Восьмой ангел (СИ)

Чё, танцульки надумал устроить? – ехидно поинтересовался Сулима.

Шевелись давай, а то мы быстрее энтого здеся окочуримся, парировал Шавка.

Босс велел снять с него наручники. Сулима вопросительно посмотрел на напарника.

А …я …я, кадык Шавки заходил от страха, но он справился с неуправляемым органом. Я не буду этого делать!

Сулима с Шавкой замерли над огромным свертком бездыханным Демьяниным телом, наспех обмотанным грязной простыней. В полуметре от группы зияла дыра незакрытого портала.

Чё боишся-то?

А то и боюсь – закинет он нас опять в Преисподнюю, на вечно! – глазки Шавки округлились от переживаемого ужаса. А то ваще в прах развеет. Пси – и нету Шавки с Сулимой, как будто и не было никогда.

Так он же тавось – без памяти, привел резонный, на его взгляд, аргумент Сулима.

А вот чай очнется – и все, каюк нам будя! – возразил Шавка.

Так он же тудысь – без заправки, Сулима гнул свои железные доводы.

Ты его сам чё-ли опустошал? А ежели у него загашник магический?

Загашник, говоришь, магический? – с сомнением протянул Сулима, глядя на обнаженное тело жертвы. – И где он могёт быть?

Кто его знает, демон все-таки, уровневый.

А босс, думаешь, с нами ничего такого не проделает, ежели прознает, что ослушались?

Так-то ж, ежели прознает!

Портал напомнил о себе сгустившимися красками. Мерцающие круги потусторонней реальности начали подозрительно быстро и неуклонно сокращаться. Бесы переглянулись.

Ну, коли ты молчок-могила, давай в обратку валить, Сулима опасливо огибая лежащего Демьяна, бочком тихонечко направил копытца в сторону портала.

И то верно, душу отвели, Шавка бес, бездушный по определению, хихикнул. – Пора и честь знать.

Отпихиваясь и мешая друг другу, бесята ринулись в радужную явь портала. Мелькнули чьи-то чумазые волосатые копыта, и портореальность закрыла свою зияющую пасть, поглотив залетных бесов.

Эхо

Кристина устала аукать. Она уже несколько часов исследовала долину, ее расщелины, впадины и скрытые пещеры, не переставая при этом, в надежде услышать отклик Эха, громко разговаривать. Только один раз, в самом начале своих поисков она услыхала отголосок своего «Ау». Ангелесса тут же ринулась в сторону отзвуков. Но с тех пор Эхо замолчало, словно онемело.

Нет, ее не мог не заметить призрак. Хоть Кристина каталась на спусках по-людски – на старомодных лыжах снегунах, для подъема же пользовалась своими крылами – летунами. Поэтому в горах людей сторонилась, трассы объезженные не использовала, выбирала и прокладывала маршруты сама. Но сейчас она не скрывалась – услышать, увидеть, почувствовать Эхо ее должно было.

В метрах двухстах черной змейкой показалась новая расщелина. Для простого человека она была неопасна, потому что недоступна. Огромная бугристая наледь, напоминающая замерзший водопад, преграждала путь к ней снизу. Сверху расщелина расходилась двумя голыми каменистыми пиками, напоминающими обелиски-близнецы. Не придумаешь удобнее схоронного места для призрака.

Подъехав к расщелине, Кристина сняла снаряжение и взлетела к узкому входу. С виду небольшая горная расщелина внутри оказалась прикрытием сказочной красоты пещеры с небольшим озером посредине зала. Ажур морозных узоров, покрывших крошечное озерцо, повторял фантастический орнамент ближайших горных склонов. Своды пещерного зала блистали алмазными отсветами огромных ледяных кристаллов, а свисающие сосульки напоминали постаменты для бесчисленного количества свечей.

Пройдя немного дальше, вглубь пещеры, Кристина разглядела ледяную мебель, изящную одной своей прозрачностью. Обстановки было немного – стол со старинного вида стулом, с подлокотниками и высокой прямой спинкой, ложе под балдахином и трогательная ледяная колыбелька.

Есть тут кто? Отзовись хозяин чинный, хозяйка добрая. – Произнесла Кристина, и ее слова гулким переливом звуков разнеслись под огромным сводом.

Гости незваны, сперва спрошают, дозволено ли будет зайти. – Прозвучал из глубины пещеры ответ. Голос молодой женский и … такой же прозрачный, как и вся ледяная красота вокруг.

