Узы крови (СИ)

– Да ты не бойся, – ухмыльнулся Регулус. – Я просто хорошо умею доводить старичков до белого каления. Он долго пытался надрать мне зад, и это из-за меня он больше не может ковыряться в левой ноздре.

– Ого, – протянула Гермиона. – Я думала, чистокровные снобы так не выражаются.

Фраза сорвалась с ее губ прежде, чем она успела прикусить язык. Регулус хищно сузил глаза, кажущиеся неестественно черными в таком освещении: будто у него были до невозможного расширены зрачки.

– А ты теперь специалист по чистокровным снобам, да? – вкрадчиво поинтересовался он.

Еще один! То Рон, теперь еще и этот.

– Да что вы все заладили! – вспыхнула Гермиона. – Теперь я се, теперь я то, будто я начала хвастаться направо и налево своим происхождением или что-то в этом роде!

Она повернулась, чтобы уйти, но он вдруг схватил ее за локоть.

– Да подожди ты, чего сразу истерику закатывать?

– Пусти! – Гермиона треснула его по руке.

– Больно! – возмутился Регулус, но пальцы не разжал.

Кажется, ему нравилось выводить ее из себя (ему вообще доставляло удовольствие бесить людей, судя по всему). Не знает, что ли, что с огнем играет? Гермиона коварно прищурилась, позволив своей руке стать достаточно горячей, чтобы обжечься. Или не позволив. Она была уверена, что ее рука раскалилась, как металл в огне, но Блэк даже не изменился в лице. Зато раздалось такое шипение, словно на сковороду плеснули масла, и от их рук повалил пар. Гермиона взвизгнула, а Регулус скорчил гримасу и отпустил ее руку. Она отскочила.

– Что это было?!

– Где? – невинно хлопнул ресницами Регулус. – Тебе показалось.

Гермиона воинственно насупилась. Дурой ее считает?

– Только что! – рявкнула она. – Что ты сделал?! Любой бы обжегся!

– Не понимаю, о чем ты, – он скрестил руки на груди.

Гермиона поняла, что ничего от него не добьется. Но что-то же он сделал! Как ему удалось не обжечься? Она должна знать это заклятье! Что, если попробовать по-другому?

– Ладно, извини, я была груба, – медовым голоском промурлыкала она. – Просто один мой… бывший лучший друг в последнее время доводит меня. Считает, что я предала всех, оказавшись дочкой Снейпа.

Регулус слушал ее с недоверчивым выражением лица.

– Извини, я не должна была срываться на тебе, – Гермиона помолчала с раскаявшейся миной, потом подступила к фотографиям и принялась рассматривать те из них, где уже проявилось изображение. – Ты хорошо фотографируешь.

Регулус оперся локтями о стол и усмехнулся уголками рта, внимательно глядя на нее. Ну, конечно, все чистокровные снобы любят лесть.

– Так хорошо поймал момент, – Гермиона принялась расхваливать фотографию Талии, бросающей букет. – Она здесь получилась просто превосходно. Этот взмах рукой. Роскошный кадр.

Регулус кивнул, продолжая самодовольно улыбаться. Гермиона принялась расхаживать между висящих фотографий, продолжая петь ему дифирамбы. Когда Блэк, по ее мнению, достаточно убедился в ее искреннем восторге (а фотографии действительно стоили всяческих похвал), она небрежным тоном поинтересовалась, созерцая фото:

– Так как ты умудрился защититься от моей силы?

Она и не заметила, как Регулус подкрался сзади, наклонился к самому ее уху и свистящим шепотом произнес:

– Дуй отсюда, Снейп.

Гермиона резко дернулась от неожиданности и отскочила в сторону, почувствовав себя жутко неловко. Регулус сунул руки в карманы брюк и с насмешливой ухмылкой, которую она по ошибке приняла за самодовольную, сказал:

– Позволь заметить, что это была одна из самых жалких попыток провести меня.

Гермиона бесконечно долгое мгновение решала, как повести себя: изобразить непонимание или признать поражение. Опять она оказалась в дурацком положении! Она почувствовала себя наивной простушкой. Вообразила, будто в два счета провела его, а он все это время слушал ее трели и от души веселился. Ей даже стало стыдно за столь двуличную выходку.

– Извини, – расстроено пробормотала она. – Фотографии и правда чудесные. Но мне очень нужно узнать, что это за заклятье.

