Во Имя Закона (СИ)

Флоренс уже привыкла, что каждый раз, когда они шли к Равновесной Чаше, все Поднебесье настраивалось против них. Она ли была тому причиной, или появившийся призрак Фредерика, или прозревший Ансельм… Девушке, если честно, было уже все равно. Ничего другого она не ожидала. В этом мире царили свои жестокие законы, и тех, кто отличался от толпы, не любили и боялись, как и в любом другом из миров.

В этот раз, когда три с половиной волшебника спешили по тропе, птицы оглашенно кричали:

– Гемма! Гемма! Гемма!

Да, волшебница для всех сейчас являла первостепенную опасность.

Одинокий писк «Фредерик» потонул в гуле этого крика.

Когда друзья вышли на поляну, Гемма инстинктивно схватила Флоренс за руку. Волшебница знала, что девушка единственная из них не испытывала угрызений совести. Девушка была единственной, кто могла прямо смотреть остальным в глаза. Гордо и дерзко. Что бы ни случилось.

И Флоренс именно так и сделала.

По Чаше пронесся вздох изумления, когда жители Поднебесья увидели Ансельма. Тот шел за женщинами, опустив глаза. Но их наличие скрыть было невозможно.

– Откуда у него глаза? – закричал кто-то из самой сердцевины вмиг загудевшей толпы.

И его крик тут же подхватил рой разгневанных голосов:

– Откуда? Откуда?

«От верблюда», – так и хотелось бросить им в лицо. Но вместо этого Флоренс спокойно и уверенно ступила на Чашу, ведя за собой остальных. Девушка обводила взглядом всех, кто осмеливался пялиться на них. И ни один не выдерживал её горящего взгляда. Потому что каждый читал в нем готовность защищать любого из их странной четверки до конца.

После того, как Равновесная Чаша вздрогнула и осталась в своих пределах, к сошедшим на землю друзьям подошел Младший Бакалавр. Он избегал смотреть в глаза всем. И только один раз посмотрел на Ансельма, поймав стыдливый взгляд нетронутого. С осуждением, как показалось Флоренс. Девушка уже сжала зубы, приготовившись ответить Бакалавру, если бы тот осмелился облечь свое осуждение в слова, но волшебник ничего не сказал по этому поводу.

– Вас ждут завтра в Башне Бакалавров, – проговорил мужчина и поспешил прочь, как от прокаженных.

Вернувшись домой, все четверо стали готовиться ко сну и к завтрашнему дню. Гемма успокоилась. Лицо её теперь приобрело выражение мягкое и задумчивое, с легким румянцем, как после длительного волнения, которое, наконец, оказалось позади. Ансельм ходил за ней как привязанный. Смотреть на это было и смешно и больно. Иногда он придерживал её за локоть, и тогда Флоренс готова была умилиться. Но все же от новой личности Ансельма, от его странной внезапно возникшей инаковости, мурашки бежали по спине.

Фредерик устроился у окна, выглядывая в небе крупнобокую луну. Магнум забрался на колени к девушке и, осторожно заглядывая ей в глаза, попросил:

– Расскажи мне сказку.

– О чем? – спросила Флоренс, усаживая гнома поудобнее.

– О вас с Геммой, – ответил Магнум.

– Какая смышлёная железяка, – с нежностью в голосе рассмеялась Фло.

А гном ласково уткнулся седой головой ей в бок. Флоренс не удержалась и погладила его по сверкающей лысине.

Феррум, заслышав разговор, тут же забрался на другое колено девушки.

– Про нас с Геммой как-нибудь в другой раз, – сказала Флоренс, поглядывая на нетронутого, – а вот про бесстрашного призрака по имени Фледелик, я вам с удовольствием расскажу.

После сказки гномы невесело поплелись в комнату Флоренс, расстроенные тем, что день заканчивался, и заканчивались их бесконечные шалости. Гемма ушла к себе. Бесстрашный призрак Фредерик испарился в воздухе, отбыв в свои неведомые владения. Девушка сидела на табурете за столом, попивая горячий чай.

Ансельм, как и говорил, остался ночевать у них, расположившись на полу в кухне. И кошка лизала ладонь его безвольно распростертой руки.

