Смерть экзекутора (СИ)

Глава 22. Утреняя Звезда. Благословение

Работа… Нет, отдых и развлечение с коровами Марка отошли в прошлое. Но в ожидании визита на Утреннюю Звезду Элиз так и не смогла вернуться в рабочее настроение. Было бы что ждать и чему радоваться. Гордость от сопровождения императора на официальных визитах тоже растворилась в далёком прошлом. Да и какая это радость — ходить позади его Величества, держась на расстоянии двух шагов за левым боком, сканировать людей, переходы, коридоры, мебель… И эту самую мебель изображать. Шевелиться минимально, говорить только по сигналу Императора. По собственной воле экзекутору разрешено только дышать и отсвечивать. Протокол дозволял еще сидеть у ног Джи или там, куда ткнет высочайший перст. Ни с кем по собственной инициативе не разговаривать. На прямое обращение отвечать после Императорского разрешения.

Можно подумать, все так жаждали обратиться к экзекутору! Что люди, что ажлисс, даже случайно встретившись с экзекутором взглядом, стремились, наоборот, куда подальше шарахнуться.

Марк считает, что игра в протокол не так уж тяжела. Конечно, остальное время он пасёт своих коров и не думает ни о чём. У неё же нет иной жизни. Она же эксперимент. Можно подумать, она могла выбрать.

Расслабиться и поесть можно будет только вечером, оставшись наедине с Джи… Будет неплохо, если Джи вспомнит, что Император — гарант благоденствия всех своих подданых и подарит экзекутора кому-нибудь на несколько часов или даже дней. Визит — это всегда шанс.

Элиз, заплетенная и зашнурованная, выскочила из комнаты и вызвал лифт. Генри присоединит экзекуторский однообразный гардероб к вещам Императора в малом портальном зале, где собирался кортеж, и останется на базе на своей основной работе — в лаборатории морфологии. Экзекутору на двоих с Императором вполне хватит императорского стюарда…

Да, она сама могла бы подождать у кареты, но хотелось побыстрее избавится от напряжения. Джи её не звал, а она затихла и не напрашивалась. Но возможно Джи будет так добр, что использует на ней Благословение еще на базе?

Элиз явилась в апартаменты Императора, послала мысленное приветствие и замерла у дверей, сразу раздражаясь — опоздала.

Джи завтракал за столом для заседаний и слушал секретаря. Пошло официальное время.

Шла бы прямо к порталу и сидела бы себе в карете! Включилась бы в процесс вместе с остальными — и всё. Никто на территории базы не требует от экзекутора дословного соблюдения правил. Но раз уж пришла в форме и к докладу, так терпи. По собственной глупости добавила себе тупого ничегонеделания, играя в сопровождение раньше времени.

Хотя с другой стороны Крошка была рада, что Джи уже не настаивает на совместном приеме пищи с экзекутором. Столько лет прошло, а Крошка все еще не понимала, зачем Император соблюдает полный протокол даже у себя в комнатах, превращая еду в сложносоставную пытку.

Были времена, когда во время приемов и официальных обедов экзекутору стоило больших трудов сохранять спокойствие, наблюдая, как его Императорское величество элегантно подхватывает маленький кусочек чего-нибудь вкусного и несет в рот. Узкие губы слегка раскрываются, и в них неторопливо вкладывается ложка. Губы смыкаются, ложка выскальзывает, снова приближается ко рту, рот в ожидании приоткрывается… Хакисс бы изнемогала от всякоразных желаний, но она не Хакисс. Хотя… Можно изменить теломорфу в кого угодно, личность же изменить нельзя. Но Джи давно её не волнует. Каждый просто делает свою работу.

К тому же, можно разглядывать Вика. Секретарь императора, больше похожий на кондитера, зачем-то вырядившегося в парадную форму, зачитывал Джи протокол будущего визита. И зачем читать вслух, если Джи может вытянуть из головы Вика всё что угодно и когда угодно… Зато на Вика смотреть приятно. С удовольствием бы с ним поиграла. Но Вик любит сильных и решительных брюнеток. Достаточно посмотреть на его андроида. Ради отдыха можно было бы поменяться в чернокудрую девицу… Но Вик тоже остается на базе.

