нашей квартиры. Повсюду цветы, и это немного напоминает похороны, но без тела. Есть даже аквариум с небольшой акулой, плавающей среди анемонов. Охранник проводит меня через комнаты — одну, другую, — в результате мы оказываемся в гостиной, декорированной в бело-синих тонах, чтобы сливаться с безоблачным небом за сверкающими застекленными дверьми. Принцесса сидит на большом плетеном стуле. Она вся в белом, золотистые волосы стекают по плечам, на ней туфли, которые я починил. Я с удовлетворением отмечаю, что левая блестит несколько больше, чем правая.

Не похоже, что Викториана с похмелья и спала только четыре часа. Она похожа на мраморную статую океанской богини. Если бы я встретил ее в «Уолмарте», то все равно бы понял, что это принцесса.

Я останавливаюсь, а затем кланяюсь.

— Пожалуйста. — Она жестом показывает, чтобы я выпрямился. — Пожалуйста, не нужно этого.

Я встаю. Викториана говорит с охранником по-французски. Он качает головой, но уходит, что-то бормоча и свирепо глядя на меня. Дверь закрывается, правда немного громче, чем необходимо.

Я наедине с самой красивой девушкой, какую я когда-либо видел. Пожалуйста, Господи, пожалуйста, не дай мне сказать какую-нибудь глупость.

— Привет, Джонни.

Я вздрагиваю от звука своего имени, от того, что она его помнит.

— Я перепутала? Ти ведь Джонни? Мальчик, которий наблюдает за мной?

— Я не…

— Тут нечего стидиться. Все наблюдают. А мне приходится наблюдать украдкой.

— Украдкой?

То есть она действительно была там все те разы, когда мне казалось, что я ее видел. Но почему?

— Садись. — Викториана показывает на стул.

Я иду, по пути путаюсь в собственных ногах и почти падаю ей на колени.

— Извините.

— Все в порядке. — Она пристально смотрит вперед, ничего не говоря, будто ждет чего-то.

— Туфелька, она в порядке?

Я не имею понятия, зачем я здесь.

— Туфелька?

— Та, которую я починил. Надо было попросить у вас и вторую, чтобы я мог отполировать их обе, тогда они были бы безупречны. А еще я мог бы… — Я бормочу, бормочу… Остановите меня.