Эта безумная семейка (СИ)

  Под конец вампир довел нас до дома. Леша тактично ушел вперед, поэтому, совершенно подтверждая сложившуюся картину в торговом центре (про сестру, парня и брата), мы с Лионом не удержались и самозабвенно целовались. У подъезда, на морозе, как юные влюбленные, боящиеся переходить к чему-либо большему. Я и на самом деле боялась. Не спрашивайте, почему. Лион это знал и ни на чем не настаивал. Лишь сказал напоследок, что всегда рад придти на помощь и спросил, приходить ли ему на праздник за рассказом. Немного подумав, я сказала, чтобы приходил. В конце концов, Леше будет с кем пообщаться во время шабаша.

  На прощание погладив меня по волосам и сообщив, что ему всегда нравилось, когда у меня волосы подлиннее, Лион исчез. А я еще некоторое время стояла на морозе и смотрела в ночное небо, словно то могло мне что-то сообщить. После улыбнулась и пошла домой. К Леше.

  Я вновь в обиде на себя за то,

  Что ты ушел, и я опять ничто.

  И сердце – блажь, и мысли – решето,

  И целый день опять смотрю в окно.

  А за окном такой печальный бред –

  Там листья, скомканные коркой льда,

  А сверху медленно ложиться снег

  И засыпает, будто навсегда.

  Не петь и не плакать.

  Дурные вести.

  Зима в дверях, а мы не вместе.

  Опять не вместе...

  Скажи, ну разве я повинна в том,

  Что я не воин вовсе, не герой,

  Что родилась я, чтобы стать щитом кому-то,

  Я лишь спутник, я всегда второй.

  И жизнь моя – пьеса для двоих,

  Простой дуэт для скрипки и альта.

  Когда твой голос так внезапно стих,

  Мой тоже захватила пустота.

  Не петь и не плакать

  В объятьях стужи.

  Лишь снег и ветер,

  Да тьма снаружи.

  Зима внутри, зима снаружи... [4]

  Глава пятая.

  Лучше не спрашивайте меня, как прошла следующая неделя. Конец четверти – это, скажу я вам по секрету, то еще мероприятие. Особенно, если это вторая четверть, на носу Новый год, и нужно что-то коллективно-творческое организовывать. Мой класс плакал с моих идей. Я от их – рыдала. В конце концов сговорились что-то хором спеть, и тем дело закрыли.

  Как мы пели...

  Как говорилось в одном фильме, который я недавно посмотрела: “Дети плачут, директор платит, а мне кайфово...”. Только и разница, что нам никто ничего не платил. Думаю, на следующий год вообще не поручат импровизировать...

  Наконец, этот... как сказать-то... моим привычным “дурдом” тут уже не обойдешь. В общем, когда ЭТО наконец закончилось и каникулы можно было считать начавшимися, я была без сил. Правда, моя группа поддержки в лице Ники, Олега, Леши и Нальки мне расслабиться не дала и потащила праздновать нашу маленькую победу. Вернее, победы. Вот, например, Налька у нас сдала первые в своей жизни зачеты на Земле. Почему так рано? Так дядя Алекс ее на наш семейный праздник пригласил.

  Кстати, да. Помните, я упоминала, что наша Таня в уныние впала? Я таки нашла время и поговорила с ней. А после еще два дня ходила в глубокой степени недоумении и с твердой мыслью, что я в этом мире определенно что-то не понимаю. Не только в этом мире. Вообще, во Вселенной. По крайней мере, логику некоторых отдельно взятых существ я понять не могла.

  В тот вечер я уже привычно укладывалась спать в гостиной, стараясь представить план на будущий день. План выходил странный. То есть по нему выходило, что времени у меня нет, а дел – просто необъятный океан. Хорошо еще, что Наника и Олег время от времени с Лешей занимались, вводили в курс событий. Сыночек мой, конечно, мальчик умный и хороший, но иногда как ляпнет что-нибудь под руку, так потом еще час доказывай, что он не прав. Я успела уяснить главное правило общения с ним – его нельзя называть маленьким. А то такое начинается, что потом целый день говорить и слушать что-либо лень.

