Во Имя Закона (СИ)

– Ваш старший брат тоже будет? – спросила Флоренс как можно спокойнее. Хоть ей было и смешно от новой формулировки вопроса.

Она поморщилась, когда поняла, что в чем-то Средний Бакалавр был прав.

– У меня нет брата, дитя, – ответил волшебник.

– Как же нет? Ваш двойник? Старший Бакалавр. Вы очень похожи. И с Младшим Бакалавром тоже, – хоть девушку и раздирало изнутри чувство протеста, она старалась говорить без обычного сарказма.

– Мы похожи, это правда, – согласился Бакалавр Средней Степени, приглаживая прозрачную бороду. – Но он не брат мне.

– Ничего удивительного. С таким-то характером, – Фло покачала головой.

– А теперь идите. Бартомиу ждет вас.

Гемма молча повиновалась. Флоренс осталось только догонять волшебницу, следуя за голубым меховым плащом. Девушка даже не заметила, что Ансельма больше не было рядом с ними.

– Фредерик, – поздоровалась волшебница с братом, словно ожидала встретить его в каморке зельевара.

– Пришли! Пришли! – раздалось радостное бормотание Бартомиу возле стола.

Он расставлял чашки.

Тени от огня в печи весело прыгали по стенам. Отблески пламени сверкали в расставленных на полках колбах и склянках.

Фредерик, нахохлившись, сидел в углу, потерянный и равнодушный ко всему. На появление сестры он никак не отреагировал.

– Что с ним? – шепотом спросила Флоренс.

– Я не знаю, – сдержанно ответила Гемма, и по этой сдержанности Фло поняла, что волшебница переживает.

Они молча сели за стол. Бартомиу тут же придвинул им чашки с ароматным травяным настоем. Флоренс наклонила голову к чашке, принюхалась и невольно застонала от удовольствия. После мороза горячий чай был просто великолепен.

– А эффект будет такой же, как в прошлый раз? – спросила девушка, уже смирившись с этой мыслью. Хоть Флоренс и пришлось сразу лечь в постель, зато Гема ухаживала за ней. Это было незабываемо. Только кто будет ухаживать за самой Геммой?

– Какой эффект? – выпрямился, насколько это было возможно, всегда сутулый Бартомиу, отбросив седую прядь с лица.

В выцветших глазах весело поблескивали огоньки.

– Как будто душа отделяется от тела, – завороженно глядя на старика, произнесла Флоренс.

– Охо-хо, – рассмеялся Бартомиу. – С тобой что-то случилось тогда. Зачем винить мой чай?

– А что со мной случилось? – нахмурилась Фло.

Старик совсем по-детски покосился в этот момент на Гемму.

– Ты же влюбилась, – заговорщически подмигнув девушке, прошептал он.

– Но я никому не говорила, – подавшись вперед через стол, так же прошептала Флоренс. – Откуда все знают? И какой смысл любить в вашем Поднебесье, когда мне и поцеловать любимую нельзя?

– Любовь слишком значимое событие здесь, чтобы пройти незамеченным. И кто тебе сказал такое?

Бартомиу сел за стол рядом с Геммой. Словно специально, чтобы она слышала каждое слово.

– Ансельм, – ответила Флоренс, поглядывая на волшебницу.

Та молчала, но с интересом следила за разговором. Серые глаза Геммы казались в темноте, нарушаемой только светом огня из печи, огромными и полными тайны.

– Ни в коем случае! – почти закричал Бартомиу. – Ни в коем случае!

Зельевар отчаянно замахал высохшей рукой, на которой широкий рукав развевался как флаг.

– Так и до отказа от желаний дойти не долго. А от желаний отказываться нельзя! Это отказ от следования Закону. Как еще Он будет говорить с тобой, как не через самую глубину твоего сердца?

Флоренс аж присела на стуле, словно пытаясь спрятаться от метавшего молнии гневного взгляда старика.

– Желания нельзя топтать, надо их трансформировать. Делать выше, – уже вполне миролюбиво закончил Бартомиу, садясь на свой стул.

– Что вы все «выше-легче»? – вдруг возмутилась Фло. – Как будто хотите научить меня летать!

Бартомиу посмотрел на неё так, словно она вдруг разгадала его тайный замысел. Он даже опустил на мгновение глаза в стол, а на лице его появилась смущенная и какая-то неестественная улыбка.

