Запретная Родина (СИ)

– Также, как и свет, – вставила я. – В нас от рождения поровну тьмы и света, именно этот баланс важно поддерживать.

Арон пропустил мимо ушей мои слова.

– Мне нужна власть, Фрэйа. Над миром, а ещё лучше над мирами.

– Зачем?

– Для счастья.

– Общение, добрые чувства друзей, теплота родных не приносят радости?

– Нет. Всё это в прошлом. Я пробовал многое, Фрэйа. В частности у меня была семья. Но и близкие люди умеют предавать, они-то как раз причиняют самую жестокую боль… – Он запнулся, быстро глянул на меня. – Изначальный мир, Фрэйа, вот моя цель. Если выберешься отсюда живой, передай это Алеарду. Он, как я понимаю, тоже хочет заполучить Трогию.

– Думаешь, сможешь обхитрить планету? – удивилась я. – Зачем тебе закрытая реальность, Арон?

– Она полна силы.

– И что ты с ней будешь делать?

– Питаться, перерабатывать, распределять как вздумается. Не люблю, когда мне указывают, чем жить.

– Ни Айман, ни Алеард не…

– Знаю. Мы всего лишь разные, – миролюбиво улыбнулся мужчина. – Но я-то, если захотел что-то, непременно это получу, даже если придется по чужим головам идти. Понимаешь?

– Да. Алеард никогда так не сделает.

– Ради тебя – запросто.

– Неправда. Он найдет другой способ помочь, но никому не причинит вреда. В том числе тебе. Хотя, пожалуй, здесь я ошибаюсь. И Антуана, и тебя он с удовольствием отметелит, если представится возможность.

Арон рассмеялся.

– Не сочти за трусость, но я пока не намерен встречаться с Алеардом.

– Это зависит не только от тебя.

– Угу. Поэтому я не рассказываю Антуану о том, насколько богаты иные миры. Если такой, как он, дорвется до сокрытых жил, он опустошит их быстро и беспощадно. Но мы же с тобой знаем, как опасно брать сразу и помногу. – Он оглядел меня. – Ладно, Фрэйа. Мне пора.

– Я не злыдня, Арон, но очень надеюсь, что ты получишь то, что заслужил.

– Это боль тебя сердит, – беспечно отозвался он. – Не сердись.

И ушел, помахав мне на прощание. Я этот миг я готова была взорвать его, разделить на кусочки за показное холодное равнодушие. Что на самом деле чувствовал Арон? Я видела, что, спрятав боль, он оторвал от себя кусок прозрачной материи, из которой состоит душа, и утратил много важных чувств. Но их довольно быстро заменили новые, выращенные в ненависти, которые вырвать с корнем куда сложнее, чем ту же доброту… Мне казалось, я чем-то могу помочь, указать ему верный путь, достигнуть понимания. Однако вскоре мне стало не до размышлений, и рассудок сосредоточился на муке, которая выжимала из тела последние соки. Я дернулась было, но сделала хуже – в кровь разодрала запястья. Хотелось выгнуться в пояснице, но оковы не позволяли. Хотелось откашляться, но не получалось глубоко вдохнуть.

Время тянулось медленно. Я начала мысленно напевать все подряд песни, которые знала и могла вспомнить. Теперь я по-настоящему боялась – кто долго испытывал непрекращающуюся сильную боль, тот меня поймёт. Расслабление уже не помогало терпеть, боль пробила и эту надежную преграду. Глаза почему-то тоже болели. Может, потому, что я никак не могла привыкнуть к чересчур густой темноте?

Меня по-прежнему сторожили, хотя предпринимать попытки освободиться чувствами я перестала. Глаза вылезали из орбит от головной боли, и фигура Поглотителя расплывалась. Кто придумал это адское приспособление? Откуда оно взялось в замке? Наверняка при Грине, отце Маира, ничего подобного не было…

– Кто здесь? – вдруг произнес сторож. – Я чувствую тебя!

Послышался грохот, и в следующий миг в камеру забежал Лар. Вид у него был шальной, темные глаза на худом лице казались громадными.

– Фрэйа!

Я попробовала ему улыбнуться, но с мышцами лица что-то произошло. У меня онемел рот, язык не поворачивался, и всё громче гудело в ушах. Когда парень меня освободил и коротко обнял, я не смогла ответить на прикосновение – руки не двигались.

– Там, – сказал младший Арнэ. – Слышишь?

Я ничего не слышала.

– Ребята уже штурмуют стены. Ты можешь идти?

Я не могла, зато смогла кивнуть.

– Я должен помочь им!