Прости, меня, хозяюшка милосердная. Любопытство вперед меня побежало. Не устояла перед красотами хоромов твоих – поближе разглядеть хотела.

Смотри и уходи.

А ты сама не покажешься мне? Сделай милость, явись пред очи.

Не стоит человеку с призраком встречаться. Разных миров они жители.

А если докажу тебе, что не Срединного мира житель я, окажешь честь гостеприимством?

Ни один человек не зрел меня и никто не вправе условья мне препонить.

Не человек я, ангел. Аль не слыхала о таких?

Не токмо слыхала, но и видала. И супротивников ваших, демонской природы нелюдей, також зрела. А тебя еще на первой вершине разглядела.

Так почему ты не отзывалась? – Голос Кристины звучал ровно, но в нем уже появились раздосадованные нотки.

Не люблю, когда меня кличут с целью какой.

Так я ж только поговорить с тобой хотела.

Вот и цель твоя выпросталась.

Что ж тут плохо?

А то зазорно, что обет одиночества блюду я. Разрешаю себе токмо бедоносных случаев крестьянам допомочь избежать. А кто сам себе бед кличет, пусть с ними и погибает.

Не в приключениях заплутала я, не помощи пришла просить, ангелесса вошла в интонацию проповеди. Твоей душе помочь хотела.

А почем знаешь, что моей душе не покойней твоей будет? Гляди, вечность вокруг какая – непреклонная, совершенная, упокоенная. Чего ж мне еще искати?

Всем известно, Эхо – голос призрака не упокоенного, не нашедшего пути продолжения жизни после смерти.

Да нашла я всё. И вверх, и вниз звали. Но мы с дочуркой решили домой вернуться. Тута оно привычнее.

Тихо, не спеша, призрак поведал свою историю.

Эхо действительно было пришлым, с подножия далеких Южных Альп. И звали Эхо при жизни Джиной, сироткой крестьянской. Жизнь ее началась давно, когда не летали еще по небу стальные птицы, а крашенные металлические жуки не портили воздух горных дорог.

Не сладким было существование сиротки-прикормыша. Всю тяжелую работу по дому взваливали на ее хрупкие плечи за объедки со стола благодетелей. Отправляли ее в лес за сухой щепой, в горы за козлиным мхом. Но свет стал милым для Джины с тех пор, когда встретила она в горах самого лучшего в мире парня, своего ненаглядного Джордано. Он был пастухом из соседней деревушки, одним из самых завидных женихов в округе.

В одиноких горах любовь быстро слаживается. Вот и слюбились Джордано с Джиной. И нет бы им подождать благословения родни, потерпеть до свадьбы честной, не выдержали молодые томления тел. В ту ясную звездную ночь, единственную для влюбленных, под крышей бездонного неба, раскинувшегося над итальянскими Альпами, их любовь искренностью своей зародила жизнь в чреве Джины.

Не ведая о дитяти, уговорились молодые, что через полгода, по окончании пастбищного сезона, приедет Джордано свататься к Джине. Пришло время ехать Джордано, но семья его воспротивилась. Вопреки наказу родительскому ушел из семьи пастух. С проклятием за спиной отправился в соседнюю деревню за Джиной.

А у Джины к тому времени округлость фигуры всем заметна стала. Ее приемная семья, несмотря на уверения Джины, что жених скоро свадьбу играть приедет, решила позор на себя не брать и выгнала сиротку на сносях восвояси. Джина собрала нехитрый скарб в котомку и пошла к Джордано, узнать, что не спешит единственный защитник обещание свое выполнять.

Разминулись два голубка на тропинках горных. И было бы это смешным сказом, кабы не обернулось слезами горькими.

Джина преодолела дорогу горную, дошла до селения жениховского. Да так на пороге его дома и выслушала все от сватов несостоявшихся. И сына они потеряли, и невестку признать не пожелали, а о внуке, так и вообще слышать не хотели.

Джордано добрался до родни своей любимой и узнал, что давнехонько та отправилась к Альпам, да там и померла видимо, уже. От горя Джордано разума лишился. Отправился в горы тоже смерти искать. Нашел самую высокую вершину, взобрался. И только прыгнув с нее, услыхал крик младенца новорожденного, то Джина в соседней расщелине разродилась девочкой. Но Джордано не был ангелом, вернуть вспять прыжок свой опрометчивый никак не мог, разбился он с мыслью о том, что отцом стал.