Тролли тоже плачут (СИ)

Девушка даже попытки встать не сделала. Так и осталась стоять на коленях, глядя на Алекса снизу вверх. И едва заметно, самыми кончиками губ, улыбаясь.

- Ну, что ты смотришь, чудо моё? Пойдём...

Альв кашлянул, отводя взгляд в сторону. Казалось, он смутился. Но лордам смущение если и было положено, то только в определённых, оговорённых этикетом, ситуациях.

Хотя в этом доме, между прочим, тоже принадлежащем скромному совладельцу агентства, лишённому всех средств существования, кроме доходов со своей детективной деятельности, Росс позволял себе многое. Может быть, смущение и входило в число прочих попустительств.

Домик этот Алекс приобрёл семь лет назад. Купил втайне от всех. Только Мастерс и знал о его существовании. И лишь потому, что стал свидетелем возникновения в жизни альва причины для его покупки.

Просто однажды игривая сыщицкая дорожка привела их в район, расположенный рядом с портом. Просто в этот же вечер старая шлюха, наконец, осознала: она настолько поистаскалась, что от неё шарахаются даже моряки, едва успевшие с корабля сойти. Просто зрелость у нимф наступает рано и в тринадцать лет они вполне готовы к началу взрослой жизни. А дочери портовой проститутки намедни как раз тринадцать и стукнуло. Просто так совпало: детективы оказались на том же углу, на который мать вывела Ниар для начала профессиональной карьеры. Вот так всё просто.

Маленькая нимфа сразу была готова сделать для своего благодетеля что угодно: хоть постель согревать, хоть сапоги чистить, хоть сутками у ног сидеть. Альв же больше пяти лет моральные принципы проявлял, ограничиваясь отеческими поцелуями в лобик.

Но и тогда, и сейчас в этот дом он наведывался нечасто. Сглазить боялся, привлечь внимание Семерых. А вдруг вот эта ночная тишина, пахнущая белыми розами, исчезнет?

Росс подхватил своё сокровище на руки, ногой открыв дверь в дом. Хотя он мог девушку и на одной руке нести. Молодые нимфы вообще отличаются тонким костяком, а Ниар, кажется, вовсе ничего не весила.

Внутри коттедж пах ещё лучше, чем садик вокруг него: молотым кофе, лимонной полиролью для натирки мебели и чуть-чуть древесным дымом. Каждая комната, напоминала шкатулку: двойные плотные портьеры на окнах и дверных проёмах, тёмная массивная мебель, глубокие кресла и диваны. И нигде нет ни кусочка новомодного атласа, вычурной резьбы и гнутых ножек. Одним словом - Убежище.

Росс устроился в кресле перед почти потухших камином, усадил Ниар к себе на колени. Кочергой расшевелил угли, подбросил пару поленьев, достав их из стоящего рядом дровяного ящика. И всё это одной рукой - второй он нимфу за талию обнимал. А она его - обеими руками - за шею, прижавшись щекой к плечу альва и намурлыкивая какую-то мелодийку, похожую на колыбельную.

- Даже если ты от кого-то отказываешься, это совсем не значит, будто они отказываются от тебя... - задумчиво, но так, словно продолжая прерванный разговор, сказал Алекс, откидываясь на спинку кресла.

Нимфа приподняла голову, просигналив пальцами.

- Да, твоя семья про тебя забыла, - усмехнулся альв. - Только меня-то отсюда никто не заберёт.

Девушка выпрямилась у него на коленях, освобождая обе руки, решительно откинула распущенные волосы за спину и зажестикулировала обеими ладонями. Росс внимательно следил за её порхающими движениями, не перебивая. Заговорил только после того как Ниар рубанула ладонью воздух, словно точку ставя.

- Спасибо, конечно, на добром слове, - усмехнулся Алекс, - но твоя вера в мои силы, кажется, несколько преувеличена. Я столько ошибок наделал. И продолжаю делать. Чаще всего как раз потому, что уверен, как и все остальные: лорды имеют право на всё. Мы Дети Семерых. Всех сразу, скопом. Поэтому хотим - мир переделываем, хотим - другим указываем, как жить. А чаще просто творим, что хотим.

Девушка нахмурилась, показав что-то короткое.

- А вот мне кажется, что я как раз слишком мало думаю, - отозвался Росс. - По сути же я и сейчас берусь других судить и за других решать. Кто мне на это дал право?

