В оковах страсти

— Элеонора, — Эрик толчком вывел меня из оцепенения, — Элеонора, еще не слишком поздно, давай попробуем…

— Нет! — Я попыталась вырваться. — Ты хочешь убить меня! Оставь же меня, оставь!

Тогда он обхватил руками мое лицо и заставил взглянуть на себя.

— Bera traust til mik! [40] Элеонора, я дал клятву защищать вашу жизнь, подумайте сами, разве повел бы я вас в огонь, зная, что там мы наверняка сгорим? Я хочу жить! И хочу, чтобы вы жили. Прошу, соберитесь с мыслями, решитесь наконец, ваш Бог защитит нас своей рукой, это все-таки Его дом…

— Бои кто-то стоит! Смотрите же! - закричал кто-то совсем рядом.

Лицо Эрика осветилось огненным светом, и когда он заботливо натянул на мою голову платок, я ощутила, как частица его силы и уверенности передалась и мне, совсем малая частица, но я уже смогла дышать спокойнее, надеясь на лучшее. Я взглянула в его глаза в это мгновение. Воистину король эльфов обладал силой, которая должна была победить огонь.

Мы схватились за руки и что есть мочи помчались к объятой огнем церкви.

Незадолго до того как мы прошмыгнули внутрь, облака разошлись, дав возможность комете вновь появиться над монастырем. Монах у набатного колокола, увидевший ее первым, упав на колени, стал возносить молитву немилосердному небу. А вскоре заголосили и те, кто в бессмысленной суете метались с чанами и бадьями, наполненными водой, потому что комета извергла перед церковью сатану, и теперь он метался и лютовал между стен монастыря… Мы вбежали в церковь и захлопнули за собой дверь.

Огонь уже достиг внутренних помещений церкви. И не успели мы войти, как со стропильной фермы упала горящая деревянная балка и с треском и грохотом покатилась вглубь. Она упала прямо в середину молитвенной скамьи, где я под вечер смиренно стояла на коленях. На белые льняные покровы, прикрывавшие холодные стены, пролился целый дождь из искр. Было жарко, нестерпимо жарко, лицо мое пылало, пот ручьями стекал с лица. Наши шаги, наше затрудненное дыхание — все тонуло в реве огня, отскакивающего от стен, и зловещий мяч танцевал по всей церкви, туда-сюда, туда-сюда, и все время рядом с нами, так, что мы хорошо это слышали…

— Где вход? Вход! — Прокричал мне Эрик.

Я указала на алтарь. О небо, если мы не найдем его… Я закашлялась, мне стало не хватать воздуха. Дым, везде дым и чад… Над нами оглушительно затрещали стропила, горящие деревянные перекрытия раскачивались в воздухе. В центральном проходе одна из стропильных балок вонзилась прямо в свежевырытое место погребения. Между ним и молитвенной скамьей образовался промежуток, в который увлек меня за собой Эрик.

Сырой платок соскользнул с моей головы и упал на пол. Я старалась побороть в себе животный страх сгореть здесь заживо. Как цепи, пальцы Эрика сжимали мои руки, он неумолимо тащил меня за собой.

Наконец мы оказались в капелле и, кашляя и отплевываясь, остановились там. На ступенях, ведущих к алтарю, лежал обугленный труп монаха. На его рясе плясали языки пламени. Поднятая вверх, как в бою, рука, торчала черным крылом на фоне светлых ступеней из песчаника. Молния поразила его во время вечерней молитвы.

Эрик не позволил мне долго смотреть на мертвеца и повлек меня дальше за собой, к алтарю.

— Ищи вход, — услышала я его просьбу.

Вход — где он был? Отверстие в алтаре или ход, замаскированный под каменной плитой настила пола? Сделав глубокий вдох, я вновь взглянула на погибшего. Неожиданно Эрик отошел от меня в сторону. Широко раскрытыми глазами я следила за тем, как он рынком сорвал искусно вышитое покрывало с главного алтаря и помчался к купели. Он скинул каменную крышку, которая, к моему ужасу, рассыпалась на тысячу осколков, и вода брызнула на его одежду, он окунул ткань в купель и, пропитавшуюся водой, вытащил обратно. Я смотрела на него, ничего не понимая. Святая вода… Затем он сразу же побежал обратно. Он с осторожностью огибал горящие деревяшки на каменном полу и не сводил озабоченного взгляда с покрывала. Я опустилась на колени и руками стала ощупывать плиты настила пола в поиске необходимой, под которой находился вход, лихорадочно ища указание в своем сне, но его не было…

