Ночная Охотница (ЛП)

- Конечно.

- Отец Фрэнсис?

Священник обернулся, искренне удивляясь, что Бишоп использовал его духовное имя.

- Да, Блейз.

- Кому-то нужно сообщить отцу Марики. На всякий случай.

Отец Молинеукс печально кивнул.

- Конечно.

Священник вместе со своим компаньоном покинули комнату, оставив Марику с Бишопом наедине.

- Ты останешься со мной? - Спросила она тихим хриплым голосом.

- Я не буду так бояться неизбежного, если ты со мною будешь рядом.

Ее откровенность разбила ему сердце.

- Как ты думаешь, чем бы нам заняться, маленькая полукровка?

Она немного улыбнулась.

- Я не полукровка, Бишоп. Больше нет. Я ощущаю, как возрастает во мне гнев. Мне хочется рвать и метать. Уничтожать людей. Пять минут назад я намеревалась мистеру Грею засадить карандаш прямо в глаз.

- У меня была похожая мысль

Он прошел через комнату, на освободившееся мистерем Греем место.

- По счастью у меня нет карандаша, значит, мне тебя нечего бояться.

Она протянула руки, и он взял их. Ее кожа была теплой. Слишком теплой.

- Мне не нравится иметь подобные мысли и чувства.

- Я знаю.

Она перебирала его пальцы, поглаживая большим пальцем.

- Когда они начнут мне нравиться, ты убьешь меня?

Бишоп тяжело сглотнул. Комок в его горле не сдвинулся с места.

- Когда, ты начнешь осуществлять их, да.

Она вздохнула.

- Хорошо. Я не желаю становиться монстром, Бишоп. Ты ведь не допустишь, чтобы это произошло со мною, правда?

Он покачал головой, глаза его щипало.

- Не позволю.

Она сжала ему руку.

- Спасибо.

- Почему ты такая спокойная? - спросил он. - Почему ты не злишься? Не пытаешься бороться?

И без того огромные глаза Марики распахнулись. Бишоп скрыл внутреннее содрогание.

- Я не могу сопротивляться этому, так ведь? Он велел, чтобы я пила, и я выпила, потому что он угрожал моему брату. Я спокойна потому, что мне не страшна смерть, и ты не позволишь, чтобы это случилось со мною. И я не сердита, потому, что монстр внутри меня питается гневом, и ты сердит за нас двоих.

Да, он безусловно был сердит. Он не знал, способен ли он был убить ее и дождаться следующего рассвета.

- Когда мы столкнулись впервые, ты сказал, что одному из нас придется умереть.

Она горько рассмеялась.

- Я была абсолютно уверена, что это точно не я.

- Этого не произойдет.

Но было такое ощущение, что он обращался к стене.

- Мне действительно очень жаль, - ответила она грустно. Жаль, что я никогда не увижу Санти - человека, которого так любила моя мать.

- Ты познакомишься с этим ублюдком, я обещаю тебе.

Ее губы тронула улыбка.

- Еще о том, что у нас с тобой так мало осталось времени. Куда бы я не направилась, я буду по тебе скучать, Бишоп.

Ее глаза наполнились слезами. Она моргнула и они потекли. Бишоп протянул руку и вытер их. Они были розовыми, от разгоряченной крови. Она растворялась.

- Ты никогда не изменишься, - хрипло прошептал он. - Я не намерен потерять тебя.

Она приоткрыла глаза, и устало улыбнулась ему.

- Я тоже тебя люблю.

Он не мог сдержать набежавшую слезу, скатившуюся по щеке. Радость, горе, гнев - все смешалось внутри него. Даже утрата Элизабет не ранила его так, как это. Он испытывал гнев и жажду мести, но не эту всепоглощающую пустоту неизбежного горя. Он переживал это так, словно умирал вместе с нею.

- Если ты действительно любишь меня, то ты должна сопротивляться этому.

Он нежно провел по щеке, той же самой рукой, которая только что вытирал ее слезы. Их слезы смешались, влажные и соленые, и их нельзя было отличить.

- Я полюбил женщину, способную бороться даже с солнцем, если бы была такая необходимость, и я не намерен ее отпускать.

- Скажи мне, как бороться с этим и я начну.