Снова тишина и только быстрое мелькание рук, таких белых, что они почти светились в темноте. Хотя, может быть, это были просто отблески огня в камине.

- Да, я ловлю преступников. Но походя разрушаю чужие жизни, понимаешь? Если бы мы не вычислили этого дварфа, то он сейчас всё ещё жил.

Ниар даже губу прикусила, досадливо хмурясь.

- Нет, я не беру на себя роль одного из Семерых. Не они решают, как нам поступить, а мы сами.

Девушка насмешливо вздёрнула брови. Этот жест можно было и без перевода понять: «Да неужели?». И, стиснув ладошками виски альва с такой силой, словно хотела мысли из его головы выдавить, поцеловала - долго, медленно, прочувствованно.

Алекс и не сопротивлялся. В конце концов, какая разница, кто и что за нас решает, если здесь и сейчас в твоём полном распоряжении горячие, словно сердце прямо в них бьётся, губы, прохладные ладони, сжимающие виски и доверчиво льнущая к тебе нимфа?

***

Господин Горх, кажется, начал уже всерьёз жалеть, что обратился к детективам. Кожи-то что? Ну, волкодава посадил рядом с чанами. Авось и прекратилось бы безобразие. А эти... То ночью прибегут о кислом молоке расспрашивать. То с самого утра пытают, у кого мастер кожи свои закупает. Никакого покоя, одни убытки и пользы не видать!

Правда, в этот раз инициатором визита к кожевнику стал Мастерс. Ещё только светать начало, как он уже ломился в дверь Каро. И оборотня совершенно не волновало, что в постель напарница легла всего три часа назад.

- Ты хочешь неделю за бумажками сидеть? - поинтересовался Рон и, не дожидаясь реакции теги, сам же себе и ответил. - Не хочешь. Вот и собирайся.

Вообще-то, перспектива зарыться в список лицензированных охотников всего Элизия и окрестностей действительно прельщала мало. И идея узнать через поставщика кож, откуда пришли тролльи шкуры, казалась здравой. Но не в семь же утра! Только переубедить оборотня не реальнее, чем до Луны дотянуться. Вот и пришлось сначала к Горху тащиться, а потом к неизвестному пока господину Гартару.

Выходя из кэба, Каро подумала, что надпись на папке стоило поменять. Она поименовала дело как: «О испорченных кожах». «О воняющих местах» ему бы подошло больше. Поставщик их заказчика обитал в том же районе, что и семейство Горха. Только с другого его края. Так вот, пахло тут гораздо хуже, чем в мастерской кожевенника. Но, ради справедливости стоит заметить, что лучше, чем на очистных сооружениях.

Да и ещё от видов деваться некуда. У Горха-то все материалы в чанах плавали - не хочешь, не заглядывай. А тут заскорузлые от крови, страшные шкуры, как бахромой украшенные лентами оставшейся плоти, грудами складировали под хлипкими навесами. И да, они жутко воняли. А как может пахнуть гниющее мясо? Впрочем, к этому запаху примешивалось и ещё что-то.

- Голубиный помет и известь, - невозмутимо пояснил дварф, попыхивающий трубочкой у ворот. - В супчике-то мы их дней десять мочим. Сначала скоблим, стал быть, потом сушим растянутыми, а далее в супец. Ну и дальше там.

Каро на это ничего не ответила. Теург очень занята была. Пыталась оставить выпитую чашку кофе в желудке, кашляя, давясь и старательно дыша в рукав.

- Дело понятное, - покивал Мастерс, местного амбре вообще, кажется, не чувствовавший. - Занятие неаппетитное и дурнопахнущее. Но ведь кому-то его делать надо? Верно я говорю, мастер Гартар?

- Верно-верно, - согласился дварф. - Ботинки-то, чай, все носят. Только, небось, думают, что они на деревьях навроде яблок растут. А вот ты мне скажи, парень, с чего ты взял, что я сам хозяин и есть?

- А кто ещё в разгар рабочего дня будет трубочку покуривать у ворот? - очаровательно осклабился оборотень. - Любого работника за такие-то дела немедленно под зад ногой пнут.

По мнению Курой до разгара рабочего дня ещё дожить стоило. Между прочим, служебное время теурга ещё и не наступило. Но у дварфов, видимо, имелось собственное мнение на этот счёт.