Судьба изменчива, как ветер (СИ)

- Ах, муж мой, миновало ли? – нервно отозвался Тони, всматриваясь в бушующую за окном снежную бурю. – Ты только погляди, какая ужасная погода, словно и небеса отвернулись от нашей семьи! И мальчик в таком состоянии, что я опасаюсь…

- Не говори мне о нем, милый, - оборвал мужа князь Иво, - такой позор на мою голову! Обесчестить семью, спутаться с конюхом! Не ожидал от нашего сына такой глупости, никак не ожидал!

- В этом есть и твоя вина, мой господин. Ты был слишком снисходителен с ним. Если бы принял прошлую зиму предложение графа Арена, ничего этого бы с нами не случилось…

- Все наладится, вот увидишь! Время лечит любые раны. Но ты прав, я напрасно потакал капризам Марлина! Что ж, как только он поправится, немедленно сыграем свадьбу. На лучшую партию рассчитывать теперь не приходится, но я уже всё продумал. Он станет супругом князя Лан-Магды!

- Но, дорогой, князь наш ровесник! – покачал головой омега. - Может, не стоит нам так спешить с замужеством Марли? Он так измучился...

- Ты непоследователен в своих суждениях, - возразил Иво, - то говоришь о строгостях, то взываешь к послаблению. Нет, я убежден, что замужество – лучший выход из создавшегося положения, перемены пойдут на пользу Марлину и отвлекут от глупостей.

- Я всю зиму пытался снова сблизиться с ним, вернуть прежнего беззаботного юношу, - горестно прошептал Тони, - но безуспешно. Он замкнулся в своей скорлупе, как ящерица. Кто знает, как он отреагирует на известие о назначенном ему женихе?

- В панцире, как черепаха, - машинально поправил князь. – Отреагирует нормально. Скажи, а он не пытался увидеться со своим… хе... с этим... - Тони замялся, не зная, как бы поделикатнее обозвать любовника сына.

- Нет, не пытался. Мальчик почти не выходил из своей комнаты, хотя я вовсе не запрещал ему гулять в окрестностях поместья. Он даже в столовую редко спускался, если не прикажешь отнести еду ему наверх, так он и не спросит. Похудел, побледнел, одни глаза от него остались.

- За что нам такие напасти? - горько вздохнул Иво. – Ну да теперь всё. Миновало. – Он говорил так, словно убеждал самого себя. Ребёнка мы отправили, куда должно, его отца – тоже.

- Он уже уехал из деревни?

- Завтра поутру, - ответил князь, - чиновник разрешил новобранцам побыть эту последнюю ночь дома.

- А где сейчас …этот человек? Он ведь нездешний, у него нет родных.

- За лесом, на хуторе у знахаря. Он его выходил, на ноги поставил, так вот он и попросил разрешить сходить к нему, попрощаться. Я позволил, всё равно ему более пойти не к кому.

- Ах, дорогой, хоть бы все это поскорее забылось! – прошептал Тони, прижимаясь головой к плечу мужа.

- Забудется, дорогой, все забудется, - целуя омегу в висок, твердо сказал князь, - вот выдадим замуж Марли и заживем, как прежде!

Они замолчали, глядя на бушевавшую за окном непогоду. Никем не замеченный, от раскрытых дверей родительской спальни тихо отступил Марлин, - бледный, дрожащий, с широко распахнутыми безумными глазами…

- Случайно подслушанный разговор родителей явился последней каплей для моего и без того расстроенного состояния, сильно подорванного тяжелой зимой, родами и потерей ребёнка, - рассказывал дальше князь Марлин. – Я впал в какое-то помешательство, не понимал, что и зачем делаю. Выбежав вниз, в подсобные помещения, я сдернул с гвоздя первый попавшийся полушубок, - это оказался старый армяк нашего лакея, нахлобучил на голову его же шапку и помчался в лес сквозь бушующую на улице ужасную вьюгу. Сейчас уж и не припомню, что заставило меня решиться на этот безумный поступок? Может быть, желание убежать от произвола родителя, может, отчаянная попытка последний раз увидеться с любимым, сказать ему последнее «прости»?

Я сбился с дороги почти сразу же, как вошел в лес, и наверняка погиб бы, если б на меня случайно не наткнулись заезжие охотники, застигнутые в лесу той же непогодой. Они приняли меня за местного крестьянина и отнесли в охотничий домик, где я и пролежал без памяти целые сутки. Когда же мне сделалось лучше, и погода наладилась, я смог объяснить своим спасителям, кто я такой и где живу.

А дома меня ждал ещё один удар судьбы – тяжелейший и непоправимый…

Родители хватились сына не сразу, а ближе к вечеру, и сначала не очень обеспокоились, думая, что он где-то сидит в одиночестве, по обыкновению избегая их. Когда же тщательные поиски ни к чему не привели, отец собрал слуг и спросил, не видел ли кто в это утро молодого князя. Все дружно покачали головами, и только кухаркин сын робко подал голос, сказав, что когда он нёс дрова в печки, навстречу ему выбежал молодой господин, да так чудно был одет, ровно простолюдин, а глаза испуганные, вроде безумные…

Тотчас снарядили поиски, родители тоже поехали в лес в маленькой повозке.

Что с ними случилось той ночью и почему они выпали из повозки, покатившись по крутому обрыву к реке, осталось невыясненным. Их нашли через день к вечеру. Отец Тони сломал шею, ударившись о дерево, и умер сразу же, а князь Иво, серьёзно повредивший обе ноги, замёрз, не дождавшись помощи…

- Мой дед так и не оправился после похорон, месяц проболел, потом тоже скончался... Меня давило горе, но ещё более, - тяжкий груз вины, я не хотел жить и всерьез подумывал наложить на себя руки. От этого безумного поступка меня спас младший братик, твой будущий отец. Я вспомнил о нем в тот самый роковой момент, когда уже прилаживал к потолку крепкую веревку.

Я остался жить ради него, ни в чем не повинного десятилетнего мальчика, лишившегося по моей вине родительской ласки, и всю свою дальнейшую жизнь полностью посвятил заботам о его воспитании.

Жить в поместье деда я больше не мог, там всё слишком напоминало о погибших родителях, о счастливом прошлом. Я продал его и переехал с братом в Лилиас-Миду, принадлежавшее тогда моему дядюшке. Старый князь очень обрадовался нашему приезду и, не имея наследников, составил завещание в мою пользу.

Остальное тебе известно, Тефи. Я вырастил братика, выдал замуж. Только… - князь сделал паузу и лицо его снова затуманилось, - только не суждено было ему узнать счастье. Видимо, кара небес через меня дотянулась и до твоего родителя.