Регулус странно изменился в лице. Он нахмурился, словно чего-то не понимая.

– Пожалуйста, – покорно добавила Гермиона.

Он молчал, изучая ее лицо взглядом. Гермионе стало неловко. Она расправила на платье несуществующие складки и робко позвала:

– Регулус?

Было так странно называть его по имени. Он, наконец, опомнился.

– Ты или внезапно научилась блестяще притворяться, – недоверчиво протянул он, – или действительно такая наивная.

Гермиона растерялась. Хорошо, что в красноватом полумраке не видно, насколько она смущена.

– Я просто искренне говорю, – озадаченно пробормотала она. – Ты что, никогда такого не видел?

Он немного удивленно кивнул и улыбнулся как-то по-новому – тепло, что ли? Во всяком случае, Гермионе не приходилось лицезреть у него такую улыбку, и она ему очень шла. Она даже не удержалась, и улыбнулась в ответ. Странный этот Блэк, очень странный. Они так и молчали, глядя друг на друга, и Гермиона почувствовала, как в груди разливается приятное тепло.

Дверь скрипнула, и в комнату заглянула Стелла. В ушах у Гермионы зазвенело разбившееся на осколки мгновение.

– Эй, Рег… О, Гермиона! А я тебя повсюду ищу! – Стелла на мгновение замерла, переводя глаза с Гермионы на Регулуса и обратно, а затем коварно улыбнулась: – А что это вы тут делаете?

Судя по ее тону, она вообразила невесть что и была этим очень довольна.

– Выясняем, кто же обидел мисс Снейп, которая ворвалась сюда с нечеловеческими рыданиями, – объявил Регулус, вновь становясь самим собой. – Я уж было решил, что у нас объявился безутешный призрак.

– Что? – Стелла скрестила руки на груди. – Это все Рон, да? Повезло ему, что он уже ушел!

– Мы бы могли подсыпать ему чесоточный порошок за шиворот, – с серьезным видом потер подбородок Регулус.

Гермиона удивленно взглянула на него. Перемена казалась ей такой резкой, словно она вышла на шумный проспект из темного кинотеатра, где только что смотрела трогательный лирический фильм.

– Или натравить на него кусачие скрепки! – подхватила Стелла.

– Или подлить в чай сыворотку правды и задавать каверзные вопросы, – щелкнул пальцами Регулус.

– Силен, – оценила его племянница.

Блэки с задумчивым видом умолкли, предавшись мечтаниям о злых шутках.

– Или расскажем Северусу, – дружно произнесли они.

– Ого, – удивилась Гермиона. – Такое единодушие.

– А то, – гордо произнесла Стелла и умиленно надула губки: – Ладно, мама распорядилась положить тебя в постельку и подоткнуть одеяльце, поэтому пойдем, моя маленькая.

Гермиона послушно подошла к ней, одними губами произнеся «Не смешно». Стелла приобняла ее за плечи и развернула к Регулусу.

– Ну-ка, попрощайся, как джентльмен, – скомандовала она.

Кажется, Стелле уже удалось найти общий язык со своим дядей. В принципе, чему удивляться? Гермиона и сама очень быстро начала считать ее своей подругой.

Регулус откашлялся и приосанился, словно готовясь произнести торжественную речь – в общем, сразу стоило ждать подвоха.

– Спокойной ночи, дорогая племянница и ты… – он лукаво прищурился, – маленькая.

– Я не «маленькая»! – возмутилась Гермиона.

Регулус улыбнулся еще шире.

– Пусть вам приснятся розовые единороги, скачущие по радуге сквозь подернутые нежным сиянием закатного солнца невесомые облака, а вокруг будут порхать добрые феи, осыпая их путь золотой пыльцой, – воодушевленно пожелал он. – Или пусть вам приснятся голые мужчины, смотря, что вы предпочитаете.

Стелла засмеялась, а Гермиона скептично покачала головой. Шут гороховый. Неудивительно, что ему не знакомо понятие «искренность».

Они вышли из комнаты, прошли несколько футов и Стелла повисла у нее на руке.

– Мерлин, Мерлин, Мерлин! – запищала она. – Что ты там делала? О чем вы говорили? Тебе понравился наш Регулус? Понравился, да?

– Стелла, – проворчала Гермиона. – Успокойся, никто мне не понравился.