– Угу, – выдавила я. – Угу…

Никакие другие слова не выговаривались. Лар всё-таки помог мне подняться наверх – тащил на плечах, как куклу. Когда мы оказались под темным небом, стало ясно, что битва в самом разгаре. Лар тотчас был атакован каким-то мужчиной и упал на каменный пол, на меня никто не обратил внимания. Я выдержала несколько секунд и села прямо там, где стояла, неуклюже подвернув ногу.

Медведи, собаки, люди, ещё какие-то существа… Сквозь гул не слышала ничего, и видела происходящее плохо. Однако когда показалась знакомая фигура Алеарда, я замычала, замотала головой, пытаясь подняться, но только сделала хуже – грохнулась лицом вниз на камни.

Антуан завалил нескольких ребят, огляделся и увидел меня. Лучше бы я оставалась в темнице… Де Флавий определенно чего-то хотел – либо моей смерти, либо помощи. Если бы он взял меня в заложницы, переместил с помощью Арона в иной мир – даже самый опытный Штурман, самый могущественный Создатель не скоро смогли бы отыскать. Страх длинной тупой иглой начал проникать в сердце. Я пробовала сопротивляться, не впускать опасных мыслей, но острие трудно, но упрямо входило всё глубже.

Антуан был уже близко, он шел ко мне упругой походкой хищника, и руки казались лапами с серебром когтей. Ещё несколько шагов… Не добрался. Сбоку на него прыгнул Алеард, и хозяина замка унесло в сторону. Они покатились вниз по лестнице, а я поползла вперед, отталкиваясь ногами. Наверное, нос уже давно превратился в одну большую ссадину, да и щекам досталось, но мне было наплевать. Если не увижу этот бой, не смогу убедиться, что Алеард не ранен – сойду с ума.

Воображение шутило со мной. Вместо двух мужчин я увидела двух зверей – огромного косматого пса и ещё более огромного тигра. Они не сцепились в клубок, но сражались с утробным рыком, сталкиваясь высоко в воздухе и падая наземь, чтобы снова и снова кружить, выбирая удобный для атаки момент. Прошла минута, и я снова увидела Алеарда и Антуана. К сожалению, потом толпа их от меня закрыла, но я видела, как сражается Кристиан. Потом промелькнул Ойло, откуда-то возникло и пропало лицо Санады… Что-то тяжелое ударило по голове, хлынула вязкая влага из носа, и я потеряла сознание с мыслью, что нахожусь в аэропорту и не должна заснуть, чтобы не пропустить вылет.

Глава 15

– Держись, малышка

Парить невесомым листом было приятно и хорошо, но ощущение длилось лишь несколько секунд. Снова вернулась боль, однако теперь я хорошо видела мир. И, конечно, Алеарда. Это он нес меня на руках.

– Больно?

– Угу.

– Сейчас станет легче. Потерпи, пожалуйста.

Впереди показались темные стены какого-то дома. Бревна были толстенные, а окна – широкие, наглухо завешанные плотными шторами. Я закрыла глаза, не желая знать больше. Алеард рядом, кажется, не ранен, и можно не беспокоиться о дальнейшем. К тому же воздух был свежий, и ночной прохладный ветер умывал тело.

Дверь открылась и закрылась, снаружи начался ливень.

– Сейчас я тебя раздену и положу на кровать. Будет нелегко.

– Ты… как?

– Целый. Остальные в порядке. Давай-ка начнем снизу.

Я пыхтела паровозом, чтобы не стонать. Зачем лишний раз волновать Алеарда, намекая на то, что мне плохо? Тем более что он и так всё чувствовал через энергии.

– У! – вырвалось из груди, когда он попытался поднять мои руки вверх.

– Прости. Тогда так.

И порвал платье. Завязал мои волосы в высокий хвост, собрал в пучок и принялся безжалостно мять плечи. У меня искры из глаз посыпались, но эти сильные прикосновения были необходимы для скорейшего облегчения, и я не роптала. Если не трогать – будет проходить долго и мучительно, если касаться нежно – страдание растянется, а боль всё равно найдет лазейку. А так – острая вспышка и избавление. Мне полегчало уже через пять минут, и Алеард уложил меня на живот. Его пальцы были наполнены удивительной силой. Они были и нежными, и упорными, и как всегда горячими, как безвредные угольки. Я расслабилась и перестала сжиматься, прикрыла глаза и впала в устойчивую, блаженную дрёму. Сквозь веки чувствовались далёкие отсветы молний, и, приоткрывая глаза, я наблюдала за тенями, играющими на стенах и на потолке, смотрела, как блестит листва, омытая ливнем, как капли стучат в окно и стекают по стеклу прозрачными потоками. Когда Алеард успел раздвинуть шторы? Наконец боль совсем исчезла, и прикосновения стали иными. Он уже не мял меня, а поглаживал, вызывая мелкие, удивительно приятные мурашки.