Впервые, с того момента как это произошло, естественная улыбка коснулась ее губ.

- Не уступай этому себя. Не позволяй гневу завладеть тобой. Ты гораздо сильнее, чем это. Держись, любимая. Мы отыщем исцеление.

Ему так хотелось в это верить. И он верил.

- Исцеление.

- Да. После этого единственным с кем ты будешь бороться, буду я.

Она улыбнулась, откинувшись на подушки.

- Звучит заманчиво.

- Я люблю тебя, - прошептал он.

- Я знаю. Именно по этому я намерена сопротивляться этому.

Он поцеловал ее. Ее губы на ощупь казались такими же мягкими и сладкими, как всегда, но под ними росли гигантские клыки. Женщина достаточно храбрая, чтобы любить его медленно исчезала.

Бишоп молился.

***

- С Дреуксом случилось тоже самое? - спросил Маркус, когда они несколько позже сидели вдвоем в комнате, копаясь в книгах, наблюдая за тем, как Марика спит. Изменения продолжались, но сон, казалось, затормаживал их, поэтому Молинеукс дал ей успокоительное, чтобы выиграть время. Его действие скоро закончится, так как ее тело быстро адаптируется, но пока она спала.

- Нет. Дреукс не стал дожидаться этого.

После того, как Бишоп узнал, что Маркус потомок Дреукса, он решил рассказать ему правду о самоубийстве Дреукса. Даже не взирая на то, что это случилось шесть столетий назад, мистеру Грею было отрадно узнать, что его предок окончил счеты с жизнью по причинам более благородным, чем он полагал изначально. Бишоп не стал упоминать, что Дреуксу пришлось убивать чаще, чем остальным из-за его так называемого "благородства".

Если бы этот дурень питался, как и полагалось, он никогда бы не превратился в то, чем стал. Но тогда Дреуксу пришлось бы смириться с участью вампира. Бишоп подозревал, что он давно вынашивал планы самоубийства. Он надеялся, что кто-нибудь другой покончит с ним, а когда понял что происходит, у него появилось веское оправдание.

Может, он надеялся, что само жертвоприношение вознесет его на небеса. Странно, но Бишоп считал, что он отправится именно туда, если такое место вообще существует. Учитывая обстоятельства у него, иногда бывали сомнения по этому поводу.

Он был достаточно религиозен, чтобы быть способным молиться об исцеления Марики, но не таким образом, как он верил в возмездие, отомстив за смерть Элизабет - это больше подходило Шапелю.

- Эти члены ордена "серебряной пальмы" довольно опасны.

Грей провел рукой по волосам.

- Яд, который они использовали, чуть не убил Пруденс Риленд.

- Женщину Шапеля?

Они уже довольно долго общались, правда большей частью говорил Грей, иногда что-то вставлял Молинеукс, так что Бишоп был уже в курсе событий, развернувшихся в Англии.

Грей скривился от подобного комментария.

- Наверное, можно назвать ее и так. Она его жена. Они недавно поженились и переехали во Францию, в то время, как мы отправились в Венгрию.

- Шапель обратил ее в вампира, чтобы спасти ее?

- Нет, он выпил из нее яд. Он отказывался обратить ее в вампира до самой смерти.

Бишоп нахмурился.

- От яда?

- От рака.

- И Шапель, поделился нашим проклятием? Должно быть, он сильно изменился с того момента, как я его последний раз видел.

Он не помнил, как это точно случилось, так давно это было, но Шапель начал сожалеть, что стал вампиром. Он убедил себя, что они прокляты Богом. Это чертовски раздражало Бишопа и Санти.

- Я полагаю, что с появлением Пру в его жизни, он несколько изменил свою позицию.

- Значит, он влюбился?

- Определенно.

Какое совпадение, что это произошло с ними обоими одновременно. Он давно не общался с Шапелем - Северьяном - но их жизни были каким-то образом взаимосвязаны. Бишоп был рад, что его друг обрел любовь, и отчаянно завидовал, что ему удалось ее удержать. По крайней мере, женщина Шапеля, была не против стать вампиром.

- И оно того стоит, - произнес тихо Грэй, - я очень сожалею, что так произошло с мисс Коржа. И вами.