Элиз закрыла глаза и прошлась холодным ветром по своему телу, отгоняя кровь туда, где она не застаивается, собираясь в горячие пульсирующие узлы… Пускай течет свободно. Дышать ровно… Руки расслабить… Так… Рука императора лежит на столе, пальцы берут кусочек чего-то там с тарелки и несут ко рту. В детстве она могла смотреть на его руки часами… Эти пальцы прогладят её по краю уха, спустятся по шее, она обернётся и поймает их губами… Боже, ей же не десять лет… Бездна! Протокол! Святой протокол, ну почему она не встала, как положено, за спиной Джи. Разглядывала бы сейчас резьбу на спинке стула.

Получила фантомный шлепок по заднице, вздрогнула и отвела глаза.

Император всё видит.

Просто великолепно, что никто больше так не видит и не умеет творить фантомы! Это счастье, что настолько развитый скан есть только у Джи да экзекутора!

Наконец Джи закончил завтрак и встал. Стюард Эж помог Императору облачиться в классический насыщенно-синий мундир с золотым шитьем. Джи пошел вместе с Виком к выходу, захватив темно-синий обруч короны. Хищно блеснули золотые искры по ободку.

Элиз приготовилась пристроиться на свое обычное место, но Джи внезапно притянул экзекутора к себе и поцеловал.

— Соберись!

Сердце забилось рыбкой, выброшенной на берег. Элиз против воли ответила собачьим взглядом в спину Императора и поспешила вдогонку, держась по протоколу.

Император играет, это хорошо! Значит, не держит зла.

В огромном ослепительно-белом пространстве малого зала ожидал кортеж. Бледно-голубой лотос кареты призывно раскрыл силовые лепески.

«Иди назад», — приказал Джи, и Элиз снова скисла: ну вот за что опять?

Могла бы сидеть у ног Императора, на мягком.

Вскинула голову и отшагала за карету. Ткнула пальцем в почти невидимый сенсор и лепестки раздвинулись, формируя отдельную кабинку, где она и будет стоймя торчать всю дорогу, словно черно-бордовая заноза в чисто-небесном цветке.

Два летучих биодракона, похожие на ярких лоскутных змей, раскрыли прозрачные крылья и, затейливо извиваясь, первыми улетели в туман активированного портала. Ранее драконы сбрасывали в толпы встречающих чешую, состоящую из денежных ленточек. Но из-за людской жадности, порождавшей массовые беспорядки и вспышки преступности, биосимволы Империи теперь наполняют мелкими сладостями, да и то изредка.

Карета приняла от драконов сигнал, плавно приподнялась и, в окружении гвардейцев на планерах, пролетела порталом. И сразу накрыло счастьем: Джи начал раздавать благословение.

Крошка иногда испытывала желание подсоединиться и усилить Лучи Добра и Любви — люди не способны читать ауру и не поняли бы, кто их облагодетельствовал. Но не хотелось дразнить сопровождающих ажлисс, да и Джи вряд ли бы обрадовался. Хотя непрерывно излучать любовь было утомительно и для него.

Пять дней кортеж летал по сложной кривой, снижаясь над редкими городками и поселками, благославляя даже хутора и отщепенцев. Делали паузы в домах дознавателей и понемногу приближались к резиденции Кина — ажлисс, у которого в дозене жила сестра Сергея.

Там после полётов пришла очередь заседаний и праздничных ужинов, когда экзекутор бесшумной и молчаливой тенью сидела за Императором и слушала. Император тоже слушал, но, занятый по протоколу совещаниями и постоянными разговорами, не мог охватить всё и всех. Это было обязанностью экзекутора.

Нудно и скучно.

Элиз вздохнула и вернулась к блужданию взором по неживым предметам, время от времени закрывая глаза, открывая сознание и делая общий скан мышления толпы. Все у нас спокойно: мелкие склоки, мелкая злоба, мелкие радости и всеобщее почтение и любовь к Императору, гаранту нашему…

Изображать собственную статую не приносило ни радости, ни разнообразия, ничего интересного или хотя бы нового. Вечеринки были особо заунывными. Неподвижно проторчать, размеренно хлопая глазами и сканируя однообразные мысли веселящихся и не очень ажлисс и людей. Незаметно переминаться с ноги на ногу, пока общество лопало, галдело и мельтешило вокруг. При том, что мысли человеческого стада, Элиз прекрасно чувствовала, и у персоны, смотрящей в другую сторону, и у той, что вообще находилась за стеной… А возможных развлечений был очень ограниченный список: считать блюда или танцевальные па какой-нибудь фифы. Которая неожиданно вспомнила о принципах умеренности и уникальности и нацепила на себя только одну драгоценность, зато размером с тарелку.