— Varask! [41]

Страшный крик перекрыл треск огня. Я подняла голову и увидела искаженное гримасой ужаса лицо Эрика. Он бросился на меня со всей силой, сбил с колен, мы покатились кувырком за камень в углу… Эрик присел на корточки рядом и стал меня трясти. На том месте, где я только что сидела, лежала метровая горящая ярким пламенем балка — оставшиеся на алтаре льняные полотенца и псалтырь занялись огнем и полыхали. Я закрыла глаза. Нечто холодное, сырое коснулось моего лица. Эрик рынком поднял меня и что-то кричал мне, но шум пожара заглушал слова, И я не могла разобрать ни слова. Я завернулась в сырую ткань с алтаря и прижала ее уголки ко рту и носу. И вновь вернулась к жизни.

Горящая балка перекрыла часть алтаря. А если плита находится именно там? Стоя на коленях, мы растерянно прощупывали пол.

А потом он нашел что-то. Рядом с алтарем, там, где по воле Господа не было еще горящих обломков, большими буквами были высечены слова: «HIC JACET FRIDUS QUONDAM ABBAS LOCIS ISTIUS» [42] — надгробная плита старого аббата! Эрик нащупал деревянный гвоздь и быстро выдернул его. Жар, дым и чад стали невыносимыми. Кашляя и отплевываясь, он принялся за дело. Я придвинулась к нему как можно ближе, держа перед его лицом часть ткани с алтаря. Находясь столь близко от него, я почувствовала его усилия и старания, его страх не успеть, так как над нами вновь грохотало, а за нами уже вовсю бушевало пламя.

И тут между плитой и полом образовалась щель. То ли это место, что нам нужно или мы увидим под плитой истлевший скелет? Руки Эрика были сильно напряжены, когда он тремя пальцами приподнял камень. Я просунула в образовавшееся отверстие свои руки, моля Бога о том, чтобы силы не оставили его именно в этот момент, и стала помогать отодвигать камень изо всех сил.

Когда отверстие стало достаточным, Эрик схватил плиту двумя руками и сдвинул ее. Он быстро посмотрел вокруг, ища то, чем можно было бы посветить вниз: без света мы никогда не нашли бы верного пути. Свеча перед ларцом для хранения святого причастия оставалась единственным, что чудом еще не оплавилось. Эрик, не раздумывая, схватил ее с подставки. В это время взгляд мой упал на каменную часть алтаря. Бог мой, все было разрушено, все, что было оборудовано здесь для почитания Всевышнего, все… За кованными железными воротами что-то блеснуло золотом. Ларец для хранения реликвий. О небо — он тоже мог сгореть! Не раздумывая более, я принялась сотрясать воротца. Реликвии — я не должна была позволить сгореть им… Эрик отбросил меня от горящего алтаря.

— Быстро вниз! Спускайтесь в отверстие!

— Ящик — мы должны взять его с собой!

Упираясь, я указала на алтарь. Эрик закатил глаза. Ругаясь, он вложил в мою руку свечу и оттеснил в сторону. Он схватился за воротца, уперся ногой в алтарь — я в ужасе закрыла глаза. Через несколько мгновений в моих руках оказалась коробка.

— Сейчас же спускайтесь вниз, сколько еще вы хотите ждать?!

Казалось, что церковь вот-вот рухнет. От густого дыма у меня закружилась голова, ни минуты не медля я стала спускаться в мрачное отверстие. Хуже уже ничего не могло быть. Внизу воздух был холодными неприятным, будто дыхание смерти коснулось лица…

— Быстрее, Элеонора, вы можете побыстрее?

Эрик нагнулся к алтарю, защищаясь воротцами от горящей деревяшки, которая упала на пол прямо возле спуска.

Перед тем как спуститься вниз, я увидела, как ларец для святого причастия, на который мои родители много лет назад пожертвовали деньги, упал с цоколя прямо в горящую поленницу дров. Сверкающие драгоценные камни, которыми оп был украшен, исчезли в ненасытном огне, искры поднялись высоко в небо. Когда пройдет эта ночь, от серебряной коробочки и ее священного содержимого не останется ровным счетом ничего…