Демон Теней

— Как странно, Громов. Странно. С каких пор моему другу не интересно со мной?

— Наверное, с таких, когда эта самая подруга послала нашу дружбу…

Марина поежилась и пожала плечами.

— То было пару недель назад. Остынь и забудь. Вспомни, что мы пережили с тобой с пяти лет! Как можно было принять то всерьез?

— Ты серьезно? – не веря, глядел я. – Господи, Марин, ты считаешь это нормальным? Вот так меня послать, а потом как ни в чем не бывало сесть и начать говорить о долголетней дружбе? – вилка упала у меня из рук.

— Может, я ошибалась, когда посылала тебя. Ты всегда был милым со мной. Ты веселый. Эти скучные, - она кивнула подбородком на поклонников. – Иногда не хватает друга, когда Оля с Тёмой уходят…

— Прости, Марин, я чего-то не понимаю, наверное. Но я никогда не буду общаться с тем, кто вот так приходит… И говорит что с теми, - я тоже кивнул головой на её поклонников. – Скучно, а я милый. Также я не буду общаться с тем, кто так легко мог послать друга, знающего с пяти, а то и меньше лет. А ещё я не буду общаться с тем, кто общается с той дрянью, которая обсирает моего друга. – Я встал из стола с нетронутой едой и отдал её рабочим столовой в мусорку.

Марина провожала меня изумленным взглядом.

Я знал, что мне придётся все равно шататься где-то поблизости и наблюдать за ней и поэтому сел на скамью, где в середине был фонтан, но так чтобы от двери меня не было видно и, зажмурив глаза, прикрыл их руками. Я не знал той девушки, что была в столовой, но я считал, что правильно всё сказал. Так друзья, как поступает она, не поступают. Аня права – это не Марина… надо что-то делать с этим, что заменило Марину.

— Громов так не бросают девушку, - скрестив на груди руки и возвышаясь надо мной, стояла Марина.

— Если бы ты была той самой девушкой, ради которой можно всё стерпеть.

Она ошарашено сделала шаг назад.

— Громов! – повысила она голос. – Смотрю, кто-то возомнил о себе, не зная что.

— Я возомнил? – не вытерпел я и вскочил на ноги. Я был рад, что даже на каблуках она была ниже меня. – Да? Тогда скажи мне дорогуша, кто из нас двоих забыл кто его настоящая подруга?

Смачная пощечина дернула мою голову вправо.

Я удовлетворенно улыбнулся и, оттолкнув её локтем, двинулся прочь.

Она что-то завизжала и побежала следом.

— Мы не договорили! – кричала она, пытаясь догнать меня, но я перешел с ходьбы на бег.

М А Р И Н А

Я не знаю почему, но ноги мчали меня за Громовым. Внутри я кипела от гнева. Да как он может так выражаться обо мне! Он совсем не знает того, что чувствую я! Я должна ему доказать это.

Мы оказались в гостиной дома Духа, и он обернулся ко мне. Его глаза выражали ярость.

— Может, ты отстанешь от меня? Чего ты ко мне прикопалась?

— О, так значит я прикопалась к тебе? А то, что последние две недели ты буквально хвостиком ходил за мной это нормально? – ощетинилась я.

— Можешь гордиться тем, что я хотел вернуть нашу дружбу, но, черт побери, ты больше не та Марина, что я знал.

— Да всё я та! – взвизгнула я, зажмуриваясь и качая головой.

— О, если та, тогда объясни мне, почему ты носишь мини-юбки и корешишься с нашим врагом? Почему вдруг перестала общаться с Эммой? Почему?

— Тебе не понять! – завизжала я.

— Мне не понять? Может, это ты меня не понимаешь?

— О, так я теперь ещё во всем и виновата?

— А разве нет? – не отступал Филипп. – Как думаешь, из-за меня Эмма ходит убитая?

— Причем здесь Гордеева? Я ей ничего плохого не делала. Я её даже не трогала! – разозлилась я. – Почему всегда и везде Гордеева? Почему?

— Может потому, что она твоя лучшая подруга. Может потому, что вы были - не разлей вода, – спокойно сказал Филипп. – Может, потому что у неё везде Эбель?

