Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ)

Следующие два часа мы разбирали учебные планы и собственное расписание милорда Райхона и складывали все то, что он успел разбросать по приемной.

Иногда к ректору заглядывали посетители, кто-нибудь из преподавателей или студентов, и он, не имея возможности свериться с записью, принимал всех без разбора, а бардак в таких случаях объяснял проказами брауни, которого в отсутствие мистера Адамса никто не подкармливал.

В это охотно верили. Что там брауни, когда по Оливеру видно, что и его в последнее время никто не подкармливает. Он похудел те за дни, что племянник находился в больнице, и не только из-за недоедания, думаю. Щеки ввалились, сильнее обозначив высокие скулы, глубже сделалась складка между бровей и заметнее тянущиеся от глаз к вискам лучики морщинок. Милорда Райхона это не портило — напротив, добавило этакой инфернальной привлекательности. Ставшие резкими черты, жесткая линия рта и тени на веках мужчины будили во мне странные желания… Действительно, странные. Увести его из рабочего кабинета, усадить на теплой кухне, картошечки с лучком нажарить по-быстрому, хрустящие огурчики выложить из банки на тарелку, сальца с чесночком подрезать. Поставить на стол запотевшую бутылку водки — не пьянства ради, а здоровья для, как любил говаривать дед…

«Жениться тебе надо, милок, — мысленно вздохнула я по-старушечьи. И добавила, вспомнив, о своей секретной миссии: — На мне»

Как там говорят о пути к сердцу мужчины? С точки зрения кардиохирургии не слишком верно и довольно рискованно, но мне же не коронарное шунтирование проводить.

— Простите, милорд Райхон, — решилась я после недолгих раздумий, — вы обедали сегодня?

Оливер оторвался от графика зачетов и взглянул на меня с недоумением, словно не понял вопроса.

— Я подумала, что если вы не обедали, я могла бы принести что-нибудь из столовой, — предложила я альтернативу картошке с салом.

— Нет, благодарю, — произнес он медленно и все еще немного удивленно. — Я и без того злоупотребляю вашим временем и…

Чем еще он злоупотребляет, маг сказать не успел, ибо явился новый посетитель. Посетительница.

— Добрый день, милорд, — мисс Милс, беспрепятственно миновав пустую и уже приведенную в порядок приемную, быстрым шагом вошла в кабинет. Заметив меня, изобразила приветливую улыбку: — Здравствуйте, Элизабет. Надеялась, что застану вас здесь.

— Добрый день, — ректор поднялся навстречу преподавательнице, лишив меня возможности узнать причину ее надежд.

— Я не собиралась вас беспокоить, Оливер, — профессор пребывала в хорошем настроении и, видимо, потому позволила себе маленькую фамильярность. — Хотела забрать у секретаря программы, если они уже согласованы, но приемная пуста.

Программы, программы… Я вспомнила, куда их сложила, и подтолкнула нужную папку ректору.

— Лидия не вышла сегодня на работу, — объяснил он, отыскивая среди прочих бумаги мисс Милс. — Наверное, снова… нездоровится…

— Наверное, — согласилась женщина. — Вы не посылали к ней? Возможно, бедняжке нужна помощь? Я видела ее в посольстве в день приема, мне показалось, что она взволнована. Больше чем обычно.

— В посольстве? — нахмурился Оливер. — Что она делала в посольстве?

— Искала леди Пенелопу, — ответила мисс Милс. — Хотела срочно что-то обсудить, а когда мы с леди Райс к ней вышли, не смогла и двух слов связать. Все твердила, что мы что-то знаем. А за день или два до этого напугала Элизабет. Да?

Она обернулась ко мне, и я вынуждена была кивнуть.

— Как напугала? — обеспокоенность в голосе ректора должна была меня обрадовать, но я предпочла бы вообще не обсуждать тот случай.

— Уже не помню, — солгала я. — Что-то сказала…

— О каком-то ребенке, — услужливо напомнила мисс Милс. — Снова заговаривалась: откуда бы у Элизабет взялся ребенок?

Я выдавила улыбку. Хорошо, что Оливер не смотрел на меня в тот момент, не то решил бы, что у меня кишечные колики.

— Вы правы, — сказал он мисс Милс. — Нужно послать кого-нибудь к Лидии. Займусь этим.