– Что мы забыли в этом мире? – спросила Флоренс у Геммы, когда на следующий день их отправили на задание в тот самый мир, который она открыла несколькими неделями ранее. – Жена прозектора давно умерла, и даже заново родилась мужчиной и воссоединилась со своей семьей! Что нам здесь делать? Почему из всех возможных вариантов нам всегда достается это сельскохозяйственное угодье?

– Нам надо стереть следы своего пребывания здесь. Это простая экология и проявление уважения к вселенским законам, – терпеливо отвечала ей Гемма.

Они шли по растрескавшейся от засухи проселочной дороге. Солнце припекало нещадно. Волшебница была в платье лимонного цвета. Её волосы растрепались от долгой ходьбы. На щеках горел румянец. Дыхание сбилось. Гемма была красива, как никогда. Она была такой настоящей, с мягкой, чуть усталой улыбкой, с прищуренными из-за яркого солнца глазами. И Флоренс готова была падать на колени от переполнявшего её восторга и благоговения.

Если бы не шедший за ними Ансельм, прислушивающийся к их разговору, может быть, Фло так бы и сделала.

Фредерик с гордой осанкой, заложив руки за спину, плыл впереди, безучастный к происходящему.

– Что за вселенские законы? – встрепенулась Флоренс. – Разве Закон не един?

– Един, – кивнула Гемма, убирая с взмокшего лица прядь волос. – Это его следствия.

– Как всегда, ничего не разобрать, – с недовольством заметила Флоренс, идя с волшебницей в ногу.

Что было не так-то просто, учитывая их различные темпераменты, которые находили свое отражение и в походке. Если Гемма шла с достоинством, всегда с гордой осанкой, двигалась плавно, словно лишний раз подтверждая свою устойчивую натуру, то Флоренс была резкой, подвижной. Ей даже идти по прямой было сложно: она либо убегала вперед, либо внезапно останавливалась, пораженная фразой в разговоре, или могла идти вперед спиной, чтобы лучше видеть собеседника, и всегда была, как зверек, скачущий по ветке.

– Стойте, – раздался голос Фредерика прямо перед ними, и Гемма, не успев затормозить, прошла сквозь брата, не вызвав, к своему удивлению, никакого недовольства с его стороны.

– Что случилось? – спросила она, оборачиваясь.

Фредерик хмуро кивнул в сторону горизонта.

Там, где дорожная колея встречалась с небом, появилась черная точка, которая стремительно разрасталась в размерах.

– Ноэль, – едва слышно пробормотала Гемма и стала осматриваться.

– И не один, – подтвердил призрак.

– Дверь? – вздохнула Флоренс, понимая беспокойство волшебницы.

Они находились на пустыре. По обеим сторонам дороги рос низкий кустарник.

– Да, дверь бы сейчас пригодилась как нельзя кстати, – согласился Фредерик, продолжая высматривать на горизонте армию Ноэля. Затем он покосился на безучастно стоявшего рядом нетронутого. – Нам не справиться без Ансельма, – сказал призрак и остановил свой взгляд на Флоренс.

Та опять тяжело вздохнула и кивнула:

– Валяй. Я готова.

Теперь Фредерик смотрел на сестру.

– Вы даже не целовались, – коротко вздохнул он.

– Целовались! – возразила Гемма. – Флоренс целовала меня в висок!

– Он имеет в виду другое, – повела бровями Фло.

– Что другое? – уставилась на неё Гемма.

Призрак закатил глаза.

– Я тебе дома объясню, – бросила волшебнице девушка.

А Фредерик тем временем становился все пасмурнее. Он то и дело бросал взгляды на приближавшуюся темную тучу, состоявшую из воинов Ноэля с ним самим во главе. Даже Флоренс уже начинала паниковать, не говоря о Гемме. И только Ансельм с поразительным равнодушием наблюдал за происходящим.

– Мне нечем тебя зацепить, – сказал после раздумья призрак. – Без привязанностей твоя душа неуязвима. Неуязвима для страдания.

Он глубоко вздохнул и перевел тяжелый взгляд на сестру.

– Даже не думай, – выпалила Флоренс, вставая между Фредериком и Геммой.

– Но, Флоренс, мы можем погибнуть, – попыталась возразить волшебница.