— Да что ты от меня хочешь! Я что, не могу не общаться с ней? Я что, всегда должна с ней дружить? Я могу же…

— Так вот значит как! – в шоке отстранился от меня Филипп. – Значит, вот так ты ценишь то, что сделала для тебя Эмма. Так ты ценишь всё, что вы прошли вместе. Так, значит, ты относишься к кристаллу дружбы и клятвам быть всегда рядом? ЧИХАЛА ТЫ НА ВСЕ, ДА? И теперь ещё что-то мне говоришь! Да какая ты…

— Я ненавижу тебя и твою Гордееву, у меня голова раскалывается. Котись к черту.

— Нет уж, дорогуша, я не ты. Я стою за друзей до конца.

— Пошел ты, Громов! Ты мне не друг!

— Ты потом ещё спасибо говорить будешь!

В отчаянье я завизжала.

— Да ты можешь не визжать, как те дурочки ведешь себя! Я думал, ты умнее их, а оказывается…

— Что ты сказал? Ты сказал, что я тупая?

В ярости я бросилась на него с кулаками, и мы оба упали на диван. Я больно колотила его кулаками и пыталась выцарапать глаза, но он быстро поймал мои запястья. Он даже не бил меня, просто держал.

Я бросила на него убийственный взгляд. Наши лица находились в миллиметрах друг от друга, и его лицо выражало, вернее глаза, безграничную боль и отчаянье. Да что опять? Опять его Гордеева? Бедная несчастная! Мне хотелось визжать, но вместо этого я укусила его за руку, но он даже не дернулся.

— Черт, Эбель, ты совсем съехала! – я снова поглядела на него убийственным взглядом, но он его даже не пронял. Он просто смотрел на меня, а затем я оказалась на диване, и он придавил меня своим телом. – Марин, прошу, очнись. Вспомни, кто ты и что ты для меня значишь.

Я стала пробовать вырваться, но четно. Поэтому я лишь неудовлетворенно рыкнула и отвела взгляд.

— Марин, прошу, вернись ко мне. Мне не хватает тебя. – Я обернулась на него. Его голос был ломким. Он будто плакал, да так и оно и было. – Марина ты была моим настроением. Ты была лучами солнца, то есть лучами Эммы, вы были нашим солнцем среди нас. Вернись, умоляю тебя.

Я перестала вырываться и смотрела в его серые глаза, смущенная тем, что он плакал. Он никогда не плакал при мне. Он всегда меня утешал, а сейчас… Что происходит? Почему все кого я люблю, так резко перестали быть рядом со мной?

Он отпустил мои руки, и хотел было слезть с меня, но я схватила его руки.

— Филипп… - хрипло выдавила я из себя. – Я… - мои пальцы прижались к его щеке. – Прости меня, Господи, прости меня за все… и я так виновата…

Он слегка улыбнулся и снова оказался в нескольких дюймах от меня, видя как я под его взглядом снова готова разреветься. Но мне не было стыдно за слабость. Он был во всем прав, но я не знала, как все исправить и что делать…

Его пальцы провели по моей щеке, а потом его губы накрыли мои.

Я ошарашено замерла, а затем ответила на поцелуй. Я не знала, что нашло на меня, но мне нравился вкус его губ, нравилось то, как нежно он держал моё лицо, как его язык ласкал мой, как наши ноги переплелись, и как было тепло и уютно, даже находясь я под ним. Это было что-то из ряда фантастики. И о господи, мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Затем его руки покинули мое лицо и погладили по рукам, и меня будто током треснуло. Я издала стон прямо в его губы и поцелуй резко углубился. Пальцы запутались в его волосах, но он замер из-за этого. Отстранился от губ и смущенно глядел на меня. Я часто-часто дышала, разглядывая его. Это было настоящее «вау», но… Я прикрыла глаза и застонала. Да, есть одно «но», Филипп мой друг, а люблю я того, кого сама же и бросила. Сеню… А сейчас… Черт…

Филипп слез с меня и стал лихорадочно ходить по гостиной, запуская пальцы то в волосы, то одергивая свою одежду. Я положила руку на лоб и снова издала стон. Затем села и поправила юбку на место, вспомнив, как руки Филиппа скользнули под юбку в порыве страсти. Щеки мои загорелись. Вот блин, я целовалась со своим лучшим другом и позволила поезду сойти с рельс, хотя должна была оттолкнуть его.

— Я это… извиняюсь… - всё-таки сказал Филипп. – Это было… помутнение. У меня Аня есть и всё такое…

Эти слова звучали убедительно и верно, учитывая тот факт как мне был нужен сейчас Сеня, но… почему же тогда меня больно они колют?