Ректор снял трубку телефона, вспомнил, что в приемной некому ответить, и с плохо скрываемым раздражением швырнул трубку опять на рычаг. Извинился и вышел, оставив меня наедине с кровожадно скалящейся драконшей.

— Элизабет, дорогая, — протянула она, — вы не заняты завтра вечером?

Я замотала головой (нет бы и тут соврать!) и опомниться не успела, как оказалась приглашенной на ужин.

— Приходите, — профессорша улыбалась так, словно на предстоящем ужине я — и главное блюдо, и десерт. — Саймон будет очень рад. Вы же знаете, где мы живем?

— Конечно, — ляпнула я, не подумав, что этого-то я как раз знать не должна, но моя собеседница такой осведомленности не удивилась.

Вернувшийся Оливер привел с собой деловито гудящую толпу размахивающих бумажками преподавателей, отвернувшись от них, мученически закатил глаза и виновато передернул плечами. Мисс Милс поспешила откланяться, и, глядя на обступивших ректора магов, явно планировавших задержаться надолго, мне оставалось только последовать ее примеру.

Правда, через полчаса я вернулась, успев сбегать в столовую и разжиться парой кусков мясного пирога. Разносчица удивилась просьбе завернуть мне его «с собой», но ее удивление — ничто в сравнении с тем, как смотрел на меня Оливер, когда я, скромно постучавшись в кабинет, где он все еще обсуждал с подчиненными проблемы насущные, сунула этот сверток ему в руки и, ничего не объясняя, вышла.

После чего с чувством выполненного долга зашла в общежитие, переоделась к тренировке и отправилась сообщать Саймону, как рад он будет завтра вечером.

Боевик и без меня был счастлив: с утра ходил под впечатлением от подписи Последнего Дракона. Бубнил с мальчишеской обидой, что лучше бы тот ему план семинаров подписал, и грозился, если ректор отважится снова его вызвать, жестоко отомстить за навязанный факультатив. На известие о грядущем ужине отреагировал спокойнее и обещал позаботиться о том, чтобы я не оказалась в неловком положении. Мне следовало бы поинтересоваться, что именно он собирается сделать, но в мыслях было… непонятно что в мыслях было, и даже час на ринге не помог привести их в порядок.

А вечером в нашей комнате Мэг устроила грандиозную примерку, выбирая, в чем пойти завтра на лекцию доктора Э. Грина, и мне советовала поступить так же, чтобы не ударить в грязь лицом перед девицами со старших курсов и «зарвавшимися первогодками», а еще предупредила, что разбудит с утра на час раньше. А может, и на два — потому что нужно успеть занять лучшие места в аудитории.

Я подумала, что мир сошел с ума — не все же себя в этом обвинять? — посоветовала подруге обратиться за помощью с выбором образа к Сибил и демонстративно улеглась спать. Получилось ли у меня сразу же уснуть — другой вопрос.

То, что лекция доктора Грина на целительском факультете — событие неординарное, я поняла уже по реакции Мэг, но истинные масштабы значимости сего мероприятия оценила лишь на следующее утро.

Маргарита, как и грозилась, разбудила меня в несусветную рань и погнала в ванную. После умывания решила вдруг, что я слишком бледная, и порывалась нарисовать мне здоровый румянец, а заодно «подчеркнуть глаза». Смирившись с тем, что ее благие намерения не нашли должного отклика в моей душе, и ничего себе подчеркивать я не позволю, переключилась на наряды. Сломать мне ребра корсетом ей не удалось, хотя она честно старалась, после чего долго бурчала из-за моего нежелания надеть «приличное платье», словно в том, что я выбрала — скромном и неброском — было что-то неприличное. Затем хотела украсить мою прическу какими-то крашеными перьями, но, потерпев очередное фиаско, махнула рукой и заявила, что лучше прийти на лекцию в компании бледной моли, чем опоздать.

Вторую порцию упреков я выслушала, когда выяснилось, что мы все-таки опоздали. До начала лекции оставалось не меньше часа, но первые ряды в большой полукруглой аудитории уже заняли разряженные, словно на премьеру в столичном театре, девицы, на фоне которых я, и правда, гляделась бледно, о чем мне и было сообщено десятком пренебрежительных взоров и дружным, прямо таки лошадиным фырканьем. Я смутилась напоказ и воспользовалась случаем забиться на галерку. Мэг ворчала и норовила ткнуть локтем в бок, но стоически последовала за мной.