– А может, и хотим? – примирительно забормотал старик. – Ты попей чайку-то. Ох, и буйные нынче новички.

– Полно тебе, Бартомиу. Флоренс давно уже не новичок, – заговорила Гемма, обращаясь к старику. Она ласково накрыла его морщинистую руку своей, маленькой и белой.

– А я не про твой цветочек, – сообщил зельевар.

– Ты про Мартина? – спросила Гемма, встревожившись.

– Про него родимого, – кивнул Бартомиу, опуская сухарь в чашку с чаем.

Флоренс повернула к нему голову и приготовилась слушать с почти победной улыбкой на лице. Новички наступают! Еще один строптивый появился. Разве это не радость?

– Зашел вчера к ним в прозекторскую. Мартин отчитывал Прозерпину за то, что та покрасила волосы.

– Прозерпина покрасила волосы? – хором спросили Гемма с Флоренс.

– В клюквенный цвет, – сообщил Бартомиу, многозначительно поведя седыми лохматыми бровями.

Не понимая еще полностью, в чем смысл услышанной вести, Гемма с Фло переглянулись. Переглянулись так, словно это касалось их тоже. Хотя ни одна не могла бы сказать точно, как именно это их касалось.

– По Закону перед тем, как получить большое счастье и любовь, – начал вдруг говорить Бартомиу, отрешенно глядя на плавающий в чашке разбухший белый сухарь, – человек должен это счастье сначала потерять. В меньшем размере, конечно. Но должен принести жертву. Потому что любовь – это всегда умение жертвовать.

Флоренс не сдержалась и фыркнула.

– Что? – поднял на неё глаза зельевар.

– Каково же должно быть вознаграждение, если потеря нестерпимо велика?

– Если потеря тебя не сломает, то и счастье тебе не повредит, – ответил Бартомиу. Затем, кротко вздохнув, продолжил:

– Некоторая любовь проходит спокойно, а некоторая ложится в основание новых Вселенных. Тогда человека ведут, как за руку, и сколько бы он не отступал от Закона, все равно через многие мучения к Закону вернется. Потому что новые миры должны рождаться. Как и мы.

Флоренс хлопала глазами. Она вдруг явственно ощутила, как Гемма взволнованно дышала рядом с ней. Огонь в печи погас, и в каморке Бартомиу стало совсем темно, только красные угольки тлели в печи.

– Вот и подумай, – улыбнулся старец. – Что ты должна потерять, чтобы испытать такую любовь?

Ансельм, отправив боевых подруг на чаепитие, заметил, как от стены замка отделилась темная фигура. Молодой человек в изящном черном костюме сразу направился к нетронутому, оставаясь незамеченным для других глаз.

– Если бы я был Флоренс, я бы сказал, что тебе прекрасно удается маскировка под ледышку, – поприветствовал франта нетронутый. Его тон был дружелюбным, но настороженным.

– Здравствуй, Ансельм, – прохладно поздоровался Ноэль.

Даже сейчас, будучи на чужой территории, он вел себя так, словно делает одолжение, заговаривая с тобой. Но затем вдруг денди переменился, улыбка его потеплела, лед в глазах растаял, превратив их в две весенние солнечные лужицы.

Это, конечно же, насторожило Ансельма еще больше. Что такого понадобилось Ноэлю, что он появился в Поднебесье, которое было противно самой его природе?

– Бережешь её? – спросил Ноэль.

Он не стал терпеть снежную метель и пронизывающие порывы ветра, тут же утихомирив непогоду небрежным жестом руки. И сейчас вокруг них двоих было непривычно тихо. Мимо проходили люди. А эти двое стояли около университетских ворот и вели совсем не важную, на первый взгляд, беседу.

– Всегда выбирай легкость, не сердись, не обижайся… – Ноэль повторил слова нетронутого вместе с его веселыми, но поучительными интонациями. – С таким защитником даже оторве типа Флоренс сложно оступиться.

– Зачем ты пришел? – спросил Ансельм, пропуская мимо ушей «комплименты» денди.

– Я пришел признать свое поражение, – сказал Ноэль притворно покладистым тоном.

– Ты никогда не признаешь поражений, – с улыбкой покачал безглазой головой Ансельм.