  Задумчиво прикусив губу, я гладила по голове кошатину, которая так и не надумала становиться более умной, и смотрела в тетрадь с тем самым планом, когда ко мне в комнату завалилась Налька в своей истиной форме. Выглядела недопира вымотанной до невозможного. И трагически мрачной. Кстати, как я заметила, от ипостаси действительно немало зависело поведение – в человеческом теле Налька была все такой же невинной и доброй. Но очень грустной. Потому она предпочитала злиться в облике недопиры.

  Проводив взглядом Нальку до ее любимой балки, все-таки не выдержала и спросила, надеясь, что Леша уже спит:

  - Слушай, что случилось?

  - Ничего, просто зачеты, – заученно пробубнила Налька и запахнулась в крылья по самый нос. Она явно не горела желанием общаться. А вот я – да.

  - А теперь серьезно, – потребовала я, не сводя с нее взгляда. Моему упрямству можно было только позавидовать. – Я же вижу, что что-то произошло.

  - Все нормально.

  Прозвучало это так, словно недопира говорила сквозь сжатые зубы. Мне на миг показалось, что еще немного – и меня банально покусают. Но – нет, не случилось. Вместо этого Налька неожиданно встрепенулась, отцепилась от балки (вернее, попросту с нее свалилась) и подползла ко мне, сверкая глазами. Подобравшись поближе, она до боли вцепилась в мои плечи и притянула к себе, яростно зашипев:

  - Не могу я выйти за него замуж!

  Я от такого поведения, мягко говоря, ошалела. И уже хотела отстраниться, но заглянула в Налькины глаза и поняла – спасать надо. Скорая помощь, к Митиной бабушке по линии отца (да простит меня она!)...

  Первым делом – надо разобраться в ситуации. Потому, как могла спокойно, спросила в ответ:

  - За кого “за него”?

  На меня посмотрели, как на дуру. Так, я чего-то не поняла? Впрочем, подумать мне не дали. Хорошенько встряхнув меня за плечи, Налька отчаянно зашипела, только чудом удержавшись от крика:

  - За Сашу!

  Вот тут уже я сама себя почувствовала недалекой. Потому что, похлопав глазами, глупо переспросила:

  - За какого Сашу?..

  Нет, ну в самом деле, это ведь не то, о чем я подумала? Дядя Алекс только трем живым существам позволяет себя Сашей называть – своей матери, сестре Зарейне и моей маме. Да и, если разговор идет о нем, о каком “замуже” может быть речь?! Разве убежденные холостяки женятся? Нонсенс. Он ведь даже на матери Чадары не женился, только ребенка забрал на воспитание (та не возражала).

  - Вот не знаю, как у тебя, а у меня в знакомых есть только один Саша, – вкрадчиво зашипела в ответ Налька, зло и отчаянно сверкнув глазами и совершенно забыв, что я все-таки живая (иначе как объяснить, что она мне плечи коготками уже до крови расцарапала?). – Он же Александр. Или, как ты его зовешь, Алекс!

  С моей стороны наступил полный ступор. Я даже боли не почувствовала. Вернее, не обратила на нее внимание. Глядя в глаза Нальке, переспросила терпеливо, как если бы говорила с душевнобольным (хотя это скорее я сама душевнобольная):

  - А причем тут “замуж”?..

  Тихо застонав, недопира отпустила меня и “сползла” на пол. Схватившись за голову, она некоторое время молчала, явно про себя ругаясь на мою тупость, а затем тихо, вкрадчиво обрисовала ситуацию:

  - Саша, который Александр, который Алекс и твой дядя по совместительству, сделал мне, твоей подруге и соседке по квартире, предложение. Как говорят у вас – руки и сердца. А у нас – крыла и опоры... – на секунду, не дольше, Налька замолчала, вздохнув. После снова добавила с полным отчаянием и тоской: – А я не могу выйти за него!

  Немного помолчав, пытаясь уложить услышанное в свою голову, которая для таких новостей была явно маловата, я плюнула на все и решила просто принять, как данность. Потом осмыслю и разберусь. Помолчав, задала самый банальный вопрос в данной ситуации:

  - Почему?

  Вот тут Налька снова “взорвалась”. Вскочив с пола, она опять налетела на меня и принялась горячо шептать на ухо. В точности передать этот монолог я, увы, не смогу, потому что знакомые мне слова путались с чужим наречием (явно родным для Нальки), а сама недопира иногда так меня встряхивала, что я только чудом своего собственного имени не забыла. Все-таки, что не говори, а раса моей подругой не даром славится хорошими воинами – силы им не отнимать...